Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!

Капитализм. Часть первая

  1. Читай
  2. Креативы
На хер

За столом сидели шестеро: мать, отец и четверо детей. Дед валялся на кровати, его не кормили. Ожидали, что скоро помрёт.
Электрическая лампочка едва светила и по всем признакам собиралась погаснуть.
Телевизор «Изумруд» не включали. Мало того, что был он чёрно-белым, но ко всему прочему никто не помнил, работал ли он когда-нибудь.
Стулья шатались.
Чёрствый хлеб скрипел под ножом.
Бегали тараканы.
Три брата в семье: Максим, Денис, Владимир. И сестра Настенька. Младшенькая.
Отец разливал суп по тарелкам. Максиму не хватило.
-    Тяжёлые времена пришли, - сел батя на своё место. – Жуткие. Двадцать первый год тебе уже, Максимка, - это ему. - Хоть бы в армию тебя сбыть, да не берут из-за плоскостопия. Беда, да и только. Короче, не медаль ты, чтоб на шее моей болтаться. Не пойти ли тебе, друг любезный, на хер?
-    На хер, - поддержал батю Дениска.
-    На хер, - утвердительно кивнул Вовка.
Мать вздохнула, но тоже согласилась:
-    На хер.
Лишь Настёна всплакнула. Ну да кто её мнение слушал?
-    Только «Капитал» Маркса заберу, - буркнул Максим в ответ.
Семья не возражала.
Дверь скрипнула, кривая дорожка повела в даль туманную.

И пошёл он на хер.


                                          Дети могил

«А ну и пусть, - думал. - Один жить буду, как взрослый».
-    Молодец, пацанчик! – поддержал его шкет лет двенадцати. – Пять лет один живу, сплошной кайф каждый день и никаких забот. Айда в нашу бригаду деньгу заколачивать!
-    И много заколачиваете?
-    Да немеренно! Считаем – не пересчитаем.
Бригада на кладбище базировалась. Руководил ей Черепан – известный в городе преступник. В свои двадцать он уже три раза отсидел, причем один раз – в настоящей взрослой зоне. Злые языки болтали, что была это чмошная «химия», но сам Черепан божился, что неправда это. Что в строгаче он лямку тянул. Короче, уважали его.
-    Годишься, - окинул он Максима взглядом. – Телосложение компактное, а плечи широкие. Силушка должна иметься. Первое время на шухере постоишь, потом сам копейку добывать научишься. Учись у наших, здесь мастера знатные. Ставлю на довольствие. Чего в котомке?
-    Книги.
-    Небось какие новомодные? Не Брет Истон Элис случаем? Ладно, на раскурку пустим.
-    «Капитал», Карл Маркс. Полное собрание.
-    Нет, эти храни. Не читал, но уважаю. За этими книгами будущее.

Вечер Максим с пацанами провел.
Разожгли костерок, похлебку сварганили, водочку по жестяным кружкам разлили. В знак ли особого уважения, то ли просто всех новичков так приветствовали, Черепан ему коньяка плеснул. Четырехзвездочный, производство Калининградской области, спирт французский. Добрый напиток.
Немало пацанвы у могил сидит. Кто на гитарке трынькает, кто гуся дёргает. Все усталые, говорят мало. Атмосфера этакая кисло-уважительная: вроде бы надоели ваши морды, но соблюдаем паритет. Один Максим бодрячком сидит.
-    А что, друзья, - спрашивает, - какие вы взгляды имеете на социально-экономическое развитие государства? Не кажется ли вам, что не вполне гладко реформы протекают? Что перегибов с избытком?
Молчат, обдумывают сказанное.
-    Не вполне я понимаю, - один говорит, Прыщом его звали, карманник-профессионал, - суть происходящих явлений. Не хватает мне эмоционального и интеллектуального диапазона для осознания того, что произошло после распада Союза. Как не стало СССР – замкнулся я в себе, погрузился в мирок свой убогий, и даже палец высунуть наружу не пытаюсь. Ты не провоцируй нас такими опасными вопросами. Не к добру это.
-    Нет тут никакой провокации, - поддержал Максима Черепан. – Надо о таких вещах задумываться, потому что они позволяют намечать дорогу в будущее. Тому, кто осознает настоящее состояние мировой экономики во всех аспектах, кто истине в мозг заползти позволит, тому все двери откроются.
Звучало убедительно. И полностью совпадало с точкой зрения Максима. Он Черепана перестал бояться.
-    Да уж, - подал голос профессиональный нищий Доходяга, кривой и страшный, как чёрт, - ни ума у нас нет, ни образования получить не дают. Куда не кинь, всюду клин. Только выть от горя, да людей обирать и остаётся. Может, соберём бабло, да отправим кого в университет учиться? Он человеком станет, и нас за собой потянет.
-    Да думал я об этом, - сплюнул Черепан. – Не потянем. Мы же крохами перебиваемся, а там бабла дохера надо. Да и кого посылать? Не годимся мы по образу мыслей для приятия в душу капиталистического сознания. Отрыжка мы коммунистическая, и никто нас кроме могилы не исправит.
-    Так давай вон Максимку отправим, - предложил Доходяга. – Он Маркса читал, он примет капитализм.
-    Не до конца он его читал, - буркнул Черепан, - да и немногое понял. И не примет он никакой капитализм, потому что после чтения Маркса на него больше не встаёт. К тому же он конченый босяк, как и мы. Нет у него шансов.
Взял он у соседа гитару, поднастроил и запел на английском:
-    Revolution in their minds - the children start to march…
Все подхватили дружно. Максим тоже. “Black Sabbath” он с младенчества любил, а песню “Children Of The Grave” – в особенности. Есть в ней что-то, что по душе скребётся ластиком. Голос Оззи Озборна в ранние годы творчества совершенно явно обладал психосоматической иллюзией выхода в запредельность. Кому-то даже кажется, что выход этот – не просто иллюзия, но с этой антинаучной теорией Максим категорически не согласен.
Оживились пацаны. Хорошая песня – всегда в тему.

