«Бренность бытия ставит нас перед вопросом
смысла нашей экзистенции: Я есть – ради чего?»
Альфред Лэнгле

Сижу в баре, пью сивуху. В наушниках негромко звучит музыка – а точнее подборка лучших хитов Верки Сердючки. «раша тумбай!», - тихонько, одними губами напеваю я знаменитые строчки вслед за классиком хохлотравести и смотрю в окно – там, на слякотно-грязную февральскую землю обреченно падают безработные алкаши, пропившие последние деньги. На столике передо мной бутылка водки, стакан, сухарики и раскрытый блокнот с ручкой – пытаюсь составить список гостей на будущее празднование. Поскольку знаменательная дата пришлась на середину недели, непосредственно отмечание назначено на субботу.
Хочется курить. Достаю из сумки ментоловые сигареты «L&M» – разумеется, super lights, щелкаю зажигалкой.
Вывожу в блокноте цифру «1». Задумываюсь. В моей жизни нет никого, кто был бы безоговорочно был нумбер ван. Кусаю губы, торопливо заталкиваю в себя стакан водки и пишу в столбик цифры до десяти, и имя - напротив каждой. Десять человек, которые каким-то образом присутствуют в моей жизни. Бывшие одноклассники, однокурсники, одноработники, однолюбовники, однодружники и прочие «одно». Слишком много. Десять. Магия. Десять – это дохуя, как говорил мой отец перед походом в винный магазин.
Я рассеянно оглядываюсь, водка действует странно, и замечаю за столиком неподалеку паренька лет 18-19. Симпатичный такой, прыщавенкий, слюнку детскую вытирает, когда смотрит на чужое пиво, вероятно студент. Очки в тонкой оправе, читает какую-то книгу, судя по обложке – умную.
- Простите, - говорю я. Голос хрипит, черт, надо меньше курить, пить, сосать на морозе и жрать мороженое в холодную погоду.
Он слегка вздрагивает, поднимает глаза с книги на меня, удивленно на них смотрит, что же его глаза делали на страницах книги, наверно выпали в минуту страсти во второй главе. И вот он, вставив глаза на законные, дарованные Богом места, вопросительно глядит на меня в изумлении.
- Простите, - повторяю я, – закурить не будет?
И что за манера кретинская - вечно извиняться и спрашивать закурить, когда в руке сигарета, а тебя никто не обидел. Я уже внутренне злюсь сама на себя и обещаю даже себя наказать страшно, например анальным сексом с соседом-трудовиком или отхлестать себя бамбуковой удочкой брата, как на прошлых выходных.. Нечего сюсюкать – говоришь - так говори! И я ущипнула себя больно за ляжку, а потом уже нежнее за клитор.
- Вы не могли бы мне помочь? С меня пиво или минет… что Вы там щас предпочитаете?
Видно, что он слегка смущен, грызет желтые ногти, потеет, но, тем не менее, пересаживается за мой столик.
- Если можно, какое-нибудь светлое нефильтрованое, я видите ли гурман, - говорит он мне, обдавая меня луковым запахом из нечищеной восемнадцатилетней пасти.
- Окей, эй официант! Балтику трешку и сухариков! Меня зовут Настя, кстати говоря. И давай на ты, мы же не в лесу.
- Я Антон и я согласен, а вообще у вас тонкий вкус, это чувствуетцца на расстоянии, как вам удается Анастасия, совмещать в себе изысканность форм и богатое внутреннее содержания, - тут он покосился на мои сиськи и обильно сглотнул.
- Сигарету? – разрядила я обстановку и достала заранее приготовленную пачку «ЛД», нечего всяких уродов дорогими сигаретами угощать.
- Да, спасибо! Я так ценю вашу доброту, - он жадно затянулся и глаза его суетливо забегали по сторонам.
Я, все еще в шоке от его бегающих по рыгаловке глаз, переворачиваю блокнот в его сторону и говорю:
- Выбери, пожалуйста, пятерых из этого списка.
