Рыбка плавает в томате
Ей там очень хорошо
Только я, ебёна матерь
Места в жизни не нашел

Хемингуэй говорил в интервью, что человеку нужно всего 12 книг (себя в этот список он наверняка не включал, так что спрашивающим, стоит ли читать Хемингуэя, отвечаю : «Не теряйте темпа, Хемингуэя пропускаем»). Список Хемингуэя я не знаю, но в моем списке «Посторонний» в одном ряду с «Бесами», «Так говорил Заратустра», «Исповедью» Руссо, «Моби Диком», «Замком»… Книга по объему чуть больше «Муму» (еще одна книга , достойная обозрения на удафкоме), но это именно роман в духе Толстого и Достоевского. Ужать ее автору удалось за счет ненужных описаний картинок природы, внешнего облика героев, рассуждений, диа- и моно- логов. «Но эта книжка небольшая томов премногих тяжелей».
Действие происходит в 30-е годы в Алжире. Рассказ ведется от имени главного героя Мёрсо, приговоренного к вышке за убийство араба. Вы тут удивленно вскинете брови «За чурку к вышке?!». «Я сам охуел!» Но далее вы поймете, за что на самом деле.
Роман начинается смертью матери, а заканчивается смертью сына.
Мерсо отправляется на похороны матери в дом престарелых, куда он ее сдал. На следующий день на пляже он видит Мари в одном купальнике, возбуждается, знакомится, ведет в кино…, ну, далее вы знаете. Еще через день его зазывает сосед по лестничной клетке Раймон, хмелит, навязывает свое приятельство, впутывает в свои разборки со своей любовницей-арабкой. Затем через несколько дней приглашает его с Мари на пикник к приятелю в домик у моря. Их пасет группа арабов во главе с братом любовницы. У наших приятелей происходит кровавая стычка с ними. Раймон затем с револьвером и Мерсо возвращается, чтобы наказать ударившего ножом. Мерсо отбирает револьвер у неадекватного Раймона, сказав, что выстрелит сам, если араб опять достанет нож (т.е., он хочет предотвратить убийство). Но арабы съебывают, а наши герои возвращаются на дачу. Стоит дикая жара, Мерсо идет к морю искупаться, там за камнем отдыхает в теньке тот араб. Непроизвольно Мерсо делает пару шагов к арабу в тень, тот достает нож, и Мерсо стреляет в него. Но после этого, как будто помутившись рассудком от жары, Мерсо еще 4 раза стреляет в неподвижное тело. «Я как будто постучался в дверь несчастья четырьмя короткими ударами». Так заканчивается первая часть.
Отчего Мерсо «посторонний»? Оттого, что он понимает, что ничего не имеет значения, кроме смерти. «Всё это хуйня по сравнению с мировой революцией». Поэтому, когда Мари предлагает ему пожениться, он говорит «Ну давай, если тебе надо». Она пытается добиться признания в любви, он честно, как и во второй части следователю и другим, отвечает, что не любит, а Мари называет его «странным». И на предложение Раймона скорешиться он отвечает согласием только потому, что ему всё равно, а человеку может быть приятно. Когда шеф предлагает ему работу в парижском филиале фирмы, ожидая, что Мерсо подпрыгнет от радости, тот отвечает «можно и в Париже, хотя нас и здесь неплохо кормят». И т.д. Этот похуизм и приводит его в итоге к гильотине.
Во второй части идет следствие и суд. Дело ясное, но следователь поражен, что Мерсо не считает себя виновным. Особенно его и судей шокирует, что тот после первого выстрела сделал еще четыре контрольных выстрела. Попытки Мёрсо объяснить, что виноваты море и солнце (его фамилия недаром созвучна словам «море» и «солнце») до них не доходят (а чего непонятного, вон в Интернете писали, что этим летом от жары даже коровы на людей бросались). Начинают раскапывать биографию героя и приходят к выводу, что перед ними чудовище. Сдал в богадельню старушку-мать, не проронил ни слезинки на похоронах, пил кофе и курил у гроба, на следущее утро подцепил девку и водил на комедию с Фернанделем, потом увел к себе на хату, Раймон оказался сутенер, а Мерсо, написав письмо от его имени, разжег конфликт и т. д. И главное, эти четыре выстрела. Следущим делом в суде должно быть дело отцеубийцы, и прокурор выставил дело так, что это Мерсо проложил ему дорогу к отцеубийству. Потрясенные его красноречием присяжные выносят смертный приговор Мерсо.
