В незапамятные годы на просторах Пиренеев
Жили всякие арабы и подобные нацмены.
Ну а хуле, там тепло, блядь, урожаи колосятся,
А в горах полно каменьев, чтоб скоблить, посравши, жопу.

И на местных на болотах наловчились чуркобесы
Рис выращивать пиздато и варить с него баланды.
Вдруг, негаданно-нежданно, матерясь и улюлюча,
Прискакали европейцы и давай махать мечами!

Отмудохали арабов, покурили, огляделись:
"Ну а чо, мы тут, пожалуй, подзадержимся немного".
Кстати, это представленье обозвали Реконкистой,
По сю пору им гордятся, бздят восторженно и ссутся.

Охуевшие арабы, собирая с пола зубы,
Посчитали, что ну нахуй им такое, блядь, соседство,
Бросили ебать баранов, пособрали чемоданы
И уёбывать помчались на юга, где поспокойней.

Ништяков осталось много от арабов европейцам.
Среди прочего, конечно, рис нашли они в болотах.
Попытались приготовить - вышла склизкая какаша.
И на этот злак чудесный хуй немедленно забили.

Европейцы, между делом, понастроили усадеб
И холопов понагнали. Не самим же им работать!
И, как всякие буржуи, ну гнобить простонародье!
Обложили, блядь, оброком и сидят, плюют с балконов.

И холопы возроптали, ноги в руки и по съёбкам.
Поселились у болота, от господ как можно дальше.
Только жрать себя не купит, стали лазить по округе
И исследовать окрестность на предмет чего покушать.

Оказалось, рис ничо так, и растёт вполне пиздато,
И дристать с него не тянет, даже вкусно, если с мясом
Там какой-нибудь лягушки или птички, или рыбки,
В общем, рис у них прижи́лся, начались эксперименты.

Так, бывало, соберутся всею кодлой и колдуют,
Что б такого в рис добавить, чтоб не сильно воротило.
И придумали, короче, в рис кидать, что есть в наличьи,
У кого что завалялось, или что поймали в море.

И в одну из этих сходок обнаружили селяне
Вот такой набор продуктов: грамм семьсот примерно риса,
Чеснока одна головка, красный лук, довольно крупный,
И шафрана три щепотки, и большой болгарский перчик.

И оливкового масла триста грамм, кило креветок,
И куриные запчасти: штук пять-шесть мясистых ляжек.
Три-четыре помидора, перец-соль, пучок петрушки,
А один рыбак заядлый притаранил осьминога.



Ну, не целиком, конечно, только щупальца кусочек.
Грамм четыреста, наверно. Он добыл его намедни:
Без трусов купался в море и пипирка бултыхалась,
Осьминог её, походу, принял сдуру за креветку.

Ухватил её покрепче и присосками облапил.
Только парень был не промах, нехуёво извернулся,
Ну и щупальце вражине  перегрыз там, где потоньше,
И умчался восвояси, на хую неся добычу.

В общем, парни, покумекав, бросили варить креветки.



Пять минут всего, не больше. Их достали из бульона



И очистили от шкурок. Раздобыли сковородку,
Что на ихнем диалекте называется "паэлья".

Разобрали на кусочки все куриные запчасти,



А потом их замешали с солью, перцем и шафраном.



И оставили томиться полтора часа, наверно.
Подготовили продукты: всё порезали некрупно.







Развели огонь пожарче, в сковородку влили масла
Граммов двести, чтоб прогрелось, и стоят, блядь, чешут жопы.
Смотрят - масло возбудилось: пузырёчки забродили.
В нём куриные останки жарили до позолоты.



После вытащили мясо и отставили в сторонку,
А потом на этом масле чуть обжарили креветки.



Точно так же поступили и с кусками осьминога,



А потом остаток масла в сковородку ебанули.

Лук-чеснок смешали вместе и вмандили в сковородку.



И, лопаткой деревянной, непрерывно всё мешая,
На огне на охуенном это всё пассеровали
Так, не сильно, чисто чтобы подрумянилось немного.

К луково-чесночной смеси полетел болгарский перец,
А за ним и помидоры.