Сразу на квартирное дело его взяли. Большая честь.
Зной и Сидишник – так мастеров из могильной братвы звали. По замкам там, по засовам – нет им равных. К ним его приставили.
Побродили по городу, квартиру выбирали. Максим по неопытности со стеклопакетом предлагал, со спутниковой антенной, но пацаны его осекли.
-    Не, - отклонили предложение, - не фиг надо на сигнализацию напарываться. Залезем к трудягам, пара тыщ да дивидишник у них всегда найдётся.
Наконец выбрали одну, на четвёртом этаже. Максим в подъезде остался. Мастера дверь открыли, внутрь завалились. Недолго там пробыли, минут пять, но ему всё же чересчур показалось. А потом даже свистеть пришлось, потому что в подъезд пенсионерка завалилась.
Опытные коллеги дверь квартиры приоткрыли и Максима внутрь затащили. Пенсионерка поднялась на пятый. Как только скрылась в своей хате, наружу вылезли.
-    Держи, - протянул ему Зной сотенку, - Черепану не отдавай, это твой заработок. Спрячь куда-нибудь, или на книжку положи. Так надёжнее.
-    Да стрёмно со стольником по банкам ходить, - ответил.
-    Зря так думаешь, - не согласился с ним Сидишник. – Я даже червонец не стесняюсь на счёт положить. Надо думать о чёрном дне.
-    Тем более, - авторитетно вякнул Зной, - что он рано или поздно наступит.

В тот день они ещё две квартиры вскрыли. Работа непыльная, творческая. По душе пришлась Максиму.
Вечерком он счёт в «Сбербанке» открыл. Первые отложенные деньги. Дай бог, не последние.


                                      Бурлаки на Каме

У Максима - выходной.
Вот уже почти целый год как он квартиры шерстил: то с напарниками, то в однёху. Ему уже позволялось, талантливым учеником он оказался.
Тут главное что понять: что дверь – она тебе обязательно подчинится, если ты захочешь. Это настоящий поединок: кто кого. У дверей тоже разум есть, он это сразу уяснил. Она вроде неживая, вроде застыла, но нет, в ней однозначно пульсирует душа. Вот ты проигнорируешь её, наплевать захочешь, пренебрежение выскажешь – и она тебе ни в жизнь не подчинится. А проявишь уважение, проникнешь в её переливы, подчинишь своей воле – и она отдастся. Отмычки, приспособления всякие – фигня это. Главное волю подчинить.
Опытные пацаны, послушав Максима, похвалили за такой подход.
-    Неожиданно быстро проник ты в тайную суть процесса, - вот так сказали.

Пошёл он на пляж. Сока взял персикового, пирожное. Лето.
Открыл томик «Капитала».
«Совокупность физических и духовных способностей есть рабочая сила, - писал Маркс. - Эти способности пускаются человеком в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости. Рабочая сила может выступать в качестве товара, когда она выносится на рынок или продаётся её собственным владельцем».
Вокруг люди булки перекатывают. Женщины загорают. Какие-то без лифтонов. Дети у берега плещутся. Он в воду не лез – слишком грязная.
По Каме лодки плавали, яхты. Скутера водную поверхность рассекали. Неторопливо, вальяжно приближался белый теплоход «Академик Капица». Максим его не в первый раз видел. С палубы доносилась музыка, пьяненькие люди веселились.
В упряжке – с двадцаток бурлаков. Жилы напряжены, ногами в песок и камни упираются, вот-вот повалиться норовят. Купальщики им дорогу уступали.
-    Куда путь держите? – с берега крикнули.
Молчали бурлаки. Один наконец ответил мигом, чтобы дыхание не сбить:
-    До Раифы.
-    А-а-а… Да, туда часто туристы ездят.
Прямо мимо Максима тянулась бурлацкая колонна, когда затянули они «Дубинушку».
-    Э-эх, дубинушка, ухнем!.. – гортанно, надрывно.
-    Э-эх, зелёная, сама пойдёт… - в землю смотрят, сквозь зубы поют.
С теплохода тут же расфуфыренная бабенция в мегафон закричала:
-    Уважаемые бурлаки, согласно инструкции, с которой вы все ознакомлены, вам не разрешается исполнять песню «Дубинушка». Администрация теплохода предлагает спеть вам песню “We will rock you”. Она зажигательная, темповая и удивительно удачно ложится на тягово-потужные движения. Отдыхающие с удовольствием подпоют вам. Валера, включи пожалуйста минусовочку.
Забили барабаны, зазвучала музыка. Туристы на корме вскинули руки кверху и завопили:
-    We will, we will rock you!!!
С воодушевлением пели, жизнерадостно.
А бурлаки молчали. Ни звука не издали.
-    Блин, в бурлаки что ль податься, - мечтательно и одновременно как-то горестно высказался мужичок в трёх метрах от Максима. – Говорят, они хорошие деньги гребут.
-    Я пытался, - определённо горестно ответил ему товарищ, - не взяли. Туда без блата не устроиться.
Максим сидел и молча смотрел бурлакам вслед. Восхитило его их молчаливое упорство. Суровая стойкость этих людей поражала.
Волна горячего стыда вдруг и крепко объяла его с головы до пят.
«Мужики трудятся, их уважают, - закрутились в голове мысли, - а ты людей обираешь. Скользкая мерзкая пиявка, вот ты кто».