На его лице легкое недоумение.
- Хм. Ну, давай попробуем…скажем, для начала, 3.
- Номер три, - я непроизвольно начинаю теребить салфетку, - моя подружка школьная. Во втором классе, кажется, мы стали общаться. А началось все с того, что однажды в столовой я нечаянно уронила ей на голову буфет. Она лечилась год, представляешь? Она в ответ на меня нассала через год. Наказали естественно обеих, не сразу, через пару лет, дежурить заставили вместе, так вот и началась дружба. Нам разные типы парней нравились, да и секс у нас с ней был хороший, поэтому мы и не ссорились никогда особенно. Веселое было время, я называла нас «сестры чупа-чупс»
Антон смеется не поднимая взгляд и что-то теребит в кармане. Я улыбаюсь.
- Классика жанра. Детские привязанности очень часто начинаются с конфликтов. Нам и в институте рассказывали. – скороговоркой выпалил он и обильно срыгнул.
- Сейчас правда мы с ней встречаемся раз в полгода уже практически на автопилоте.. Ну что же, еще четыре человека осталось выбрать..  – я пододвинула ему список и шутливо провела языком по его уху.
Антон скривился и вот он снова пробегает глазами список.
- Как насчет пунктов 6 и 8? – Антон сделал знак официантке и она немедленно убежала в слезах.
- Это коллеги по работе. Один по нынешней, другой по прошлой. Полезные люди, так называемые, ну ты понимаешь, ебля без обязательств, порошок, газон из Азии. Второй еще и фотограф классный, снимал меня в голом виде, когда я ему сосала причмокивая, шутник. Пожалуй, надо их позвать.
- А кто у нас номер 5?
- Бывший. Вернее, почти бывший. Ну. Вобщем, мы вроде как расстались, но периодически ебемся, по старой памяти на старых простынях.
- Не хочешь его видеть? – Антон удрученно разглядывал свои ботинки.
- Не то что бы. Но лучше не стоит наверное...  – Я вспомнила его лицо и мысленно выстрелила ему в рот.
- Понятно… Номер 10? – Антон прошептал мне это прямо в ухо и случайно сжал мою левую грудь.
Чувствую, что у меня начинают дергаться веки. Несильно, но все-таки. Блин, как не вовремя. Почему вообще веки, а не клитор? Я убираю руку Антона и причудливым отточенным движением хватаю его за член, чувствуя, как он кончает себе в трусы.
- Хотя стой.. Нет, пожалуй я.. Я пожалуй дальше сама… Извини, это все странно выглядит, я понимаю..
Он внимательно на меня смотрит и тихо пукает жутким не на что не похожим запахом. Вонь подлетает ко мне и окутывает.
Он шепчет:
- Ничего.
- Давай еще покурим? – я резко закуриваю, ибо дышать уже конкретно нечем.
- Ага.
- А ты сам что здесь делаешь?
- Я должен был с подругой встретиться. Но она что-то передумала видать. Эти ваши женские дела меня уже, если честно заебали, я ей говорю, раз месячные, давай в жопу, а она сразу в отказ – это, мол, не гигиенично.
- Бывает. Вообще, Антон, спасибо тебе. Хоть ты развлек меня немного, а то настроение сегодня ни к черту совсем.
- Да не, не за что.
Делаю знак официантке, она плачет, потом оплачиваю счет.
Пересчитываю оставшиеся деньги. Незаметно засовываю в карман джинсов последнюю тысячу и намеренно оставляю кошелек на столе. Улыбка, «я ненадолго». В дамской комнате открываю кран с холодной водой и долго и жадно пью, пытаясь вызвать рвотный спазм, смотрю на свое отражение в зеркале. Когда в животе начинаются спазмы, блюю и потом возвращаюсь.
Столик предсказуемо пуст. Правда в моем кошельке лежит пятитысячная купюра и коряво написанный телефон Антона. Окурки одиноко тлеют в стеклянной пепельнице на самом краю, мой клитор мертв.

Мне сегодня 25.



P.S. Ремейк вот этого рассказа.

Tweet