- Але, это морг? К вам не привозили моего друга?
- А как он выглядит?
- Крашенные усы, пишет матерные рассказы…  (P.S.).
                                                                               

Евгений Кац, непризнанный писака и талантливый распиздяй, остановил свой ржавый ЗАЗ у сельпо. Подняв скрипучие стёкла, закрепил верёвкой рычаг украшенного бисером ручника и вышел из авто на пыльную улицу деревни, о которой он давно писал. Много, но часто. Вот и сейчас  прибыл с целью сбора острого материала для продолжения романа. Смачно высморкавшись, Кац широко шагнул в оплот сельской цивилизации – сельпо, совмещенное с домом культуры и рюмочной.

Внутри было тоскливо. Грязные окна почти не пропускали  свет. Тяжелую обстановку скрашивала толстая продавщица. Она делала вид, что отмахивается от мух, а насекомые делали вид, что боятся.

В углу за распивочным столиком приютился неприятный тип с узким лицом. Перед ним стоял стакан мутной жижи и пара барбарисок.

Кац, в связи с отсутствием каширной мацы, купил бутылку молдавского портвейна и кило фиников, внешне и запахом похожих на козье дерьмо. Прошествовал в угол и, скрипя титановым суставом, уселся напротив мужичка. В воздухе запахло скандалом.

- Вздрогнем, приезжий? - неожиданным дискантом спросил мужик, и, не дождавшись ответа, хлебнул из Кацовской бутылки.
- Пшло в хуй чучело вонючее, - Евгений завелся как трактор и залпом осушил стакан соседа.
«Надо будет запомнить этот трюк с мочой», - подумал писака но, сделав вид будто выпил водки, звучно отрыгнул в душный зал сортиром станции Колтубанка.
После продолжительных оскорблений наглеца, его родни и  домашних животных, мужики разговорились спокойно.

- Я ведь не всегда был вот такой, - грустно изрёк мужик. - Эх, братишка, я ж по молодости бабником слыл. Красавцем был – вылитый артист Вицин. Топтал все что пердит и шевелится, но исключительно женского рода. Женился на первой красавице деревни. Весь район завидовал. А теперь смотрю на это мумиё в халате и молча глотаю слёзы за печкой. Историю расскажу, если не торопишься, жизненную … Мужик оглянулся по сторонам и перешел на шепот.

История, рассказанная мужиком.

- Было в деревне четверо друзей. Очень давно было, - начал речь собеседник Каца. - Отпросившись как-то у тогда еще красавицы жены, решил посвятить вечер пьяному общению в кругу друзей. Имелась у нас полянка за периметром деревни. На дворе ещё смеркалось, а мы уже ушатались до полного разгрома.

Благо спиртным запаслись. Всё якобы на берёзовых бруньках, но пахло немытыми заячьими лапками. Мне было хорошо до тех пор, пока от влитого я не потерял землю под маслами. Вот тут-то и начинается самое интересное, будь оно неладно.

Проснулся я от крика перепуганных птиц и сразу понял - в кромешной темноте кто-то умело делает … минет. По простому - мне хуй сосут. Закатив зрачки от удовольствия, я кончил как в первый раз и обессиленный вырубился. Тогда я еще не понимал, что был грубо изнасилован.

Уже дома осознал ужас прошедшего вечера. На поляне было трое друзей и я. Если минетил себя не я, значит, работал кто-то из тройки. Так стрёмно браток мне ещё никогда не было. Выходит что один из моих лучших друзей –  педик?! Да еще всем расскажет как его голову нежно придерживал да от блаженства в истоме беньки закатывал. Тьфу, блять, пятно на всю анкету. Ославит гомиком на три района. Неделю я провёл в тяжелых размышлениях. Кто эта мразь из троих? Как опознать владельца тёплых бархатистых губ и ласкового языка неизвестного мне друга детства? Не мог же я  попросить отсосать мне каждого и сравнить, сами понимаете. Ведь двое нормальные мужики, ещё надеялся я.

Последующие месяцы были еще кошмарней. Этот ужас создал сам, но, к сожалению, ничего не мог с собой поделать.  Сначала грешил на Лешку – бывший военный, служил в далеком гарнизоне взводным без жены и, скорее всего, баловался с черпаками в красном уголке. А вдруг не он командовал парадом? Тогда … всю троицу подальше от греха.

По одному стал отлавливать и гасить корешей словно поросят.

Первый, Алексей, был по-уставному глуп и курил в постели всякую дрянь. Тряпица, пропитанная соляркой, немного расслабила его. Затем щелчок зажигалки. О, как он визжал, как извивался со связанными колючей проволокой руками и ногами. Полканистры бензина вылитые на его рожу довершили начатое. Вы когда-нибудь видели, как у военного от нестерпимого жара взрываются глазные яблоки? Они словно бы вскипают изнутри, к поверхности приближается извержение, они разбухают и взрываются жутким кровавым цветком. Так Первый ушёл на небеса. Всё что от него осталось, это копченое гигантское ухо  с наколкой ЗАБВОЧМО да трое суворовцев скулящих под Читой. Откуда у пидара трое детей – задумался я, но было поздно. Кости дотлевали в пепле, а душа … да не было у него души. В армии отбили.