                                  На газовые прииски

В жаркую летнюю ночь скончался дед.
Семья была рада: все и так удивлялись, почему он так долго не умирал. Ну наконец-то кровать освободится, обрадовались родители Максима. Дети хоть узнают, что это такое – не на полу спать.
На гроб денег не нашлось. Хитрый Дениска предложил завернуть деда в старую рваную простыню, да так и похоронить.
-    Скажем, что он ислам перед смертью принял.
Родителям предложение понравилось. Мать отца в бок локтём пихнула: смотри, мол, какой башковитый растёт. Я всегда говорила, что если кто и станет человеком, так это Денис.
Отец только крякнул в ответ: разве спорю я.
Так и сделали. Вырыли могилку в пятьдесят сантиметров глубины, спихнули туда дедушку, да быстренько закидали грунтом. В холм палку воткнули, чтобы не забыть, где он лежит.

Счастье, как и несчастье, одно в дом не приходит.
На следующий день поступило письмо от старого отцовского друга. Тот звал его в Сибирь, на газовые прииски - деньгу заколачивать. Сам уже три года как там работал. Было в письме сказано: «В роскоши купаюсь».
Ну, отец, само собой, засобирался.
-    Всё, Вер, - сжимал он кулаки и сотрясал ими воздух, - закончилась чёрная полоса в моей горемычной жизни. Сейчас я им всем кузькину мать покажу! 
Мать ему молчаливо улыбалась.
-    Скоро Денис бурсу закончит – работать пойдёт, - продолжал отец. - Вовку после девятого сразу на работу гони – всё равно толка из него не выйдет, он тупой. Ну, и я присылать буду. Мы ещё поживём!
Настёна засомневалась, что бывают такие газовые прииски.
-    Газовые – месторождения, а прииски – золотые, - влезла она в разговор старших.
Умный Денис возразил ей:
-    Папин друг использовал образное сравнение, чтобы подчеркнуть высокие заработки в этой отрасли.
-    Вот так-то! – врезал ей подзатыльник брат его Вовка.
Настя заплакала и убежала.
А отец поехал в Сибирь.
-    «Газпром», - шептал всю дорогу, - «Газпром»…


                                Пенсионерская правда

-    Отец, - подсел Максим к седому ветерану в коричневом пиджаке и шляпе с полями, - вот ты объясни мне: почему народ добровольно согласился сменить справедливое общественное устройство на несправедливое?
Ветеран сидел на скамейке, держал в руках трость, на затертом пиджаке покачивались желтые кругляшки медалей. Испуганно вскинул на Максима слезящиеся глаза.
-    Раскумекай мне, батя, - вопрошал Максим, - что есть такого в этом капитализме, что так вот сразу обезоружил он целую страну?
Ветеран крякнул.
-    Ну, - начал он сдавленным голосом, - тяжело живётся пенсионерам. Но с другой стороны, и президент, и губернатор свои прибавки к пенсии делают. Спасибо им за это.
-    Ведь это не просто экономическая формация, - поражался Максим. - Изменились люди, в худшую сторону изменились. Скурвились, озлобились. Нет сейчас человека настоящего.
-    Тут главное, – шамкал губами ветеран, - главное, чтобы молодые о стариках не забывали. Вот я в магазин прихожу, молоко покупаю, а продавщице бы взять и сказать: «Дедушка, давай я тебе пакет этот в авоську положу». А какая и до дверей бы проводила. Вот бы нам приятно было.
-    Вот так представишь, как дальше будут развиваться капиталистические реалии, и ужас охватывает. Опустошение и озлобление – ничего иного простому народу не оставлено.
-    Или вот скамейки взять, - бормотал пенсионер. – За три дома отойти пришлось, чтобы свободную найти. А что, домоуправление больше не работает что ли? Тяжело им два камня да деревянную перекладину у подъезда поставить? Не хотят работать! Вот она где, загвоздка!
-    Да как работать-то, как, объясни мне! Даже бурлаком без блата не устроиться. Я не представляю, что надо сделать, чтобы стать инженером. Только людей грабить остаётся. Но не хочется мне грабить, пойми!
-    Я о лекарствах и не говорю, - входил в раж дед. – Мне как инвалиду льготные полагаются. Так ведь днём с огнём их не сыщешь! Где вот они, настоящие капиталисты, чтобы стариков лекарством обеспечить? Капитализм – ничего, пусть будет капитализм, раз ничего другого нет, только не хотят у нас люди работать. Не хотят.
Максим осёкся. Взглянул на старика пристальнее.
«Так, значит, принимаешь ты капитализм?»
Лихорадочно вгляделся он в медали: «40 лет Победы», «50 лет Победы», «60 лет Победы». Одни юбилейные.
«А где же боевые, батя?»
Поднялся он на ноги.
-    Да не ветеран ты никакой! Потому и капитализм в душу запустил! Поэтому и не крепки идеалы твои! Поэтому и рад ты губернаторским подачкам!
-    Или вот транспорт, - произносил старик. – Разве пенсионеры не заслужили сидений с подогревом…
Не то, понимал Максим, не то. Не опора эти люди, не стержень. Нельзя их больше в расчёт принимать.


