«Солнышко..» - радостно скалясь мелкими гетчинсоновскими зубами прошептал Витенька Сонмов. Скрипя старой пружинной кроватью, он, чуть повернувшись на бок спустил бледные в венах ноги на холодный паркет. Надевал тапочки.
    «Солнышко» - увидев в уголке окна, незавешенном  полотенцами и кальсонами,
яркие желтые блики, вновь прогнусавил Витенька.
    Последние восемь дней были пасмурными. Лил теплый дождь. Сегодня было ясно.
    Мама Витеньки умерла родами. Папа, узнав про диагноз сына, еще пуще прежнего запил. Папа и раньше любил крепко выпить. Сына не обижал, но каждые два-три месяца уезжал «в командировку». Так говорила единственная бабушка Витеньки. Так было и на сей раз.
    На газовой плите в кухне в баке кипятилось бельё и жарились оладьи.
    «Солнышко» - приговаривал Витенька, сев на облупленный табурет, разрывая короткими кривыми пальцами готовый оладушек, макая его  в смородиновый джем и отправляя куски в рот.
    Бабушка давно покорилась внуку и своей судьбе. С пучком седых волос на затылке и выцветшем синем халате, пропахшим подсолнечным маслом она незаметно сновала между комнатой, кухней и ванной, откуда всегда тянуло теплой удушливой влагой.
    Наевшись оладий и напившись сладкого жидкого чая, Витенька обычно топал по старому рассохшемуся паркету до своей комнаты и рисовал. Рисовал Витенька Сонмов
траву деревья и Солнце. «Солнышко» - сопел Витенька, пуская слюни на ковер.

    Двор старых сталинских построек  ничем не отличался от сотен подобных. Качели, паутинка, песочница. Вороньи гнезда на деревьях на уровне четвертого этажа. Облезлый стол, где по субботам забивали «рыбу» доминошники. Автолюбители, без конца и пользы корячившиеся под своими Жигулями и Москвичами.

  В дверь постучали. Марья Аркадьевна, бабушка Витеньки, суетливо вытерла руки о подол сарафана и поспешила к двери. «Из Собеса, что ли, в такую рань – то?»
  «Кто там?» - прижалась ухом к замочной скважине Марья Аркадьевна.
    «Открывай, мать!» - послышался из-за двери знакомый  прокуренный и пропитой с хрипотцой голос. «Свои!» 
    Марья Аркадьевна отворила дверь. На пороге, позвякивая бутылками в рюкзаке, стоял явно уже нетрезвый её зять, отец Витеньки, Григорий Сонмов. Чуть поодаль от Сонмова, прислоняясь к стенам плечами, стояли забулдыжного вида двое мужчин.
    «Ну что, мать, принимай родного!» - просипел Григорий и бесцеремонно толкнул рукою Марью Аркадьевну вглубь коридора.
    «Ну чо, как поживаете, как сыночек мой припизднутый?» - подталкивая под локти своих новых знакомых. «Во, мать – родные люди – вместе  траншею рыли на Главмосстроя – Витек и Сергуня, правда, Витек?» Опухший и краснолицый Витек промычал – «Угумс, было дело, хе, порывали», и явно чувствуя себя неловко, расположился на табурете в прихожей.

    Под всхлипы и оханья Марьи Аркадьевны, все трое, не разувая ботинок, с рюкзаками и пакетами двинулись в сторону кухни. Зазвенела посуда, посыпалась матерная брань.

  Марья Аркадьевна засеменила в Витенькину комнату.  Витенька сидел на коленях и, ритмично покачиваясь, выводил карандашом желтые лучики.
    «Солнышко» - гнусаво повторял Витенька Сонмов. Бабушка подошла, села рядом, обняла внука и уснула.
    Витенька Сонмов встал.

От дыма было не продохнуть. Витенька направился в сторону кухни.
Из-под кухонной двери валили клубы едкого дыма. В стеклянных перегородках плясали отблески огня.
    Витенька изогнулся так, что кадык выпер на 2 трети из его горла

«Рааааа..Раааааа.. Раааааа.»! Клекотало  существо

Рааааа!  Рааааа!
    Рааааа!

      Все клекотало, сипело, и выло. Лопнули стекла в перегородках. Потрескались бокалы в сервантах.
     

    На следующий день, когда пожарные потушили огонь в одной из квартир, возникший по предварительным данным из-за непотушенной сигареты, пожарный боец Пахомов нашел осколки скорлупы золотистого цвета без всяких признаков обгорания. …
    Некоторые видели, как в небо к солнцу улетает странная большая птица.

Tweet