Зима настоебенила. Московская, сука, зима…
Снега нет, под ногами хрустит прошлогоднее собачье говно, а до весны ещё как до Киева раком. Да и весну я тоже не люблю. Лужи, сырость, и снова прошлогоднее говно. Только по весне оно не хрустит. Оно чавкает. Как Коля Мухин во время кунилингуса.
Я осень люблю. Сентябрь. Штоп листья жолтые кружылись, и я в таких белых, блять, сапошках, по этим листьям величаво маршыровала, как генерал Карбышев.
А  вот что я не люблю в сентябре – так это его первое число.
Потому что надо песдовать в школу.
Я, конечно, редкостное дуро, но школу с горем пополам закончила ещё 12 лет назад.
А теперь у меня есть сын, которому тоже надо с горем пополам закончить школу. Но до этого ещё долго.
А это значит, что ещё долго первое сентября будет моей агонией и проклятием…

***
- Мам, вставай, мы нахрен всё проспали! Нас теперь бабка сожрёт!
Открываю глаза. Сын, стоя в одних трусах, с зубной щоткой за щекой, тыкает мне в опухшую со сна рожу будильник.
Точно. Проспали. Да нуихуй с ней, с линейкой этой празничной. Опен-эйр для задротов. «Дорогие наши ученики, бля, мы рады видеть вас всех жывыми-здоровыми, хотя очень надеялись, што кто-нить из вас всё-таки наебнёцца летом с велосипеда, и свернёт сибе шею, но вы нас разочаровали, и поэтому песдуйте в классы к вашым любимым учителям».
Из года в год одно и то же. Чо я там не видела на этой линейке?
Но у меня есть мама. Мама, которая меня саму до одиннадцатого класса провожала в школу первого сентября, а теперь требует от меня такого же фанатизма в отношении моего собственного отпрыска. А ево нет! Фанатизма этого. Нету ево, и фсё.
Но мне проще изобразить этот фанатизм, чем объяснить маме, почему у меня ево нет.
Короче, у сына есть десять минут, чтоб собрацца, и припиздячить на празничную линейку.
С букетом гладиолусов, с новеньким портфелем со Спайдер Меном, и с опухшей мамой Лидой.
Опухшая мама Лида – вообще незаменимый девайс. Гладиолусы тут не помогут. Про Спайдер Мена ваще молчу. Надо идти.
- Быстро надевай штаны, я щас встану. – Командую я, и медленно отрываю от кровати жопу. Первое сентября придумали враги. Или пидоры. Не иначе.
В течении последующих десяти минут мы с Дюшесом давимся уёгуртами, быстро застёгиваем друг на друге пуговицы, я делаю себе на башке сироццкий хвостик, а Дрону – прямой пробор, как у приказчика из обувного магазина. Так велела мать. Дюшкин бабтейл по совместительству. Без пробора тоже никак. Мы уж давно не спорим.
И вот мы уже пробираемся сквозь толпу опухших родителей, и оранжерею гладиолусов.
- Дрон, ты своих видишь?
- Неа. Я зато бабку вижу.
- О-о-о-о…
Кстати, родителей первоклашек всегда можно определить по выглаженным костюмам пап, и празничному макияжу мам. «Даже дедушке приснилось, что стоит он у доски, и не может он на карте отыскать Москвы-реки»
По ходу с пяти утра подготавливались. Всей семьёй. Сама такая же была.
Все остальные родители стояли у школьного крыльца, и в разных позах спали. Я выбрала папашку посимпатичнее, закрыла глаза, и привалилась к его плечу.
- Капитан!!! – Вдруг завопил кто-то над головой, и мы с чужим папой проснулись, - Разрешите обратицца?
Чозанах? Какие капитаны?!
Поднимаю мутные глаза, и вижу на крыльце завуча школы. В тельняшке, в бескозырке, и с биноклем. Дожыли, бля…
Первоклашки начали радовацца, и хлопать в ладошы.
Опухшие родители у крыльца поморщились, и снова закрыли глаза.
А я вытянула шею, и стала разглядывать ряженых.
- Разрешаю. – Отрапортовал кто-то голосом директора школы.
- Дорогие нашы ученики, - радостно рявкнула в микрофон завуч-морячок Папай, - сейчас я зачитаю вам пожелание нашего уважаемого мэра, Юрия Михалыча Лужкова!
Тут тётя извлекла из декольте рулон туалетной бумаги, раскатала ево на все пиисят четыре метра, и я поняла, што Лужков попал шопесдец. По крайней мере, четыре сотни человек на следующих выборах за него хуй проголосуют. Как минимум четыре сотни.
Ещё полчаса я мирно спала на чюжом папе…
- …Ваш мэр, Юрий Михалыч Лужков! – на ультразвуке закончила завуч, и опухшие родители снова проснулись.
- Блять, я домой хочу… - вдруг захныкал чюжой папа, и посмотрел на меня глазами описавшегося шарпея.
- Потерпи. – Сурово ответила я, и посмотрела на часы: - Ещё десять минут, и пойдём домой.
- К тебе? – обрадовался папа.
- К тебе. – Подтвердила я, а папа скис как ёгурт.
Тем временем, на крыльцо выскочили три тощих девочки с прыщавыми лицами, и одна из них заголосила:
- Первоклассник, первоклассник, у тебя сиводня пра-а-а-азник!!