                                            Денежка

На дело они с Сидишником пошли. Тяжело, нутро ноет, мыслям неспокойно. Вспомнились слова из «Капитала»: «Труд - это процесс, который совершается между человеком и природой. В этом процессе человек своей деятельностью опосредует, регулирует, контролирует обмен веществ между собой и природой».
Вскрыли дверь. Вошли.
Сидишник в зале орудовал, Максим в спальню полез. Сидишник - любитель техники, всегда её забирает. У него и свои каналы сбыта есть. Технику любит, а музыку отстойную слушает. Лохопоп какой-то.
В шкафу Максим ковыряется. Нихитрый тайничок в белье отыскался быстро, но оказалась там всего пятисотрублевая купюра. Тухлая хата.
-    Дяденька! – услышал вдруг сзади.
Вздрогнул. Обомлел даже.
За спиной стояла девочка лет пяти. И кулачок к нему тянула.
-    Возьми денежку! – ладошкой маячит. – Денежка хорошая, круглая.
Совсем что-то плохо Максиму стало.
-    Что там? – подскочил на звуки Сидишник. – Эге, откуда она вылезла?
-    Не заметил, - отозвался он. – Может, на кухне была.
-    Денежка, - повернулась девчушка к Сидишнику. – Ты хотел денежку? Одна всего, но мне не жалко.
-    Ну-ка, ну-ка, - присел тот на корточки. – Сколько тут у тебя?
Девочка разжала ладошку и опустила в ладонь Сидишника двухрублёвую монету.
-    О, как раз двух рублей на трамвайный билет не хватало! - обрадовался тот.
А Максима злость вперемешку со стыдом взяла.
-    Отдай ей деньги, - выдавил он.
-    Зачем? – вскинул на него глаза Сидишник, искренне недоумевая.
-    Отдай! – заорал Максим и бросился на напарника с кулаками.
И бил его, и бил ещё, и хотелось бить его целую вечность, и удовольствие от этого избиения было единственным, чего просила его душа.
Сидишник сбросил его на пол и принялся молотить в ответ.
-    А ещё я польку-бабочку танцую, - доносился писклявый голосок девочки.


                                          Каюк банде

-    Так, -  мрачно выслушал отчёт Сидишника Черепан. – Значит, вот как всё повернулось. Значит, такой вот праведник в наших грешных рядах завёлся. Из-за двух рублей товарища избил.
Испытующе взглянул на Максима, тот взгляду не поддался и продолжал смотреть гордо.
-    Он мне больше надавал, - ответил.
-    Правильно сделал. Что это вообще за жалость в тебе проснулась? Если хочешь выжить в капиталистическом мире – никакой жалости!
И уже удаляясь, добавил:
-    Месяц на хлебе и воде. Ни копейки с дел не получишь.
Понял Максим в тот момент, что заблуждался и в нём, и в других пацанах, и вообще во всей лихой бандитской жизни.

Ночью видение ему было. Видимо, сон, но очень явственный.
Пришёл к нему Великий Капиталист. Он не представился, но Максим как-то сразу вдруг понял: это и есть он самый, Великий Капиталист. В чёрном фраке, в цилиндре, с тростью, страшный и омерзительный.
-    Пока я с тобой хорошо буду говорить, - забубнил он высокомерно и неприятно. – Не уяснишь сказанное – пеняй на себя.
-    Недовольны мы тобой, - продолжал, - все адепты рыночной экономики недовольны. Чувствуем, что вызревает в тебе сила, которая может быть направлена против нас.
-    Это огорчительно, - головой качает. - Попытка изменить естественный ход истории – преступление, пойми это. Капитализм – естественное развитие общественных формаций. Усмири в себе недовольство, возрадуйся окружающей действительности. Неужели ты не замечаешь, как прекрасен этот мир?
А Максим в этом сне не испугался.
-    Что, сволочь, боишься! – закричал он прямо в морду Великому Капиталисту. – Вижу, что боишься. Чувствуешь, вражина, что конец твой близок! В агонии ты сдохнешь вместе со всей своей рыночной экономикой. Не подчинить вам меня!
И, выставив вперёд «Капитал», храбро выдал страшному призраку:
-    Изыди, нечисть!

