Паша Серов опять опаздывал на работу. В очередной раз он не услышал будильник, а может и вообще не заводил его вчера вечером, суть была одна – он опаздывал. Очень надо сказать нихуево опаздывал, часа на полтора, а может и на два. Голова гудела, в горле першило, в жопе жгло. Чем закончился вчерашний вечер он не помнил, его воспоминания обрывались примерно на восьмой или девятой кружке Балтики и тосте Семеныча, «Ну, дай бог не последняя!». Всё указывало на то, что предсказания Семеныча сбылись с избытком и устрашающей точностью.

- Закурить! – лихорадочно подумал Паша. Организму срочно  требовался хоть какой-нибудь яд, чтобы толкнуть вяло бьющееся сердечко. В помятой пачке было четыре сигареты. Прикурить удалось лишь четвертую, остальные были стерты в порошок негнущимися пальцами.
- Да, блять! – думал Павел. Больше мыслей в голове не помещалось. Да и эта явно была лишней, ибо все силы организма  так необходимые для совершения поступательных движений ногами уходили на ее обдумывание.
- Да, блять! – двери метро захлопнулись перед носом.
- Да, блять! – двери метро снова захлопнулись перед носом.
А вот хуй! – свежая мысль помогла, наконец, оседлать непослушный вагон электропоезда.
Люди кривили носы и расступались в стороны. Здоровый, румяный мужик с неприязнью посмотрел на Серова и больно толкнул его плечом на выходе. Паша еле-еле устоял на ногах и стал стараться дышать поменьше, дабы сил осталось побольше, и возмущенные пассажиры не вытолкали его из вагона.

- Осторожно, двери закрываются, следующая остановка «Площадь Маркса» - металлический голос больно резанул по воспаленному слуху Серова. Он поковырялся в ухе мизинцем и приготовился к выходу.
Паша уже немного пришел в себя и пулей выскочил из вагона. Те триста метров, что отделяли его от работы, он пролетел секунд за двадцать и потихоньку прокрался на свое рабочее место. Шефа не было.
- Фу, пронесло! – подумал Павел и включил компьютер. – Надо было, все-таки, по дороге пивка хряпнуть! Зря я тормозил!

Жизнь явно налаживалась, а, судя по времени, до положенного распорядком рабочего дня обеда оставалось пятнадцать минут.
- Вот пойду на обед и водочки соточку замахну, под борьщец-то! – во рту у Павла начинала скапливаться слюна.
- И похмеляет лучше и запаха меньше! – лицо Серова засветилось.
Вдруг пронзительно зазвенел телефон. Павел нервно схватил трубку и срывающимся голосом произнес:
- Компания Мегабайт, Серов, слушаю…
- Пашка, дополз таки до рабочего места? Шефа видел уже? Нет? Ну, ты мутант! Бугагага
На том конце трубку положили.
- Бля, что было-то? – Павел изо всех сил пытался вспомнить окончание вчерашнего вечера.
Телефон опять зазвонил.
- Компания Мегабайт, Серов, слушаю…
- Пашка, здорова, синяк! Шефа видел уже? – звонил его коллега по работе, который в начале вчерашнего вечера тоже заходил с ними в кабак, выпил пару кружек и уехал домой.
- А, Жора, ты? Привет, нет еще, а что?
- Да ничего, но он про тебя раз пять спрашивал, злой был. Тебе вазелину подогнать? Бугага.
- Блин, да обломись ты с такими шутками, чего он хотел-то?
- Не знаю, а ты сам у него спроси, вон как раз его машина под окном подъехала.
Послышались короткие гудки.
Павел положил трубку и мучительно сморщился. Надо было срочно найти жвачку. Вдруг телефон опять пронзительно зазвонил.
- Да что еще! – нервно выпалили Серов.
- А, значит вот так теперь принято отвечать на звонки шефа у нас в компании? Что, подогнался? Бугага.
Послышались короткие гудки.

Паша побледнел. Слева в груде что-то неприятно кольнуло. На лбу выступил холодный пот.
- Ну, Жорка, ну блять я тебе устрою райскую жизнь! Вот тока опоздай с похмела, ты у меня и с учредителями пообщаешься и с наместником бога на земле!
Телефон опять зазвонил. Нехорошее предчувствие поднялось из живота и теплым комком подступило к горлу.
- Не блевануть бы, - подумал Павел и снял трубку.
- Компан… - он не успел договорить.
- Серов? Явился? Немедленно  ко мне в кабинет! – голос шефа был сух и строг.
- Впрочем, как всегда, - подумал Павел и положил в рот два пластика Вриглеса. Он тщательно прожевал жвачку, подождал, пока во рту защипало от мяты, и неспеша подошел к кожаной двери кабинета директора. Дверь была приоткрыта. В проем можно было рассмотреть Грузную фигуру Дмитрия Федоровича, который напряженно всматривался в экран ноутбука.
- Можно? – несмело промямлил Павел.
- ВходиТЕ, - нарочито вежливо сказал директор, не отрывая взгляда от монитора.
Павел вошел, плотно прикрыв за собой дверь, и остался стоять возле нее, усиленно работая челюстями.
- Ну, что на этот раз? – Дмитрий Федорович оторвался от ноутбука и пристально посмотрел на Серова.
- Понимаете, я уже выходил, и тут вдруг с потолка вода закапала. Соседи на дачу уехали, а дома у них бабка старая осталась. Ну, она в магазин ушла, или в поликлинику, а кран не закрыла. А тут как раз воду горячую дали, а у нее пробка в ванной была, ну вода через край и побежала. Я в жек давай звонить, все слесаря по вызовам. Я пошел наверх, давай дверь ломать, а квартира на сигнализации! Тут милиция приехала, меня скрутили, вниз уже потащили, в машину, да тут, слава богу, соседка подошла, слесаря! Ну, в общем, пока там разбирались, время и пролетело, вот я и задержался…
- Это я задерживаюсь, а ты, червяк, опаздываешь, постоянно, изо дня в день! Нагло, цинично плюёшь на установленный рабочий порядок и на меня лично! Алкоголик! Ты как смел, в три часа ночи мне звонить?! Как у тебя хватило наглости разбудить меня, мою жену детей и все для того, чтобы нести какую-то чушь, из которой я сумел разобрать лишь то, что ты хуй клал на меня и нашу организацию?!
- Я, я, я не мог такого сказать, вы же знаете, как я вас уважаю, - испуганно залепетал Павел, краснея как залупа на сковордке.
- А что ты мог сказать?! – грозно прорычал шеф.
- Не знаю, не помню, - лепетал Павел.
- Так не знаешь или не помнишь? – шеф продолжал давить.
- Не пом.. не знаю, - оговорился Серов. Казалось, что он сейчас заплачет. Нижняя губа у него оттопырилась, из носа показалась зеленая сопля.
- Нажрался опять, алкоголик, - директор успокоился и защелкал клавишами ноутбука.
- И это седьмой раз за последний месяц!
- С чего Вы взяли, не напивался я! Так по кружечке после работы выпили и все, по домам! – оправдывался Павел, смешно пожимая плечами и разводя руками одновременно.
- С чего я взял, говоришь? Да ты даже не помнишь, звонил ты мне или нет, ты даже дня рождения своего не вспомнишь сейчас, пьянь ты подзаборная! Соседка, сантехник, - передразнивал шеф. – Ты хоть помнишь, который раз за последний месяц ты мне эту историю рассказываешь? У тебя у слабоумного даже фантазии не хватает, не то что памяти. Тебя даже обгрейдить бесполезно, ибо твои конфигурации устарели настолько, что место тебе в прессе кузнечном, не на помойке, вдруг дети найдут? В прессе, а потом вместе с отходами захоронить подальше от глаз людских! Ты уволен, без выходного пособия, без… да что с тобой разговаривать?! Иди в бухгалтерию, забирай трудовую и пиздуй, чтоб я тебя не видел больше никогда! Вопросы есть?
- А деньги? – пролепетал Павел, еще надеясь на что-то.
- Какие деньги?! Ты что не понял?! Убирайся немедленно, а то я тебя по тридцать третьей и вообще больше не устроишься никуда в нашем городе!
- Ну, пожалуйста! Я ведь месяц целый отработал и авансов не брал, на что я жить буду, пока устроюсь?
- Ты хотел сказать – пить? Работал он, - шеф усмехнулся, - пил ты целый месяц, беспробудно пил! И на работу приходил только в целях компанию найти для опохмелки! Ладно, добрый я сегодня, трудовую забирать будешь, скажи Елене Сергеевне, что я велел тебе три, нет, две тысячи выдать, я проверю! Не дай бог соврешь! Из под земли достану, и ноги твои тебе же в жопу засуну! Все, пошел вон! Дверь закрой за собой! – Дмитрий Федорович уткнулся в ноутбук и перестал обращать внимание на Серова. Павел молча вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Он стоял посередине тротуара и смотрел в пустоту. Ветер обдувал его свалявшиеся жирные волосы и уносил прочь их кислый потный запах. Прохожие искоса посматривали на Павла и уходили прочь, тут же стирая в памяти его тоскливый образ. Он стоял. Он не знал, что делать и даже не думал об этом. Он не думал ни о чем. Даже избитая мысль «Да, блять!» куда запропастилась. Он сжал кулаки до боли в пальцах, до хруста…
- Хруста, - эхом ударила по голове шальная мысль.
- Пальцы так не хрустят, - подумал Павел и поднес к лицу сжатый кулак. Между пальцами, с грязными ногтями торчали зеленые бумажки.
- Деньги, мои деньги, похмелье, кабак, - цепь мыслей пробежала в туманном захолустье Пашиных мозгов. Выход был найден! Он выбросил в мусорный бак ненужный теперь (он и раньше был не нужен) ежедневник и подошел к стоящему на обочине такси.
- До «Сильвера» подбрось?
- Стольник, - устало ответил мрачный таксист.
- Как скажешь, командир, стольник так стольник! – Павел залез внутрь и захлопнул за собой скрипящую дверь.
Не смотря на рабочий полдень в кабаке было многолюдно. Дым стоял столбом, как будто люди и не ходили на работу, а сидели здесь со вчерашнего дня. С удивлением, Павел обнаружил здесь кроме малознакомых завсегдатаев всех своих Кентов собутыльников.
- О, а вы что, еще не ложились? – дежурно пошутил он, подходя к хмельной компании.
- А, и тебя тоже? – ухмыляясь, сказал Семеныч.
- В смысле? – не понял Павел.
- Ну что ты как еврей, вот всегда я говорил, что есть в тебе жидовская кровь! – сработал на публику Семеныч, пододвигая Павлу стул и наливая, дежурные сто граммов в мутный стакан.
- Так ты спрашивай конкретно, что ты загадками говоришь? Тоже! Что тоже? – скороговоркой выстрелил Серов и залпом опрокинул в рот сотку.
- Уволили тоже, - продолжал Семеныч.
- А ты откуда знаешь? – глаза у Павла округлились.
- Я все знаю, - усмехнулся мужик, наливая всем присутствующим по 50.
- День сегодня такой, нас всех сегодня нахуй! – сказал Семеныч и сделал рукой в воздухе жест, который, видимо этот нахуй и обозначал.
- И Сашку, и Витьку, и Генку большого, и Генку маленького, и Ирку, да хуле говорить всех вон кто здесь сидит, всех сегодня поувольняли! – Семеныч опрокинул свои полста.
- Давай водки заказывай, - Семеныч кивнул головой Павлу.
- Так меня же уволили! – возмутился Серов.
- Всех уволили, - подключилась к разговору молодая женщина - Ирусик, сидящая рядом с Семынычем.
- Раз уволили, значит, деньги есть, бери на всех, потом и мы подключимся, - вступил в разговор маленький Генка.
- Ладно, давайте скидываться, - сказал Сашка и первым бросил на стол пятисотку.

