Как всегда осень в Питере пасмурна, печальна и тосклива. Казалось, еще вчера солнце грело и радостно светило сквозь бледно-зеленую городскую листву. Еще вчера на Марсовом поле, радостно валяясь в траве, гонялись друг за другом собаки, а их хозяева с одобряющей улыбкой смотрели им в след, изредка подзывая своих питомцев свистом или криком. 

По серому небу низко, почти касаясь шпиля Петропавловки, ползут тяжелые от мороси облака, и, царапая свое набухшее брюхо о трубу блестящего ангела, рассыпаются мелким и противным дождем. Люди задирают воротники, накидывают капюшоны, раскрывают зонты, но противный ветер рвет из рук и выворачивает зонты на изнанку, срывает с голов капюшоны, и забивается мокрым бесом за шиворот, противно скользя мелкими капельками по шее.

Как и все очкарики, Алексей ненавидел дождь, за постоянные капли на стеклах очков, за запотевшую муть взгляда, за сотни разбитых дождевыми каплями миров. Его бесила каждая капелька, соскочившая с очков на лицо, или повисшая совсем неприлично на носу. Любимая питерская болезнь насморк – начинается с промозглого, муторного, мелкого дождя и тянется почти полгода, до наступления долгой питерской весны, и быстрого, но безумно душного лета. Стряхнув с носа надоедливую холодную каплю, Алексей поспешил торопливыми шагами по брусчатке Петропавловки, мимо уродливого, шемякинского, затертого детворой Петра, мимо мертвых императоров и их семей, мимо дурацких ларьков и стендов с матрешками и прочей якобы сувенирной ерундой, мимо мелких, блестящих вспышками японцев  к мосту через Кронверк. На Горьковской в одной из многочисленных кафешек его уже ждали. За небольшим и низким столиком в самом углу «Грота» пауком притаился мелкий человечек с горбатым шнобелем, длинными немытыми черными, как смоль волосами, и темными, почти черными глазами. На запястьях маленького человека болталось несколько разноцветных фенечек, сплетенных из ниток, на шее болтался внушительного размера пацифик, а на голове растаманский берет, немыслимого перелива желто-зелено-красный. Видимо берет был особой гордостью человечка, яркими, кислотными цветами, привлекающий внимание публики в кафе.