Проснулся тотчас.
Ночь. Братва спит между могил. И – какое-то шевеление по кустам и деревьям. Нет, показалось.
Снова прислушался. Сердце ноет, тревога вокруг витает. Что же это такое? Почему тревожно так?
Всё же есть кто-то поблизости. Вот ветка качнулась, и шёпот слышится.
Стал он по-пластунски отползать в сторону. Не забыл про котомку с «Капиталом» и своим немногочисленным скарбом. Вот так и стучит в висках, что сейчас что-то произойдёт.
Вдруг видит – за деревьями машина стоит. Грузовая. И люди вокруг – одни тени мрачные, стоят, выжидают, готовятся.
-    Оглушайте и в машину их грузите, - шепотом отдаёт один распоряжения. – Каюк настал этой банде.
Зажигалкой на мгновенье фигуры осветились. Менты!
«Кричать надо!» – озарило.
«Или не надо?» – сомнения закрались при воспоминании о несправедливости Черепана.
«Надо!» – решился, потому что не мог иначе.
-    Братва!!! – завопил дурью. – Облава!!!
И сам – к кукурузному полю подался, благо поблизости.
Вскочили пацаны, закричали. Тут же сирена завыла, и фары ментовских машин пронзили кладбищенскую темноту. Беготня, вопли. Мечутся человеческие фигуры, вскидывают менты дубинки и на головы пацанов опускают.
Максим полз на четвереньках по кукурузному полю и лихорадочно оглядывался. Когда удалился на приличное расстояние, вскочил на ноги и побежал.


                                                К югу

Первый поезд, который ранним утром остановился на железнодорожном вокзале города, шёл на Краснодар.
«Значит, мне туда дорога», - протянул он в окошко кассы мятые рубли.
Место оказалось боковым, верхним. Максим забрался на полку и попытался заснуть.
Не спалось.
Открыл «Капитал».
«Чрезмерный труд несомненно ведёт к преждевременному истощению рабочей силы, - говорилось в книге. - Понадобились века для того, чтобы «свободный» рабочий был вынужден общественными условиями продавать за цену привычных жизненных средств всё активное время своей жизни, свою работоспособность».
В предрассветной дымке за окном бежали деревья и поля. Грустно на душе было.


                                Шэдоумен и неудачники

Вот уж несколько месяцев прошло, как отец в Сибирь подался, а от него – ни слуха, ни духа. И спросить не у кого, что с ним.
-    Работает, небось, в три смены, - тоскливо смотрела в стену мать, - и написать нет времени. Бедняжка…
-    А может, подъёмные получил и забухал по чёрному, - выдал версию Денис.
-    Ой, господи! - всплеснула мать руками. – Типун тебе на язык.
-    Очень вероятно, - согласился с братом Вовка.
-    Нельзя исключать версию, что он другую женщину встретил, - подала голос Настя.
У матери глаза на лоб полезли.
-    Вдруг письмо не от друга было, - продолжала Настёна, - а от тайной жены.
-    А не шибко ли ты умной стала, доченька?! – пришла в себя мать. – Ремень всё ещё на старом месте висит, ты не думай, что у меня на тебя рука не поднимется.
Взглянув на ремень, что болтался на гвозде, парни поёжились. Ремнём, конечно, больше Максиму перепадало, но и им порой доставалось. Впрочем, тут же они дух перевели: мать-инвалид с ними не справится.
А мать всё не унималась.
-    Как жить будем?! Если так дело пойдёт, придётся ещё кого-нибудь на хер посылать. Денис, ты на работу-то думаешь устраиваться?
-    Я слесарем погожу, - отозвался Денис. – Вариант один подвернулся.
-    Ты смотри у меня! Знаю я твои варианты…
«Э-э, быдло! – думал Денис. – И угораздило меня родиться в семье неудачников…»

На следующий день он пришёл домой до неприличия гордый. Устроился на работу потому что. На завод, но не слесарем. А самим шэдоуменом к самому директору!
Все так и выпали в осадок! Такой крутизны от Дениса никто не ожидал. Шэдоумен – это в прямом смысле правая рука директора. Зажигалку поднести, плащ на плечи накинуть, ботинки снять, если у директора ноги устали – всё его работа. Ответственная – до ужаса! Даже представить невозможно, какое жёсткое собеседование он прошёл, чтобы получить её.
-    Дениска, ястребок! – трепала сына за волосы счастливая мать. – Я всегда знала, что один ты у нас человеком станешь… Когда первая зарплата?