Вскоре все обитатели заведения собрались в середине зала, сдвинув столы в кучу. Ирусик толкала речь, стоя на пустой кеге. Семеныч и Генка большой поддерживали её за руки.
- Товарищи! Дорогие мои граждане трудящиеся! До каких пор это может продолжаться? До каких пор, я вас спрашиваю, мы будем терпеть эту дискриминацию, эти издевательства над нами – чистокровными пролетариями? Руками, чьих родителей была проложена дорога к процветанию сатрапов, которые своими недостойными действиями, сегодня оскорбляют память наших предков, лишая заработка их детей?
- Наших родителей! – пьяно кричала толпа.
- Чьими руками сегодня они загребают миллиарды, кидая остальному народу, как псам лишь жалкие крохи? – продолжала Ирина.
- Нашими руками! Бляди! – неистовствола толпа.
- Так зачем мы это терпим? Разве мы рождены, чтобы терпеть? Нет! Мы рождены, чтобы наслаждаться всеми благами цивилизации, теми, которые завоевали для нас наши деды и отцы!
- Правильно! Режь правду матку! – от гула бокалы за барной стойкой задрожали. Бармен пригнулся и, тайком прокравшись к телефону, позвонил в ближайшее отделение милиции.
- Так чего мы ждем? Завтра подачки, выданные сегодня вам вашими грязными боссами, кончатся, и что вы будете делать? Гнать самогон? Пить одеколон? Побираться по вокзалам и помойкам?
- Нет, никогда! – на улице послышался вой сирен.
- Так пойдите и заберите у них то, что принадлежит вам от рождения! Врагам нас синих не сломать! – Ирина замахнула соточку и чуть не упала с кеги, но Семеныч с Генкой ее удержали.
- Ира, Ира, Ира! – скандировала толпа.
- Ну и что тут у нас за собрание? – мрачно сказал пожилой капитан милиции, подходя к общему столу. За ним молча подошли три пэпэсника и грозно нависли над толпой, сжимая баллончики со слезоточивым газом.
- Порядок старый вернуть хотим, чтоб каждому поровну было всего! – смело вступила в диалог Ируся.
- Понятно, понятно. А кто милицию вызывал? – капитан обвел взглядом присутствующих.
- Я вызывал, товарищ капитан, я! – из-за стойки высунулся напуганный бармен.
- Допились совсем, тунеядцы проклятые! Чуть посуду не побили! – он заискивающе заглянул в глаза капитану.
- Молодец, это хорошо, что мы сигнал вовремя получили, так держать! – капитан ухмыльнулся.
- Так я завсегда рад, родная милиция нас бережет! – мерзко заулыбался бармен, обнажая желтые зубы.
- Молодец! – еще раз сказал капитан и без предупреждения, с размаху ударил бармена в лоб резиновой дубинкой со стальным сердечником. Раздался мерзкий хруст, бармен отлетел к стойке, ударился об нее головой, упал на пол и затих. Из-под его головы медленно потекла густая бардовая жижа, растекаясь по полу и заполняя щели между потертыми досками. Толпа притихла.
- Ну, что притихли? – капитан обвел взглядом присутствующих, - наливайте, а то уйду!
- Браво! Браво! Браво! – заорали все, даже спящий под столом дедок проснулся и бросился к капитану за автографом.
- Штрафную нашей милиции! Качать капитана! – толпа схватила офицера и принялась подбрасывать его к потолку. Зал понемногу заполнялся людьми в форме.
- Ну что, с чего начнем? – спросил у присутствующих подоспевший генерал, после штрафного стакана.
- Ну, эта, телевидение и радио, для начала, ну и спиртные заводы, для куража, - высказался Семеныч.

