…Две равно уважаемых семьи
На Дюне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Нишкните, крысы!
Здесь идёт разбор между собою,
Легализованный правилкой воровскою.
Здесь не в мазняк пурга порожних ваших слов,
Здесь обойдутся без подобных вам козлов!..
Прынцесса Ирка, «Арракиада»

С рассветом Харконнены при поддержке легиона императорских сардаукаров начали наступление по всем фронтам. Войска Атрейдесов, болеющие с похмелья, были застигнуты врасплох.
Поскольку лазерное излучение весьма хуёвым образом взаимодействует с защитными полями, битва происходила в основном на мечах, ножах, баграх и т. п. К полудню вся Арракина была залита кровью, а Атрейдесы, практически разбитые, замуровались в замке. Барон Харконнен, довольно поглаживая пузо, уже готовился отчитаться пред амператором о победе, но вдруг Гена Хохлаков бросил в бой свежие и всегда трезвые резервы: Краснознамённое Гвардейское ордена Миямото Мусаси Особое подразделение «Бойцовые Котеги» — элиту войск Атрейдесов. Это вновь поместило чаши весов в неустойчивое положение.
«Котеги», напившись мухоморно-меланжевого отвара, отжыгали неподеццки. Они безжалостно пиздили харконненских солдат и сардаукаров руками, ногами, табуретками и пряжками от ремней, отвоёвывая дом за домом, улицу за улицей. Повсюду гремел звон железа, текли реки кровищи. Стоящий в самом эпицентре битвы Гена Хохлаков сурово подбадривал своих бойцов:
— А что, пацаны! Есть ли ещё порох и ягоды? Не иссякла ли сила босяческая? Не забыт ли ещё Ход Воровской?
— Есть, батька, порох и ягоды, в натуре есть! — отвечали ему «Котеги». — Не иссякла ещё сила босяческая, не забыт ещё Ход Воровской!
И напёрли «Котеги» сильно, и смешали, в пизду, все ряды! И зассали тогда Харконнены, и сардаукары тоже зассали, и включили, нахуй, съебатор, заработав себе децимацию.
— «Бойцовый Кот вас всех в рот отъебёт!» — орали «Котеги» свой девиз, наступая.
Но тут барон Харконнен применил своё секретное оружие: скорострельные говномёты. Лишь только заряд, выпущенный из такого орудия, попадал в кого-нибудь из «Котегов», тот тотчас почитал себя зашкварённым и, не в силах снести подобного позора, немедленно совершал сеппуку. Так наступление Атрейдесов захлебнулось, сменившись контрнаступлением врага. Вскоре битва была закончена. Над Арракиной взвились оранжевые стяги Харконненов, а остатки войск Атрейдесов под началом Гены Хохлакова съеблись в пустыню.