                                  От рассвета до заката

-    Рабочий день у нас определяется просто, - объяснял рабочим надсмотрщик с хлыстом. – От рассвета до заката. Попрошу не путать с фильмом Роберта Родригеса по сценарию Квентина Тарантино. Там всё было наоборот. Да и фильм, несмотря на его коммерческий успех, удачным я бы всё же не назвал… Как первый луч солнца опускается на грешную краснодарскую землю, мы, свободные люди труда, выходим на работу. Как солнце отправляется баиньки, так и мы на бочок.
-    В соответствии с трудовым кодексом Российской Федерации, - не сдержался Максим, - трудовой день не может превышать восьми часов, трудовая неделя – сорока. На все часы переработки должны дополнительно заключаться соответствующие договора.
Надсмотрщик чуть не подавился слюной. Подскочил к парню, окинул его бешеным взглядом и процедил, кривя рот:
-    Это кто тут у нас такой грамотный, а, сопляк?! На твоё место пятьдесят желающих, ты знаешь об этом? Не хочешь трудиться – подыхай под забором, как падаль.
Максим прикусил язык. Ладно, подумал, перетерпеть надо. Ничего просто так в руки не даётся.
До того как подвернулся вариант с плантациями, он целую неделю обитал на вокзале. Милостыню просить гордость не позволила, а снимать деньги с книжки сам себе не позволял. Не пришло ещё время, говорил. Так и бродил по окрестностям вокзала в полуобморочном состоянии. Ладно мусорных баков в достатке. Где банан недоеденный перехватит, где пирожок. Так и держался.
А потом вербовщик встретился. Всех желающих прямо на вокзале он зазывал работать сборщиками урожая на томатные плантации. Здесь недалеко, под Краснодаром. Да, питание, да, проживание. Где жить? В палатках – у нас же тепло. Оплата сдельная. Сколько раз кормят? Эх, какие вы интересные! А вам сколько надо: пять или десять? Ещё ни одной помидорины не собрали, а уже корми их по двадцать раз на дню… Питание одноразовое, но калорийное. Какой заработок? Всё они о меркантильном… Машины люди покупают с этого заработка, и на машинах домой едут! Сейчас, сейчас, не торопитесь, всех запишу.
Корзину Максиму с дырой выдали. На самом дне дыра. Он к тому же надсмотрщику торкнулся, но тот совсем в бешенство пришёл:
-    Нет, ну это вообще уже переходит все границы! Чувак, ты сюда работать приехал, или что? Ты думаешь, Генри Форд плакался: почему мне дырявую корзину выдали? Ты думаешь, Билл Гейтс плакался? Они проявляли фантазию, находчивость, чинили свои корзины и зарабатывали миллиарды! Ещё раз ко мне подвалишь – плетью выпорю и работы лишу. Руки в ноги и пахать!
Пришлось дыру футболкой заткнуть. Максим растянул её по всей поверхности дна, а уголки подвязал за переплетения прутьев. Ничего, держалось.
Встал на свой ряд. Стал помидоры собирать. Корзину собрал, вторую, третью. Относит к грузовикам. Пятую, восьмую… Совсем со счёта сбился. С утречка неплохо работалось, а вот когда солнце в зенит вошло – тут тяжело пришлось.
Ну да ладно, до обеда дотянул. Приехала полевая кухня, стали народ кормить. Выдают по половничку гречневой каши и по пол-кружки воды.
-    А у меня посуды нет, - говорит Максим, когда до него очередь дошла. – Её где-то дают?
-    Не мои проблемы, - повар в ответ. – Ищи посуду где хочешь. Следующий!
-    Хорошо, хорошо, - поспешил он повара смилостивить. – Я кашу в ладонь возьму, а воду… Воду вот в лопух налейте.
Сорвал лопух с земли, скрутил его в кулёк. Поел таки.
Вечером надсмотрщики принялись с поля оттаскивать тех, кто потерял сознание. Немало их на грядках валялось. Кого за руку, кого за ногу, тащат матерящиеся надсмотрщики людей в тень.
-    Вот и нанимай этих хлюпиков! – возмущается один. – Ну какие из них рабочие? То ли дело отцы наши, деды. Пахали, как черти! Вот люди были, а эти…
-    Похоже кое-кто копыта откинул, - осматривает тела другой. – Ну и слабаки. В первый же день окочурились.
Максим додумался из травы что-то наподобие шапчонки сплести. Но тело от солнца изнывает: липкий пот бежит по коже, мухи кружат, слепни. В соседнем ряду женщина свалилась.
-    Эй! – закричал он надсмотрщикам. – Тут тётка упала. Отнесите её в тень.
-    Не учи нас, щенок! – огрызаются они. – Сами всё видим. Дойдёт до неё очередь – отнесём.
Люди едва на ногах держатся. Корзины уже не полные несут. Баба-учётчица орёт:
-    Неполные не принимаю! Неполные можете не нести! Заколебёшься тут каждый раз по три килограмма взвешивать.
Скрылось наконец солнце за горизонтом. Словно зомби плетутся люди к палаткам.
-    А на реку сходить можно? – спросил Максим у надсмотрщика.
-    Что, смотаться хочешь?
-    Да нет, окунуться бы.
-    Если найдёшь ещё четверых – свожу вас. Одному нельзя.
Нашёл он четверых. Сходили они на реку, искупнулись. Вода – тёплая до омерзения, но и такая хороша. Хоть освежились чуток.
Ночью соседи по палатке Максима в бок толкают.
-    Парень, мы ноги отсюда рисуем. Ты с нами?
-    Так ведь ещё не заплатили ни копейки.
-    Да хрен с этими копейками! Живым бы остаться. Ещё пару дней такой работы – и сдохнем. Видишь, сколько трупов сегодня собрали.
-    Не, я остаюсь.
-    Ну, как знаешь.
На следующее утро на половину число рабочих сократилось. Кто сбежал, а кто умер. Тех, кто остался, на поле погнали, а за новыми в город да по деревням вербовщиков послали. А они что – работа есть работа. Дело привычное.