Прошло пять лет.

Павел проснулся от похмелья в своей обшарпанной квартире с выбитыми стеклами, заделанными фанерой. Из мебели в комнате присутствовала только кровать, из техники – маленький телевизор и радиоприемник. Пошарив глазами по комнате, Серов обнаружил недопитую бутылочку настойки боярышника и недокуренный бычок примы. Глотнув из горла, он сморщился, закурил и включил телевизор. Молодая дикторша с экрана радостно ворвалась в комнату, наполняя ее неуместным в данной ситуации оптимизмом:
- В эфире – Пивной Вестник. Вчера, работники артели «Пивные братья» сдержали свое обещание и опустошили все вино-водочные склады Бундестага...
Павел выключил телевизор и со стоном отвернулся к стенке. Немного полежал, встал с постели и до дна осушил бутылек с целебной жидкостью. Немного подумал и кинул его в телевизор. Бутылек отскочил от экрана и закатился под кровать, задев радиоприемник. Тот включился. Из динамика послышался нудный голос ведущего:
- …те дорогие радиослушатели. В эфире программа «Дедушкин рюкзак» и сегодня мы послушаем лебединую песню олигархов – «Черный бумер» в исполнении….
Павел пнул радио, и оно затихло. Новый день начался, и надо было торопиться. Последнее время боярышник в их ЖЭУ завозили с перебоями, видимо  постарались «Пивные братья» и надо было успеть занять очередь, чтоб получить полный паек, а не урезанный как вчера. Да и прима надоела, еще можно было успеть, Явой отовариться. Он пошарил по карманам и вытащил пачку талонов. Удобная всетаки штука – талоны. Именные, никто не спиздит. Если потерял – всеравно отоварят, потому, как норму знают и профиль с анфасом. Денег - не надо, работать – не надо, сказка, хуле говорить!
Павел накинул рваный пиджачок. Одна мысль проскальзнула в его голове:
- Эх, вот она – жизнь, блять. Зря я все-таки тогда на работу опоздал…

© Хитрый Ден 2005 г.

Tweet