Нас разбудил нечеловеческий крик Анжелки среди ночи. Вскочив со своих койко-мест в общежитии, на улице с благозвучным названием Сердобольская, что в Санкт-Петербурге, мы склонились над щуплым Анжелкиным телом в ожидании ответа на терзавший всех вопрос: «Что случилось?»
- Девки, на меня напали!
- Кто?
- Не знаю!
Конечно, откуда она могла знать, когда никто из нас на нее не нападал, а проникнуть в общежитие кто-то посторонний, если, конечно, он агент спецслужб, просто не мог. Дело в том, что общежитие наше было чисто женским, а покой и моральный облик с большим воодушевлением охраняли комендант Алевтина Викторовна (одинокая миловидная женщина неопределенного возраста, получившая за рвение в выполнении своих служебных обязанностей кличку Альфа) и Ко, в лице вахтерши и кастелянши. Под их пристальным наблюдением посетители мужского пола не допускались вовсе, а приезжавшие навестить дочек мамаши должны были предъявлять справки из КВД о том, что они не являются разносчиками кожной заразы, педикулеза и венерических заболеваний.

И, тем не менее, в помещении находился кто-то посторонний. Об этом недвусмысленно говорили бледное, как мел, Анжелкино лицо и следы на запястьях, которые багровея на глазах, превращались в синяки.  На всякий случай мы бегло осмотрели комнату, заглянув под кровати, в шкаф, за занавески – никого. Немного придя в себя, Анжелка рассказала, что ее внезапно обуял леденящий ужас, а потом сверху навалилось невидимое, но вполне осязаемое, достаточно тяжелое тело, и, крепко схватив за руки, прижало, не давая возможности вырваться.

Не вполне доверяя ее рассказу, пытаясь как-то объяснить необъяснимое, мы вдруг услышали скрип открываемой двери, которая при этом оставалась запертой, и шлепанье удаляющихся по коридору босых ног. Осторожно приоткрыв дверь, мы увидели белые следы, уходящие в темноту. Сомнений не оставалось – у нас поселился домовой… приведение… дух… нечистая сила… Одним словом, Барабашка.

Что он хотел от Анжелки стало понятно сразу, тут и к бабке не ходи. А вот почему из четырех девственниц он выбрал Анжелку, пришлось задуматься. Антонина, голубоглазая аппетитная блондинка, но безнадежно глупа, Синицина, или просто Синица - мужеподобна, к тому же она обладала низким, но громким голосом и материлась, как сапожник, а у меня на лбу было написано – профорг, а связываться с профсоюзом – ну его на фиг.

Анжелка же была прелесть, как хороша. Белая прозрачная кожа, тонкие черты лица, огромные карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, длинные вьющиеся волосы, стройная фигура, тонкие запястья, ну, короче, все, что есть привлекательного, в ней было! К тому же она безоговорочно верила в нечистую силу. От нее мы узнали о приворотах менструальной кровью и водой после омовения покойников, о том, что умирая, ворожея забирает с собой одного из тех, на кого ворожила, о снятии и наведении порчи и прочих хитростях и премудростях колдовской жизни. Не мудрено, что выбор ночного гостя пал именно на нее.

Днем никаких хлопот он нам не доставлял, вел себя тихо, не шалил, а ночью домогался Анжелки, которая орала, требуя включать свет каждый раз, как только он пытался залезть к ней под одеяло. Избавление от Барабашки стало общим делом. Блюдца с молоком и булочки, расставленные по углам, чтобы задобрить незваного гостя не помогали, а только привлекали тараканов, святая вода, что мертвому припарка, чтение молитв и заклинаний, как сказки перед сном - никакого толку, Анжелка продолжала орать! 

В результате через неделю бессонных ночей мы были на грани нервного истощения, грозившего перейти в нервоз. Ситуация обострилась, когда Альфа, вызвав нас в кабинет для серьезного разговора, сообщила, что соседи по общему житию жалуются на ночные крики, доносящиеся из нашей комнаты, и она делает нам первое и последнее предупреждение, после которого к нам будут применены все меры административного взыскания, вплоть до выселения. Озабоченные, мы поставили Анжелке ультиматум: либо она отдается её ночному визитеру, либо выселяется из комнаты!

Вечером, укладываясь спать, мы старались не замечать в Анжелкиных глазах мольбы о сострадании, а на просьбу не гасить свет, который и так горел не переставая и днем и ночью, ответили категорическим отказом. Преисполненные решимости не реагировать на ее крики мы разошлись по кроватям. Но не прошло и десяти минут, как Анжелка истошно заорала: «Девки, включите свет! Он здесь!» Никто из нас даже не пошевелился. Некоторое время она отчаянно сопротивлялась неведомой силе, отбиваясь руками и ногами, кричала и даже пыталась плакать. Но мы были непоколебимы. Потом ее движения понемногу успокоились, голос стал тише, а издаваемые ей звуки напоминали стоны. А потом все стихло. Мы лежали в полной тишине и в ожидании.

Наконец, не выдержав неизвестности, Синица включила свет, и мы с любопытством уставились на Анжелку.
- Ну, что? Свершилось?
- Ой, девочки, не знаю! – ответила Анжелка.
- Да вы на рожу ее посмотрите, - ехидно так заметила Синица, - вон как светится! Всё, спать, - скомандовала она и погасила свет.

С этой ночи визиты Барабашки стали регулярными, а из угла, где стояла Анжелкина кровать, теперь доносились не крики отчаяния, а звуки сладострастия и неги. Анжелка преобразилась: на лице блуждала счастливая улыбка, щеки порозовели, а в глазах появился загадочный блеск. Заметив разительные перемены в ее облике, Альфа на всякий случай изменила комендантский час с 23 до 22 часов, и провела тщательный осмотр запасных входов, черной лестницы и чердака на предмет возможности попадания в общежитие особей мужского пола.

Не известно, как долго бы продолжалась Анжелкино счастье, если бы однажды не случился день рожденья. Свое совершеннолетие Синица решила отметить в кафе «Ровесник», тогда больше известном под названием «Серая лошадь». Это кафе пользовалось популярностью среди студентов Лесотехнической академии, курсантов военных училищ и учащихся ПТУ, проживающих в его окрестностях. Небольшая доза алкоголя и проснувшаяся в Анжелке, не без помощи Барабашки, женщина толкнули ее в тот вечер в объятья смазливого первокурсника. Никто не заметил ее исчезновения с вечеринки, зато ее отсутствие дома мы ощутили в полной мере.
Всю ночь обманутый любовник-невидимка рвал и метал в прямом смысле слова: он кричал дурным голосом, сбрасывал с полок книжки, включал радио, стучал в стены, то и дело нас обдувало струей холодного воздуха…. Короче, пришлось уйти ночевать в другое место. Утром, дождавшись прихода загулявшей, мы несмело вошли в комнату. Там царил полный кавардак, «супружеское» ложе было смято, рядом валялась истерзанная в клочья простыня.

Ни в эту ночь, ни в следующую, ни в какие другие ночи Барабашка больше не приходил. Он исчез так же внезапно, как и появился. Смазливый студент, лишив невинности нашу девственную подругу, тоже исчез, оставив ей, на память о себе гонококк, стыд и разбитое сердце.

С тех пор прошло много лет, но каждый раз, когда собираясь вместе мы, теперь уже смеясь, вспоминаем эту историю, в Анжелкиных глазах почему-то появляется грусть.



Ваша Саламандра

Tweet