Олег Лукошин , 25.10.2007

Печатать ! печатать / с каментами

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


страница:
<
1

Чилавег- Свенья, 25-10-2007 10:33:35

300 блядей!

2

казюлин, 25-10-2007 10:33:49

хуякс

3

Чилавег- Свенья, 25-10-2007 10:33:54

ещо рас

4

одинокий бугага, 25-10-2007 10:34:53

лукошкин неебический многобуквенный графоман вернулся

5

Шлоссер, 25-10-2007 10:35:16

Резвый человек - кабан

6

Атажжоный рок-н ролл, 25-10-2007 10:35:22

война и мир однако!

7

Грей, 25-10-2007 10:35:37

Дохуя букаф!

8

Шлоссер, 25-10-2007 10:35:57

Больше частей не надо, давай на этом остановимся

9

Банарот, 25-10-2007 10:37:33

На удаве новые правила? Креосы короче километра не берут?

10

х у й, скореллированый со стояком, 25-10-2007 10:38:58

как дахуя то. блять. ладна, сначало каменты

11

Berg, 25-10-2007 10:43:40

соцреализм-стайл в таком количестве идет нахуй

12

TrollMops, 25-10-2007 10:47:36

на мосту стояло трое...
Иди нахуй афтар

13

Адам Пиздаускас, 25-10-2007 10:52:37

Дайош продолжение

14

Гуманой, 25-10-2007 10:53:27

Стану читать только после выхода фсех 5 томоф.

15

GanSS, 25-10-2007 10:54:38

асуждаю не четая. нахуй такие высеры.

16

МайклПалкин, 25-10-2007 10:55:28

асилил таки
этакий пелевин-стайл доложу я вам

17

Я Драчистый Изумрут, 25-10-2007 10:57:26

"За столом сидели шестеро: мать, отец и..."

у стола стояли трое - мать, отец и у отца.

18

Шпендель, 25-10-2007 10:59:46

Слишком дахуя и для адной части.

19

Сеанист, 25-10-2007 11:01:17

ответ на: Чилавег- Свенья [1]

Ты же абищал завязать!  Тряпка. Бизвольное сущиство.

20

Адам Пиздаускас, 25-10-2007 11:04:59

Первый абзац похож как у Оруэла

21

ЖеЛе (просто на пять менут прешол), 25-10-2007 11:06:06

про горьково... много канешно, но асилю... пока токо палавина, но забавно...
в конце ктонить скажет (наверна) "да какой же ты горький - ты сладенький"...

22

Адам Пиздаускас, 25-10-2007 11:07:06

Помоему стоило читать, хуле тут думать.

23

Медленно превратившийся в хуй, 25-10-2007 11:08:55

жду продолжения.

24

ЖеЛе (просто на пять менут прешол), 25-10-2007 11:09:33

хуяссе... это токо начало... вот же вайна и мир, бля...

25

мидвед паиБалу, 25-10-2007 11:13:49

Леф Талстой, блять...

26

Курлик, 25-10-2007 11:17:38

Мегазадумчивая, охуетькакмногобуквеная хуйня ни о чем! Поздравляю афтара с победой в конкурсе графоман года 2007! 6*

27

одинокий бугага, 25-10-2007 11:18:15

и чо? чем кончилось-то блять?

28

123 (зареганный искалатор), 25-10-2007 11:19:01

Не прецтавляю возможным асилить такое количество несмешных буковог. ***

29

п.к. (пися камушкин), 25-10-2007 11:29:26

Охуеный Высер! Афтору риспект. 6*

30

Varma, 25-10-2007 11:30:19

Война и мир.начало.

31

Rt, 25-10-2007 11:34:00

До пес. правды дочитал. Ничего таг.

32

Стамегатонный Быдло ган (антиклон пулимета б/п н/л), 25-10-2007 11:39:13

Крео асилил, но получил пиздюлей от начальства за получасовое нахождение в нирване и забитие хуя на их жирные ёбла. Понравилось. Утренний бодун +  эта креосмесь = ахуй и нирвана.

33

Fima(именно тот), 25-10-2007 11:43:19

ЗАебись! Жду продолжения,шутник!