В конце романа диалог с попом в камере на тему «мы все умрем». Поп пытается воззвать к совести Мерсо, чтобы смыть грех, а тот яростно отвечает, что ни в чем не виноват и особенно в том, что именно такая судьба избрала его. И другого выберет своя судьба, все кругом – избранники. «И господину духовнику вынесут приговор. Будут судить за убийство, но пошлют на смертную казнь только за то, что не плакал на похоронах матери».
Заканчивается роман как бы оправданием героя: «Впервые за долгий срок я подумал о маме. Мне казалось, что я понимаю, почему она в конце жизни завела себе «жениха», почему она играла в возобновление жизни. Ведь там, в богадельне, где угасали человеческие жизни, вечера тоже были подобны грустной передышке. На пороге смерти мама, вероятно, испытывала чувство освобождения и готовности всё пережить заново. Никто, никто не имел права плакать над ней. И как она, я тоже чувствую готовность всё пережить заново. …Взирая на это ночное небо, усеянное знаками и звездами, я в первый раз открыл свою душу ласковому равнодушию мира. Я постиг, как он подобен мне, братски подобен, понял, что я был счастлив и всё еще могу назвать себя счастливым».
Да, у читателя пробуждается сочувствие к герою. На суде все, кто хорошо знают Мерсо, утверждают, что он хороший человек. Хозяин кафе, где обедал Мерсо, про преступление так и говорит, «это просто несчастье». Этот пункт: «никто не виноват и все виновны» Камю разовьет в «Чуме». На этом основании он был сторонником отмены смертной казни. А вы думаете, почему в Европе отменена смертная казнь? Именно из-за произведений Камю. Как можно было казнить такого пиздатого парня? Ведь и с другим преступником может случиться такое «несчастье». В Европарламент же прошли левацкие лидеры 60-х годов, которые своим идеологическим вождем во Франции провозгласили Сартра, единомышленника Камю, который к этому времени успешно разбился в автокатастрофе. А то бы и его назначили. Вот к примеру, под какими лозунгами проходили студенческие демонстрации во Франции в 1968 году: «Запрещается запрещать!», «Секс – это прекрасно!», «Всё – и немедленно!», , «Анархия – это я», , «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем», , «Оргазм – здесь и сейчас!». Вполне в духе Мерсо: рецепторы - эффекторы.
Есть книги, в числе которых и «Посторонний», которые первые чутко регистрируют, когда производительные силы (базис) позволяют расширить границы человеческой свободы (а это – цель жизни человека) и дают сигнал в общество: «Пора действовать». Например, произведения Вольтера и Руссо, чьим продолжателем Камю несомненно является. Наши «Отцы и дети» и «Что делать». «Вот вы смеетесь, а дело-то геволюцией закончилось, батенька». Да даже «Муму» сыграла роль для отмены крепостного права. А в Америке бунтующая молодежь, совершавшая сексуальную революцию, тоже держала в рюкзаках Сэлинджера, эпигона Камю. А вы думаете, почему возможна эта вакханалия цинизма на УК, почему вы так свободно рассказываете здесь «как я в один день трех бап выебал». Попробовали бы при Сталине (даже в Европе). Только благодаря подобным книгам, свергающим старые и установливающим новые нормы поведения. Сначала на Западе, потом у нас копируют(и так во всём). То, что у нас называли «тлетворное влияние».
В качестве бонуса раскрою смысл жизни юношам, вступающим в жизнь. Достаньте тетрадку, запишите. Как я сказал чуть выше, цель жизни человека – увеличение свободы. А смысл – создание новых и совершенствование старых устройств-усилителей, управляющих систем, которые я обозначаю сокращением УС. Т.е., второе служит первому. Но это, конечно, отдельная тема.

Tweet