Второй, Виктор, пал жертвой собственной алчности. Открыл в два часа ночи дверь на ключевую фразу: «Вам посылка из Конотопа». Топор аккуратно расколол его лицо на два маленьких злых личика. Я втащил ещё живую тушу в прихожую, закрыл за собой дверь и дал волю чувствам. О, нет! Вы меня не так поняли. Я рубил его, как  польский интервент великого русского героя Остапа Картошку. На моё счастье он оказался живуч и дал мне насладиться местью в полном объёме. Сначала я отрубил руки, затем ноги. В шкафчике, стоящем здесь же, обнаружился садовый секатор. Господи! Какой это божественный хруст. Член и секатор словно созданы друг для друга. Он умер с возгласом:  «Джіммі Хендрікс велика людина! Ідиті в сраку мнубялди!» Мой лучший друг оказался хохлошпионом работавшим на третьи недоразвитые страны. А ведь я знал его с яслей. Сопливым он уже следил за всеми нами, падла.

И, наконец, Александр, по жизни нелюдимый и молчаливый двухметровый весельчак он легко вписывался в любую среду – в тихих омутах полно отклонений. Третий и последний из участников нелепой попойки. Пропивший мозг за школьной партой Санёк попал под дорожный каток. Немощный верзила поскользнулся. Хруст черепа и треснувший стеклянный глаз, висящий на грубой шовной нитке, до сих пор стоят в моей памяти как живые. Видели б вы как он орал и дрыгались его сплющенные ноги, торчащие из-под заднего колеса. Как пузырились кишки, лопаясь на воздухе. Не прощу себе, что сначала не застрелил Сашку солью. После его воплей я стал пугаться шорохов. 

Вечером того же дня я спрятался на кухне и, уставив стол чекушками шила, попытался забыться. На тишину зашла жена в коротком блядском пеньюаре и  носках из ослиной шерсти. Увидев моё состояние, она без слов опустилась  на колени и, приспустив резинку драного трико, горячим языком припала к  яйцам мужа.

О, Боже!!! Я узнал этот язык! Я мог бы узнать его из тысячи других. Эти бархатные губки, трепещущий шёлк нёба! Неровная коронка на третьем коренном … вау!!! Мои глаза опять закатились, а руки непроизвольно схватили знакомый затылок.

- Так это была ты той ночью, сучка драная? - спросил я голосом Отелло сильно сдавив горло жены.
- Да я, - был ответ. – А шо? Ты приполз на автопилоте. Я всю ночь делала тебе минет как учила Любка с бухгалтерии. Полагала наивная, что  в забытьи ты догадаешься купить жене тальянские сапоги или хоть новые трусы. Тебе ж понравилось, развратник. Только под утро отпустил.

И тогда мне открылась вся картина – вопль крашеной кукушки из часов я принял за веселую трель певчих дятлов. Вот так я стал убийцей собственных друзей и хохла.

- Теперь, - закончил мужик своё повествование, - я пью горькую и ищу новых друзей. Давай с тобой дружить, гений, - предложил рассказчик и, кокетливо прищурившись по-ленински, положил руку на колени писателя.

Евгений покачал седой головой и плюнул герпесной соплей в лицо собеседника,
- Вы мне глубоко противны, - ответил гость поднимаясь. - Я непременно напишу об этом своим читателям и … органам. Ведь я писатель и поэт.
- Ты чё, шутишь, что ли? Погоди, дай, доскажу ... - вполне миролюбиво напутствовал мужичок, но, перекрестив спину уходящего гостя, зло добавил. – Ну и пиздуй, графоман ебучий

Лес во всю шумел кронами, а клёны шептались ажурными листьями. И только грустные облака лениво ползли в никуда по холодному серому небу. Светало. На ступеньках у кабинета участкового, подпирая стену спиной, сиротливо сидел труп седовласого мужчины в годах с полными карманами фиников. Зря только старый дурак, решив марать бумагу вечно, накануне вставил новые огнеупорные зубы. В тот же день у ржавенького ЗАЗы сменился хозяин. Наступило лето.

Страну накрыл кризис идеологии и половой распущенности. Рецессия свирепствовала давно, но её зыбкое дно уже виднелось. Докатилась она и до последней деревни упырей, имя которой – Ебитеньевка.


ПиСи. Граждане, помогите найти исчезнувшего кумира спившихся домохозяек и ветеранов РЖД по телефонам Перми; (342) 248-66-51, (342) 212-27-12,  (342) 263-95-84.
Пароль - К вам не привозили моего друга?

Tweet