34

братья Софица, 25-10-2007 11:43:48

продолжение пиши, но не обосрись как с "ублюдком"

35

Асёл из НИИ БАЦа, 25-10-2007 11:49:30

Для начала неплохо. Пасмотрим, чо будит дальше.
пеши истчо, но тока, блядь, пачаще, а ни рас в месяц.
каму букаф дахуя, суть двоичники поганые.

36

АТВ, 25-10-2007 11:51:08

Если первую главу "На хер" рассматривать как отдельный креатив, то будет очень смешно.

37

Шлакоблок, 25-10-2007 11:56:28

мне онравилось. жду продолжения.

38

кабан, 25-10-2007 12:03:59

зобавно

39

Твой фюрер, 25-10-2007 12:09:36

Марксизм есть классовая идеология, и это признается его собственной доктриной.
Пешы исчо

40

Дядё Джанки, 25-10-2007 12:18:37

очень нехуево, хоть и недочитано мною по причине дохуябуквия. замечание - много глаголов в конце утверждений, грузит, как сказы блять какие-то. примерно так: "он хороший был, да только в кровати ссался, а потом вырос, да в город пошел, а там светофор горел, красный показывал. а он внимания не обратил, и через дорогу пошел, и в это же время машина там ехала, а в ней блондинка сидела, и губы красила, вот она-то и выжила, а он - нет, от травмы головы бампером скончался."
Пеши ещо, но поменьше тексты делай, а то я читать заебался, вон оно, вишь, как выходит, да.

41

НАДЯНЯ ©, 25-10-2007 13:05:40

Современный Авдеев? Ну-ну, подождём продолжения...

42

ЮГ, 25-10-2007 13:15:34

Жду продолжения

43

Свищ, 25-10-2007 13:21:12

Капитал, часть первая.

44

Пейсатель, 25-10-2007 13:30:51

НЕФОРМАТ БЛЯ. На раскурку как и Маркса (Мордехая Леви). Остальные части отнеси в Мордор и уничтож нахуй!!!

45

Kirpitch, 25-10-2007 14:14:33

Написано интересно, цытаты верные. А где дальше?

46

без имени, 25-10-2007 14:17:35

ниасилил

47

Фалафель Бронегривец, 25-10-2007 14:24:46

хароший криатиф

48

КоТ(иероглиф проебал), 25-10-2007 14:27:41

несмотря на то что букв дохуя понравилось

49

угрюмае быдло, 25-10-2007 14:51:41

ниасилил тк резина на колесеке летняя. шипованую поставлю тогда и почетаю

50

Вальтер, 25-10-2007 14:53:18

Конец нихуя не понятный, афтар не дописал, попахивает говнецом

51

Лукич, 25-10-2007 15:56:55

Ни чё так!
Панравилась.

52

Асьол Кагфсигда, 25-10-2007 16:23:16

Хуяссе философский высер.
Чернышевский "Что делать"
В роли Веры Палны - ушедший нахер Максимко

53

TOD, 25-10-2007 18:33:39

Начала номано . патом пи..ц отстой.....на х.й капитализьм и все такое....  Нада продолжить.а то как та ниочинь....

54

Роман Браилов, 25-10-2007 18:40:03

Пиши еще, очень интересно.

55

ПровинциалЪ, 25-10-2007 21:22:32

Понравилось, только позитива бы побольше

56

тупой бля, 25-10-2007 22:18:02

очень хорошо!
жду продолжения

57

Валасатый медвед, 26-10-2007 01:09:04

Ни четал, но асуждаю,
Аффтар убей сибя оп угол

58

Дайте две, 26-10-2007 10:03:50

советую остановиться после абзаца озаглавленного "На хер"

59

Допесды, 26-10-2007 10:52:03

"Кто на гитарке трынькает, кто гуся дёргает." Патцтулом, блять!

60

МаёИмя, 26-10-2007 18:20:35

графомания бля какая-то

61

Цукат, 27-10-2007 20:36:51

ахуел стока букв??? но почетаю, ибо камунизм в маем серце. Или тут не про то? <<забылся в пьяном угаре>>

62

Цукат, 27-10-2007 21:11:54

не, четать не стал

63

итальянец, 30-10-2007 10:41:08

пачитал-ахуено!!!!

64

Жопетелий, 30-10-2007 13:36:10

Очень охуительно

65

pezdello, 13-11-2007 20:49:51

посан, ещё пиши!

маладца!

страница:
<

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


«Нищий гурман Князев, помня про генитальные напасти будущего тестя, утками брезговал, зато вдоволь кормил ими Кисю, занимаясь одновременно дрессировкой. Дошло до того, что при слове "утка" умный кот, натурально, делал стойку, вероятно воображая себя реальным почти спаниэлем.»

вход для своих

«- Я плохая комсомолка, накажи меня, товарищ Чкалов! – закрутила ледащим задом комсомолка Фира. - Накажи меня! Накажи!
«Как её наказать, ремнём? Пинка дать?» - поразился получивший эротическое воспитание на созерцании ядрёных физкультурниц и потому неискушённый во взаимоотношениях полов Петренко. »

— Ебитесь в рот. Ваш Удав

Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2025 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg