Мне всегда нравилась моя уверенность в том, что люди, зависящие от наркотиков, сами дураки, что все зависит только от самого человека. Так было год назад. В карманах водились разнообразные банкноты, а рядом частенько бывали люди, дающие весьма интересные вещи в обмен на эти самые банкноты. И тут, тихо и незаметно, в мою жизнь вошел Он. Не постучал, не попросился, просто вошел через ноздрю, оставив за собой какой-то неприятный осадок и нежелание употреблять Его еще раз. Я не собираюсь писать о том, что происходило дальше - мой путь к Нему был довольно долгим; я хочу рассказать про один обычный день моего существования полгода спустя.
Наверное, это самое приятное - пробуждаться утром с осознанием того факта, что у тебя Он есть. Можно, наверное, поваляться еще немного, но ведь уже 9 утра, и пока не нужно никуда ехать, Он уже тут. Остатки от вчерашней сотки, аккуратно завернутые в крохотный бумажный пакетик, нагло, совершенно не скрываясь от окружающих, лежат на столе. Мало, конечно, но на разгон хватит. До обеда. А там посмотрим. Надо одеться. Хотя бы рубашку натянуть, сейчас пойду в ванную, за водой, еще в сортир надо заглянуть - а то потом хрен проссышься; по дому уже слоняется моя дорогая и любимая мамочка - нехорошо будет, если она на руки мои посмотрит. Одеваться так одеваться... Все равно ехать. Оттягиваю удовольствие и проверяю наличие мегабакса. Что ж, какая-то часть его все еще имеется - остатки летней зарплаты, хотел ведь зуб вставить, да видно, не судьба. С верхней полки достаю ложку, со стола стакан - надо идти в ванную, воды набрать, да шприц из кармана куртки взять. О нем никогда забывать нельзя. Шприц - это очень лично, я предпочитаю однокубовые "инсулинки", у них игла очень-очень тонкая, да и поршень идет мягко.
Все готово. Можно приступать.
Воды в шприц из стакана. Аккуратно разворачиваем пакетик. Да здесь еще до фига! Высыпаем содержимое в свежевымытую "Кометом" ложку. Смываем водой из шприца крошки с краев в середину. Теперь зажигалка. До тех пор, пока на дне пузырьки не образуются. Растворилось. Отрезаем кусочек фильтра от сигареты, бросаем на дно ложки. Прижимая шприц к фильтру, собираем все - до последней капельки... Мы почти счастливы... Теперь ремень. Привычным движением делаем петлю, пережимаем вены. Да-а-а-а, венами бог не обидел. На полжизни хватит.
Вот она - самая несчастная, аккуратным движением прососовываем иголку под кожу, теперь нужно проткнуть оболочку вены. Есть. В шприце медленно расползается темно-красное облако, похожее на взрыв. Это так красиво. Все быстрее выдавливаем содержимое шприца в вену... Аккуратно извлекаем, ослабляем ремень, зажимаем дырочку с капелькой крови на коже пальцем, и тянем кожу вниз - чтобы синяка не было. В грудь, откуда-то снизу, бьет упругая жаркая волна. Тяга. Тело замирает и медленно расползается по стулу.
В глазах немного мутнеет. Взгляд расфокусируется. Можно вытянуть ноги, расслабиться. Сигарета - и в путь. Дома сидеть не резон.
Одеваюсь, выхожу в коридор - взгляд в зеркало. Черная "виниловая" куртка, черные брюки, черная рубашка, черные ботинки и солнцезащитные очки - "мэн ин блэк" нах... просто-таки. Только цвет лица какой-то нездоровый, бледноват слегонца. Не хочется смотреть на глаза - и так знаю, что там. Улица. Вокруг какие-то люди, все суетливые, все спешат куда-то, по мелочным делам, решая свои житейские проблемы. Это раздражает. Я не люблю суету. Залезаю в автобус, все толкаются, орут, перекрикивая друг друга, и тетка-кондуктор с лицом жабы и голосом бензопилы визжит про билеты. На, сука, получи проездной под нос. Какой-то ребенок начинает нудно вопить неподалеку. Задушить бы. Или просто кляп в глотку воткнуть. Эй ты, усатый ублюдок, еще раз навалишься - череп раскрою.Хули наваливаваешься...? Чё Ахтунг? Ненавижу людей. Ненавижу эти грязные, мерзкие, прикосновения в автобусах. Ненавижу автобусы. Блядские сараи, набитые отвратительным, гниющим, давно уже сдохшим мясом. Мясо шевелится и воняет. Девушка, где ты взяла такое дебильное выражение для морды? Ты лицо шпаклевкой штукатурила? Тьфу, блядь. Ненавижу автобусы. Хочется блевать.
Захожу за остановку и блюю. Чего уставилась, карга старая? Видишь - блюю. Не плохо мне ни хуя! Хорошо мне. Надо купить семечек. Главное - это чтобы семечки всегда в кармане были. Надо же хоть как-то питаться. Да и развлечение какое-никакое.
Закуриваю сигарету. Опять блевать потянуло. Блюю. Прямо в урну, на глазах у всей остановки. Пусть весь мир катится на хуй - мне блевать хочется. Ладно, пора ретироваться, а то уж больно нагло я тут себя вел. Захожу в метро. Есть свободные места. Хорошо. Сажусь и висну.
А вот и любимый институтик. Вот и знакомые лица. Кумарит вас, бедолаги. Да, я уже. Запасливее надо быть. Ничего, скоро Don.PABLO подойдет, и все будут счастливы.