— «Спрячь во глубокой могилке девчонку — выкраду вместе с зубами!» — пел Петька, ширяясь герычем.
Фёдор обратился к барону:
— А чё он всё про зубы пиздит-то? Чё это у него за прикол такой?
— О, это старая история, — отвечал барон. — Когда-то Петька ебал очередную гессеритку. Но эта гессеритская ведьма оказалась вовсе не простой девкой, а генетически модифицированной по типу «vagina dentata». Стремясь усилить удовольствие, девка чуть куснула нашего Петруху за хуй. А Петька был под кайфом, как, собственно, и всегда. Укус, пусть и лёгкий, но совершённый в столь неожиданное место, повлёк за собой такую мощную измену, что Петька просто ёбнулся. С тех пор он ненавидит баб, а гессериткам постоянно мстит. Каждые выходные он снимает очередную ихнюю ведьму и, перед ёблей, якобы для большего удовольствия, ширяет её тетродотоксином — и съёбывается. А когда эту девку, мнимо склеившую от передоза ласты, хоронят, Петька отмечает могилку. Ночью он приходит на это место, откапывает девку и рвёт ей зубы. А она всё чувствует, тока сказать не может… Хуля, Петька — настоящий художник…
Харконнены стояли в одном из залов занятого ими Арракинского замка. С потолков, прикрывая каменные стены, свисали рыжие знамёна, в воздухе летали светильники на гравицапах, по углам размещались иксианские автоматические бульбуляторы, в которых курились конопляные благовония. А во главе стола, занимавшего середину зала, сидел пленённый герцог Лето Атрейдес, пока ещё не в сознанке. Но понемногу он отходил.
«Что это за нахуй? — тяжело думал герцог. — Где я? Почему воняет салом с чесноком? Что это за петушиная хата? Ох, это ж, блядь, мои враги! Меня ж повязали! Волки позорные!!! Но чу! Хуль они там пиздят? По зубы чё-то. Зубы, да… Что ещё за зубы?.. Ах да, конечно — зубы и вафли! Я должен про это помнить…»
— …Такой вот он, наш Петруха, — закончил барон.
— Осмелюсь вам напомнить, барон, что вы мне кое-что обещали, — говорил Петька.
— Чё тебе ещё? — ответствовал барон.
— Я лишь напоминаю вам, что вы обещали мне леди Джессику.
— Да на хуя она тебе?
— Она из Бене Гессерит.
— Ну на хуя тебе сдались эти ведьмы? Не заебало ещё? — устало запиздел барон. — Ну чем они так уж отличаются от обычным блядей? Чему их такому особенному учат? Двадцать основных поз, да на сямисейне пиздячить… Какая те разница, кому…
— Мне нужна она, эта женщина, — нетерпеливо сказал Петька. — Мне нужны её зубы.
— А если я предложу тебе выбор? — начал барон свою очередную наёбку. — Между леди Джессикой и постом смотрящего за этой планетой? Если выберешь второе, в качестве бонуса можешь взять, скажем, зубы герцога Лето: всё равно я как-то очкую его вафлить, пока его рот столь вооружён.
Петька немного подумал.
— Хорошо, — сказал он, — я беру планету.
— Вот и заебца, — согласился барон. — Ту блядь вместе с птушником я всё равно распорядился увезти, на хуй, в пустыню, и там скормить червю.
— Что ж, пусть… А теперь я хотел бы осмотреть мой бонус, — заявил Петька и подошёл к пленному герцогу, поигрывая пассатижами. — Так-с, позырим… Н-да, весьма нехуёвые зубы. Ну-ка, ну-ка… Ой! Ой-ёй-ёй! — подобно Винни-Пуху, запричитал Петька. — Он меня укусил!
— А ты не суй палец куда попало, — ехидно заметил барон.
Но Петька уже ни хуя не слышал: он зашатался, его ебальник несколько раз изменил цвет; затем он захрипел, упал на пол и затих.
— Шо с ним? — засуетился барон.
— Двухсотый, — равнодушно ответил Фёдор, изучив жмура.
— А герцог?
— Тоже.
— Пиздец.
Происшествие изрядно напрягло барона. «Шо теперь делать? — думал он. — Как же мои планы?»
— Федька, — сказал он, — веди сюда сейчас же Ромку, базар к нему есть.