Алексей подошел к нему, протянул руку и крепко пожал, так, что человечек даже всхлипнул, скривился и потом долго-долго картинно тряс рукой.
-Сколько раз можно просить не жать мне так крепко руки?
-Ну, не злись, Гаврюша, я пошутил.
-Пошутил он, а я потом полдня на компе работать не могу. Рука болит.
- Ладно, что ты там нарыл? Рассказывай.
- Это выглядит безумием, но таки вот:  В Питере каждые сто лет происходит мощное наводнение, которое заливает большую часть исторического центра, и в максимуме достигает более трех метров. Если взять статистику, то за все время было всего три наводнения выше трех метров, два из них были в двадцать четвертом году каждого столетья. Наводнения делятся на разные градации, но нас интересует именно катастрофические. 1824 и 1924. Перед этими наводнениями наблюдались повышение уровня и количество наводнений. А вот еще один интересный факт, его как раз не учитывали, да и не могли просчитать ученные в те годы, потому что не хватало ни знаний, ни техники, ни статистики. Собственно и просчитать вероятность такого события они не смогли, не было у них компов, да и математических моделей, в общем-то.
-Слушай, Гаврюха, ты загнул, давай теперь понятным языком, а то дыму напустил, ты еще глаза сделай страшные, как у первоклассницы.
- Все бы тебе ржать, короче, не вдаваясь в дебри, могу сделать одно предположение.
- Какое? Небо падает на землю? Земля квадратная?
-Ты давай не стебись, получается такая картина, раз в сто лет, с точностью до трех недель море заливает Питер. Я просчитал возможные варианты, и вот что получается, - Гаврила эффектно повернул  к Алексею свою гордость - ноутбук, с большой диагональю экрана, дюймов девятнадцать, наверное,- в общем, картинка достаточно мрачная получается, Леха. Каждые сто лет появляется некая новая сила, которая увеличивает силу наводнений в пару раз. Но, если еще точнее посмотреть на вот этот график, - Он снова щелкнул мышкой, и выскочила очередная табличка,  -  то мы видим, что наводнения с пиком выше двух метров наблюдаются уже чаще, но все равно вписываются в определенную математическую модель.
-Гавр, короче можно? – Алексей улыбнулся неширокой, но обаятельной улыбкой.
-Короче, Лех, такое ощущение, что вокруг Земли летает, что-то такое, что оказывает определенное воздействие на воду и тянет ее на Питер. Причем, в других точках земли это воздействие или ничтожно или рано нулю. Но раз в сто лет, в Питере вода подымается выше трех метров и город тонет.
-Мистика просто какая-то. Не кажется?
-Кажется, Леха. Кажется, но креститься не буду, религия не та.
- Угу, я сам Будда Гаутута.
- И что в твоих расчетах, когда нам предстоит тонуть в следующий раз?
- Вот здесь и есть небольшой казус. Судя по всему в 2027 году.
-С чего это?
-А вот смотри, - Гаврюша снова защелкал мышкой. – Вот кривая наводнений за двадцатый век, вот сравнительный анализ наводнений за период с начала наблюдений. А вот смотри перебивка – наводнение 1975 года.
- Погоди, если логически подходить к твоему графику то наводнение должно быть в двадцать втором году.
- Нет, в двадцать седьмом.
-Да почему? Смотри вот наводнение  21 сентября 1777 года высота подъема воды три метра двадцать один сантиметр, и потом пик в 1824 году четыре метра двадцать один сантиметр.
- Да и «откатное» в сентябре 1924 года. А теперь новый цикл, и он между прочим длиннее на три года.
- Какое откатное? Ты что в небесную канцелярию откат заслал?
-Дурак. Смотри вот накат, вот пик, вот откат, - Гаврила снова быстро затыкал курсором по монитору, мышка немного подвисала, и Гаврюша периодически недовольно стукал ей о стол.
-Ладно, понятно, и какие ты сделал выводы из всего этого?
-А вот выводы я тебе уже сказал. Что-то или кто-то пытается город утопить. Ну, а пик будет в 2027 году, и, - он выдержал паузу, совсем по Станиславскому,-  скорее всего в конце ноября.
- Дык, дамбу же строят вроде как?
-Лех, что ты как маленький я тебе теорию рассказываю, да предсказать катачтрофу пытаюсь, а ты дамбу -  швамбу. Помнишь, предсказание, что Питер триста лет простоит? Все и сходится, один к одному. Да и еще я здесь просчитал, что за сила должна быть при наводнении выше трех метров, получается, что мимо пролететь должен небольшой такой кусок материи размером с пару километров.
-Где пролететь? – опешил Алексей.
-Где? Где? В катманде, в космосе пожалуй. Да!  И еще ты историю с Тунгусским метеоритом помнишь? Там тоже не все понятно, но я думаю это как-то взаимосвязано.
-Гаврюха, да у тебя крыша поехала, это здесь причем?
-А при том, свечение метеорита начали наблюдать в Питере. Да и на месте падения не все ясно.
- Слушай, не путай меня уже. Давай мухи отдельно – тараканы врозь.
- Да в общем вот, есть идейка, что тунгусский метеорит, является частью большего целого, которое отчего-то раскололось. Маленькая часть отклонилась от траектории и упала на землю, а может, и не упала, а взорвалась над землей. Так вот по моим расчетам  это целое и вызывает катастрофические наводнения в Питере.
Ты гонишь, - Алексей откинулся на спинку стула, и вытер лоб. - Погоди, получается, что у нас под носом, вернее вокруг земли по какой-то немыслимой траектории вертится небесное неучтенное тело? А оно того? На землю не рухнет?
-Нет, не рухнет,  в моей теории, как раз и произошла коррекция курса в 1908 году, во время падения Тунгусского метеорита. Сейчас объект плавно удаляется от земли, почему и наводнение будет в 2027.
- Рехнуться можно. Ты или гений, или шизо.
-Я - гений,- Гавриил смущенно улыбнулся, и глотнул остывший маленький двойной, тряхнув своими давно немытыми волосами.
- Да. Нечего сказать в ответ,  ты мне все свои расчеты и выводы дашь?
-Дам, мне все равно мало кто верит, ты первый кто выслушал до конца.

Через час в районе, который исторически назывался Коломной, на берегу Фонтанки, возле дома Толстого, в одном из полуподвальных кабачков-кафе встретились несколько человек. Все они были одеты в неприметную одежду, и если бы кто-то наблюдающий со стороны обратил бы на них внимание, то вряд ли его взгляд задержался бы на этой странной компании долго. Скользнув взглядом, по довольно дешевым костюмам и постным лицам, сторонний наблюдатель, скорее всего, стал бы посматривать на девушку за столом у небольшой сцены. Конечно, было на что посмотреть, эффектная блондинка с яркой внешностью – чувственные губы, огромные зеленые глаза, подчеркнуто-выпяченная грудь в немыслимом декольте, на тонких, с изящным маникюром пальчиках, блестело целое состояние, если конечно камни были настоящие.

Алексей вошел в кафе стремительно, и, едва кивнув головой бармену, поторопился, было к столику с неприметными выпивохами, как его взгляд уткнулся в вызывающе красивую девушку. Наверное, это и спасло его. Пока он остановился, чтобы оценить все прелести незнакомки, под столом, где его ожидала неприметная компашка, раздался хлопок, и повалил густой дым. В зале загомонили, запаниковали посетители, кто-то закричал, кто-то бросился вон из дверей. В неимоверной сутолоке Алексей усел схватить незнакомую девушку за руку и вывести ее на свежий воздух. Девушка, впала в полное оцепенение, и слушалась Алексея, смело тащившего ее к выходу, а потом и по улице подальше от кафе.

Бежать надо было как можно дальше. Судя по мгновенной смерти его друзей, под стол был заложен какой-то сильнодействующий яд. Они пробежали через толстовский дом, и выскочили на Рубенштейна, а там уже проходными дворами, выскочили на Загородный, и еще раз нырнув во дворы, вышли на улицу Правды. Девушка задыхалась от бега. Ее лицо раскраснелось, а груди в шикарном декольте подпрыгивали в такт бегу. Сверху все так же их поливал слепой и надоедливый дождь, а с фабрики Крупской неистово тянуло запахом шоколада.

Tweet