А две другие зачем-то сели на шпагат, и натужно стали дудеть в пластмассовые свистки.
Если кто не понял, я потихоньку начала терять рассудок, ога.
На втором куплете прыщавая Монсерат Кабалье поперхнулась, и убежала, прихватив с собой подружек со свистульками.
Вслед за ними на крыльцо втащили две мумии: Тутанхамона, и прабабушки Тутанхамона. Я хуйевознаит, где их откопали, и зачем сюда принесли, но мумий прислонили к двери, и сунули им под нос микрофон.
- Пи-пи-пи… - сказала мумия бабушки Тутанхамона, и добавила: - В светлый путь.
Блять, спасибо, что не «Царствие небесное».
- Кхе-кхе, бля! – совершенно отчотливо сказала мумия Тутанхамона, и у неё тут же отобрали микрофон.
- Похлопайте нашим ветеранам! – потребовала завуч, и родители первоклашек жидко зааплодировали.
Ветеранам чево – хотелось бы уточнить. Куликофской битвы?
Нет, вы не поймите меня неправильно: я ветеранов уважаю. Я сильно их уважаю. По-настоящему, а не для показухи. Но вот нахуя, объясните мне, выкапывать бедолаг из их норок, где они уже впали в зимнюю спячку, и тащить в семь утра под дождём на школьное крыльцо?! Мудачьё.
- Это кто? – испуганно толкнул меня в бок чюжой папа, наблюдая опухшими глазами процесс демонтажа мумий с крыльца.
- Это ветераны. Спи. Они хорошие.
- Угу.. – не стал перечить мне чюжой папа, и снова заснул
Я огляделась по сторонам в поисках сына. Дюша уже благополучно нашол в толпе людей кучку своих одноклассников, и изумительно красиво фехтовал с ними на гладиолусах. Моя строгая маман стояла неподалёку, и фанатично снимала крыльцо на камеру.
- А теперь, - снова раздался с крыльца голос завуча в тельняшке, - девятый Б класс покажет нам танец! Просим!
Нет, это пиздец какой-то. В прошлом году без танцев обошлись. «Пирамиду» показали. Из двух человек. Видимо, поняли, что облажались, и решыли довести всех до опизденения танцами.
На крыльцо выпрыгнули всё те же прыщавые девочки в боа из мишуры как у Сердючки, и в лосинах с оттянутыми коленками, и Монсерат Кабалье заголосила:
- Знаеш ли ты-ы-ы-ы-ы вдоль ночных даро-о-ог шла басико-о-ом не жалея но-о-ог…
С музыкой на этом празнике жызни был явный дефицыт. Хотя на крыльце сидел какой-то унылый обсос в бифолокальных очках марки «В ясную пагоду НюЁрк видно», и агрессивно дрочил какие-то пупырки на каком-то пульте. Но музыки не было. А может, так и было задумано.
В общем, Кабалье пела, а две подрушки в ритузиках совершенно неприлично изгибались, и ласкали ладошками те места, где у кого-то иногда бывают сиськи. У падрушек там было боа, а сисек не было. Но всё равно чюжой папа проснулся, и с интересом стал наблюдать педо-стриптиз.
Сын продолжал изящно тыкать гладиолусами в лица одноклассников, и не менее изящно уворачивацца от чужих гладиолусов.
Мама маниакально снимала крыльцо на свою мясорубку, не замечая, что стоит в эпицентре тропическово ливня.
А я начала звереть…
- Оу-оу-оу.. – вдруг экспрессивно взывала Кабалье, а падрушки в ритузах снова сели на шпагат, и свистнули в хуй (зачёркнуто) в свистки.
Родители первоклашек три раза хлопнули в ладошы.
По моим скромным наблюдениям, назревала гражданская вайна…
- А теперь – добро пожаловать в школу!!!! – заорала наконец завуч, и на крыльцо поднялся мальчик-таджик в жолтом кастюме, улыбнулся десятизубым ртом, и ёбнул палкой по колокольчику, который держал в руке. Язык у колокольчика проебался ещё на позапрошлое первое сентября, я помнила.
Первоклашки в голос зарыдали, и тут унылый обсос в очках-бычьих яйцах вдруг случайно тыцнул в какую-то пипирку на пульте, и из огромных колонок, стоящих на крыше крыльца, раздалось:
- Мальчик-гей, мальчик-гей, буть са мной понаглей!!!!!!
Чюжой папа распахнул глаза так, что я даже поняла, что они голубово цвета, моя мама опустила свою видеомясорупку, сын уронил гладиолусы, а завуч тихо йобнула локтем очкастому диджею, и растянула рот как Маша Распутина перед минетом:
- Прахаа-а-адите!
Плачущие первоклашки и старшие классы, подметая асфальт останками гладиолусов двинулись в родную школу.
Я с облегчением выдохнула. Всё. Теперь до следующего года…
- Ну так чо, к тебе?
Я обернулась. Чюжой папа, когда не спал был гораздо менее симпатичным…
- Иди ты нахуй. – Просто ответила я, поправила свой сироццкий хвостик, и гордо виляя когда-то красивой жопой, направилась домой.
«..Как ты терпиш твёрдые предметы??!!» - нёсся мне вслед истеричный крик из колонок, а я шла и думала, что пидорам, навеорное, живёцца всё-таки легче…

Tweet