Связанные Джессика и Павел летели над пустыней: их везли в пепелаце двое харконненских солдат. Тот, что рулил, всё поглядывал на Джессику.
— Не, бля, чё-то меня не вставляет такую шмару гасить, — сказал он. — Я б её сперва выеб.
— Рулы давай, да, — ответил другой, черноёблый и волосатый, с бараньими коричневыми глазами. — А я правэрю, харашо лы аны связаны.
— А может, всё-таки выебем? — настаивал тот.
— Ну, вапще-та можна, да-а.
— Только, чур, я первый.
— Ну ладна, я пака парулу, а ты эби, тока быстрэе, я тожэ хачу.
Джессика, в предвкушеньи, свернулась в клубочек, маня ёбырей взглядом в очередной укромный уголок (тм). Павел тем временем уже освободился от пут, заранее подрезанных доктором Юрьевым.
— Раз быстро, — говорил водила, — то еби сначала ты. А то я буду ебать долго.
— Ну ладна, дагаварылысь, — сказал черноёблый. — Э, — обратился он к Павлу, — ты нэ протыф будыш, а? Ты атвэрнысь, а я быстра, да-а.
— А у вас брат в Космической Гильдии есть? — спросил его Павел.
Через полминуты пепелац, выбросив из своего нутра два изрезанных солдатских трупа, резко поменял курс.
— Ну зачем их надо было сразу-то убивать? — недовольно ворчала Джессика. — Подождал бы с полчасика, а потом я б тебе сказала, когда можно.
— Нехуй-нехуй, — парировал сидящий за штурвалом Павел. — У тебя пизда не казённая. В смысле, именно что казённая. А мне по масти положено следить за общаком, в том числе и таким — мясным.
Он рулил в сторону, укзанную найденным в пепелаце письмом доктора Юрьева.
«…знаю, что век буду сукой, — значилось в письме. — Но постараюсь загладить, искупить… Я подрежу вам путы, а разобраться с парой лохов вам, я думаю, будет не в напряг. Подогрев я заныкал в обозначенном на карте месте, в стогу сена. Летите туда. Ну, всё! Не поминайте лихом!»
— За нами погоня! — воскликнула Джессика, заметив приближение вражеских пепелацев.
— Ни хуя, прорвёмся! — ответил Павел, топя капу газа.
— Но впереди буря!
— А похуй!
Видя невзъебенную, чёрно-жёлтую волну поднятого в воздух песка, несущуюся прямо на них, Джессика сильно приссала. И тогда, собрав в кучу все свои первичные и вторичные бенегессеритские навыки, всю силу гнева и всё пламя страсти, она взмолилась к стихии:
— Ой, волна ты, бля, волна! Ты блудлива и вольна! Пиздишь ты, кого захочешь, ты червям залупы дрочишь; разгулявшись по пескам, сеешь смерть и тут, и там. Пред твоим, волна, лицом, как и перед Пиздецом, все, блядь, равны! Но сейчас — отъебись, волна, от нас!
И это сработало: буря, чуть покоцав их пепелац, ушла восвояси на хуй.

— Ромка, докладывай, — приказал барон своему старшему племяннику.
— Сопротивление войск противника полностью подавлено, — отвечал Ромка, быкободобный, имбециловидный мудень с маленькой головой и большим, мясистым туловищем. — Хватов перешёл к нам на службу, Хохлаков исчез. Лепилу-предателя пизданули. Конец съебался в пустыню и там двинул кони. В целом всё под контролем.
— Ладно, хуй на них всех, — сказал барон. — Я хочу назначить тебя вновь смотрящим за этой планетой.
— Заебись! — обрадовался Ромка.
— Но! — продолжал барон. — Знаешь, сколько эта пидерастическая Гильдия сняла с нас за переброску войск?
— Ну-у…
— До хуя! Тебе столько и в рот не поместится! Когда-то мы были бедным задроченным Домом, и только с огромным трудом нам удалось подняться из нищеты — за счёт спекуляций салом и деревянными членами. И я не позволю, чтоб какая-то ебучая Гильдия вновь ввергла нас в нищету! Поэтому ты должен все наши расходы немедля отбить! Дрочи эту планету непадеццки! Пизди всех без жалости! Пизди и дои, и снова пизди! Чем больше будет жертв, тем лучше. Побольше наглости, жестокости и беспредела. Делай вид, что тебе на всё похуй. Пусть население думает, что ты полный отморозок. («Как оно, собственно говоря, и есть», — подумал барон, мысленно посмеиваясь.) Главное — самодурство, побольше самодурства и жестокости. Бухай всегда, бухай везде, отмачивай всякие выходки, всякие, там, загогулины — ну, как я тебя учил. Главное — отбить наши затраты. Шо не ясно?
— Всё ясно, — ответил Ромка.
— Ну, ступай, — повелел барон, напутствовав удаляющегося Ромку мощным пинком.
«А когда Ромка окончательно их заебёт, — думал барон, — я, наведя в их насквозь выебанных мозгах «цахес-эффект», пошлю им Федьку. И они воспримут его как своего спасителя! Ещё бы, ведь он знает боевые искусства: кун-фу в стиле Йобаного Попугая и даже боевой гопак — это всё им определённо понравится!..»


(продолжение следует)

Tweet