Среди себе подобных даже веселее проводить время. Есть о чем поговорить. Как всегда - любимая байка: недавно брал на Церетели, или любой другой улице, там цыгане хуярят, и на 50 у.е. столько сыплют, сколько в институте на сотку не возмешь. Да еще бодрый такой, вчетвером уделывались - и все в сопли... Изо дня в день одно и то же. Даю традиционный ответ: сведи. Не может он. Не вхож. Он с одним типом вместе брал... Попробует, конечно, но ничего обещать не будет. Ну и пашол на хуй,хули понт наводишь?Старая песня. О главном. О единственном, можно сказать... Да и хуй с ним. Это, наверное, мечта просто такая - чтобы дешево, много и очень качественно. Мечта наркомана. Ни разу в жизни не видел такой точки, хотя иногда бывало - брал, и бодро так сыпали. Вот, помнится, месяц назад взял грамм - для себя... Чуть не офигел от количества, но такой дуст. И, главное, концов не найдешь, обратно не вернешь. С тех пор - ни-ни. Только чтоб на день, на два хватило.
Начинает отпускать. Чешется живот. Чешу. Понеслась родная - теперь чешутся все остальные части тела - руки, ноги. Чешу. А что делать. если чешется? Пойду куплю водички - попить. Привет подруга. Одолжить тебе денег? Иди ты... Вспомни, когда я тебе полтинник одолжил. Да, конечно, ты его с Мишей передала, а он и не вернул - вот паскудник. Ну что теперь. Хрен было передавать с кем попало. Нет, брать с тобой вместе я не собираюсь.
Пойди, скооперируйся с кем-нибудь... Блевать хочется. Иду в сортир и блюю. Что, старина, понимаешь? Молодец.
А вот и БАРЫГА, банчилла наша любимая пожаловала. Однако! Какой ажиотаж в наших рядах. Скамейки возле гардероба быстренько опустели, все разбежались по разным углам, по своим делам, все объединены одной целью - устряпатся. Что ж, и мне, наверное, пора.
Давай, подруга, на сотку. Или на полторы? Помирать, так с музыкой - буду жестковать. Чтоб в сопли. Чтоб на руках вынесли. Давай на полторы. Опускаю в карман три маленьких пакетика. Покупаю тут же, в аптечном киоске, шприц - у нас в институте все продумано, правда, инсулинки не продают, но справлюсь и двухкубовиком - не маленький. Идем с Оленькой в служебный туалет, там запереться можно. Включаю свет. Шприц в кармане, Он в другом, ложка в бачке. Что еще надо порядочному наркоману? Достаю ложку, мою ее, высыпаю содержимое двух пакетиков. До фига, однако. Не выехать бы... Ладно, не маленький. Вот все смотрю на свои вены и нарадоваться не могу. Одной, правда, уже почти нет, но сколько их еще осталось! Это только на руках. У меня большое будущее. Вот недавно одну девочку ставил, в этом же сортире, она как руки показала, так я чуть не сел. Где вены, говорю? Зажимает руку, показывает - тонюсенькая полоска на запястье, светло-серого цвета. Кошмар. Раза с десятого попал. Измучился... Инсулинку свою свежекупленную ей отдал, сам ее пятиведерным ставился. У пятиведерных игла толщиной с полпальца, наверное, синяки остаются, не дай бог, мама увидит. Оле проще - она нюхает. Я уделываюсь, и не успеваю вытащить иглу из вены, как чувствую, что начинает трясти. Сажусь на край очка, закуриваю. Тяга нарастает, теперь весь мир перед глазами трясется. Жестканул я, товарищи. Как теперь до лавочки идти, когда земля под ногами прыгает?
На слабо гнущихся ногах, походкой терминатора, поддерживаемый с одной стороны Олей, а с другой стороны стеной, иду по коридору. До чего же он длинный... Интересно, почему это люди на меня так странно смотрят. Не смотрите вы на меня так! Я не уделаный! Выходим на улицу, садимся на лавочку. Постепенно подтягиваются остальные участники этой трагикомедии.
Кому-то хорошо, а кто-то жалуется, что мало, и с завистью воззирает на меня, тупо разглядывающего остекленевшими глазами какую-то загадочную точку на горизонте. Что, подруга? Ну... Есть у меня... Отвали. Я бы продал тебе это, из жалости, но одолжить не одолжу. Вот Ольге я бы одолжил. Она всегда долги возвращает. Но Ольге тоже хорошо. Эй. Ты меня слышишь? Ну, висни. А я пойду поблюю... Отхожу за кусты и блюю... Есть у кого нибудь семечки? Орешки даже лучше. Апельсин бы сейчас... После него блевать приятно. Помнится я как-то уделался, съел два мороженых, "Фишка" называется, с шоколадной глазурью и карамельным наполнителем, потом пошел блевать... Вот это кайф! Просто хотелось все это еще раз съесть это и опять поблевать. Но не стал почему-то. А один мой знакомый рассказывал, как купил фруктов, заперся в ванной, ел эти фрукты и блевал. Ел и блевал. Он очень любит фрукты, наверное.
Пойдемте погуляем! На электричке покатаемся! Хуйли толку тут сидеть и блевать? В нашем распоряжении весь город...
На улицах опять люди. Все бегают. Раздражают. Сидим в кафе. Пьем пепси, жрем монпансье, это такие маленькие конфетки-минетки в пластмассовой коробочке. Пытаемся решать сканворды. Я держу один глаз закрытым - стоит только его открыть, как все начинает двоится. Периодически висну. Вечер уже. Домой пора. Опять толкаться в автобусе. Хрен с ним - потолкаюсь. Пофигу. Все пофигу.
Фраза из телефонного разговора: "Ты знаешь, я становлюсь злым и тупым..."
Занавес.
TBILISSKIЙ

Tweet