Эти суки дали соку.
Чтоб всё жарилось нормально, а не в лечо, блядь, сварилось,
Очень тщательно следили, чтоб огонь сильнее жарил.

И минут так через десять жидкость нахуй испарилась.
Микс курино-осьминожий с овощами перемешан.



Жар на минимум убавив, всё накрыли нахуй крышкой
И минут примерно десять эту всю хуйню тушили.

Тут на запах прискакали грустноглазые пушивцы



И сидят, роняя слюни: вдруг обломится кусочек?
- Вы, пушивцы, охуели? - возразили кулинары, -
Тут самим-то нехуй кушать, глянь, чо за баланду мутим!

- Ах, вы так? - пушивцы молвят, - хуй на вас, жлобьё босое!
Мы и сами в состояньи раздобыть себе вкусняшку.
И с тех пор в крови пушивцев прям на уровне инстинкта
Спиздить чонить у хозяев, даже если жрать не станут.



Но вернёмся к нашей кухне. Там основа для паэльи
Охуительно готова, словно блядь при виде денег.
И клошары-кулинары сверху рис распределили
И креветочным бульоном эту всю хуйню зали́ли.



Тут есть тонкость, не въебитесь: должен быть бульон горячим,
Чтобы быстро закипел он. Ибо вместо, блядь, паэльи
Может выйти запеканка "рисо-хуй-пойми-чивоттам",
Мы же с вами не ебланы? Я, по крайней мере, точно.

Словом, эту ебанину повара накрыли крышкой,
Жар под чаном притушили, чтоб в пизду всё не сбежало.
И минут пятнадцать - двадцать (чтоб сварился рис пиздато)
Предавались буйной пьянке, дрочке, прочему веселью.

Вот рис сделался "альденте" (это слово вам знакомо.
Ну а если не знакомо, нахуя тогда здесь трётесь?
Отличить, блядь, не умеют припусканье от льезона,
А потом сидят, бакланят и понты витают в кухне).

В общем, к этому моменту в блюдо ёбнули креветки,



Предварительно почистив: лишь хвосты одни остались.
Ну а хуле, в тех креветках жрать-то более и нехуй.
Что за зверь такой нелепый? Ни голяшки, блядь, ни сала.

Ладно, я опять отвлёкся. Мы ж к истории вернёмся.
Блюдо было вновь накрыто и минут пять - семь томилось.
После был огонь погашен, блюдо сдобрено петрушкой,



И, казалось, жрать садиться, но не тут-то, нахуй, было.

Был средь этих кулинаров распиздяй один ушастый,
По причине рукожопья отлучённый от готовки.
Чтобы зря не пропадала человеческая сила,
Был ответственным назначен за бухло и сервировку.

В общем, наши санкюлоты с превеликим огорченьем
Обнаружили поляну без следов мушиной ебли:
Ни тарелок, ни стаканов, нихуя, короче, нету!
И лечебную пиздю́лю распиздяю прописали.

Сразу память возвратилась, проявилась гибкость членов
И помчался наш опездол, словно, блядь, электровеник!
И, как скатерть-самобранка, накрывалася поляна!
Миски, плошки, даже блюдо из господского сервиза!

Словом, стол минут за десять распиздато сервирован.
И паэлья в это время охуенно настоялась.
Все расселись, закусили и, естественно, взбухнули.
А про драку после пьянки только русские расскажут.

В общем, повторил, камрады, я, насколько смог, паэлью.





Что сказать? Я был доволен, как тинейджер подрочимши.
Не пиздят пускай испанцы, что с вином её вкушают.
Охуительно и с водкой. В общем, всем рекомендую.




P.S.

Спросит счас народ культурно: "Сука, где же про Геракла?
Про его лихую удаль где, блядь, падла, продолженье?"
Я отвечу: не серчайте! Это муза, блядь, капризна.
Трезвым хуй её дождёшься, а как вмажешь - до стихов ли?

Но торжественно клянусь я: допишу античный эпос!
И на суд ваш беспристрастный предоставлю непременно.
Дайте срок и соберусь я, и тогда перо златое
Снова побежит по строчкам, выводя по буквам вирши.