По городу поползли слухи, что Алина – Пизда. И так серьёзно поползли, что люди даже на улице  вслух говорили – вон Пизда пошла. А в магазине Алина слышала такие фразы.
- Вы за кем занимали?
- Вон за  той  рыжей пиздой.
Алина недоумевала: «Ну, как же так пизда? Если пизда – это только моя маленькая часть, малюсенькая. Я же больше, чем просто пизда»  Алина не понимала, откуда это вдруг началось, но догадывалась, что от Лёшки. «Вот козёл,  - думала она, - всем разболтал. Вон и Денис на меня криво смотрит и Кирилл не  здоровается со мной даже. Да пошёл он в жопу этот Лёшка! Пусть болтает, мы всё равно скоро в Москву переезжаем, после моего дня рождения».
Перед днём рождения Алины её родители серьёзно обеспокоенные сидели в гостиной.
- Как же с детским праздником быть? Нельзя же детям пизду показывать! – возмутился отец Алины,- на нас и в суд подать могут за это, за растление малолетних.  А мне тюряга под старость лет как-то не светит.
- А давай, - предложила находчивая мамаша,  - скажем детям, которые придут к ней на день рожденья, что Алина заболела. А Алине скажем, что никто из ребят не пришёл из-за плохой погоды, завтра дождь обещали.
- Точно! – одобрил отец,  - А вечером устроим праздник, когда придут мои сослуживцы. Им то можно, что они пизд что ли в своей жизни не видели!
И оба родителя счастливо расхохотались.
Весь свой день рожденья Алина просидела в комнате, с книгой. Она даже была рада, что никто не пришёл. Детский праздник в четырнадцать лет – это тупо, шарики, клоуны – идиотизм.
Она слышала, что в гостиной собрались сослуживцы отца. Отрываться от интересной книжки, чтобы провести вечер в компании скучных, напыщенных военных семей, тоже не очень-то здорово, но мать настояла, чтобы Алиночка всё-таки вышла, поздоровалась и выпила бокал шампанское за свой день рождения.
Алина вышла в гостиную. На ней было короткое трикотажное платье.
Отец  был  уже  хорошенечко накачан шампанским.
- А вот и виновница торжества, - сказал он и обнял Алину со спины – прошу приветствовать аплодисментами!
Люди находящиеся в гостиной захлопали в ладоши. Рука отца скользнула Алине  сзади под юбку и силой сжала промежность.   
- Прошу любить и жаловать, моя доченька Пизда, ой, простите Алина! – Отец весело захохотав засунул два пальца в Алинино влагалище. Гости тоже захохотали, удачной шутке.
Перед глазами Алины снова понеслись узоры и иероглифы. На этот раз ей стало казаться, что она понимает смысл некоторых строк и она увлеклась чтением.
- Предлагаю сыграть в ослика.
- Как это в ослика? – спросил кто-то из гостей.
- Есть такая детская игра: нужно с закрытыми глазами воткнуть хвостик ослику. Но у нас вместо ослика будет ослица, - и он поставил Алину на четвереньки, - А вместо хвостика африканский лингам.
- Чего-чего? - Не поняли гости.
- А вот чего. – Мать Алины вынесла изготовленный из черного дерева эрегированный орган высотой с десятилетнего ребёнка и толщиной с женскую талию, - Это нам Георгий Сергеевич Светлов из Африки привёз, мы раньше думали статуэтка просто, а теперь видим, и по назначению можно использовать.
- Ну, кто желает испытать орудие Африканских колдунов?
- Я, я желаю,  - завизжала из толпы, пожилая женщина, похожая на мопса.
- Мама, Ирина Станиславовна, какая смелость, похвально, - просопел Алинин отец.
Женщине завязали глаза платком. Она взяла лингам за полированные яйца и так, будто это был пулемёт Калашникова, пошла в направлении Алины. В тридцати сантиметрах от ослика она остановилась, прицелилась и с рыком, стремительным движением вогнала лингам вместе с  полированными яйцами и собственными наманикюренными руками в Алинино нутро. 
- Браво! – закричал Алинин Отец – с первого раза хвостик на своём месте. Ай, да матушка моя!
Гости скандировали:
- Браво, Ирина Станиславовна!
Муж Ирины Станиславовны подошёл к ней, развязал повязку на глазах супруги и поцеловал Ирину Станиславовну в щёчку. Бабушка Алины продолжала стоять в нелепой позе: нагнувшись, задницей к собравшимся и руками, ушедшими по локоть в Алинину пизду.
- Я не могу достать, застряла, - прошептала бабушка Алины мужу.
Гости разделились на две команды: первая держалась за Алину, вторая  -  за задницу Ирины Станиславовны, а отец Алины взялся руководить процессом
- На счёт «три» все начинаем тянуть изо всех сил. Раз, два…три!
И они дёрнули. Ирина Станиславовна повалилась, Алина продолжала стоять будто окаменевшая, даже не вздрогнула.
- А где же лингам? – поинтересовались гости.
- Да, на что нам теперь вешать шляпы? – с укоризной спросила мать Алины.
- Я, я его отпустила, - замялась Ирина Станиславовна, вытирая склизкие руки шелковым платком, и потупила глаза.  – Ой!
- Что «Ой!»? – спросил её дедушка Алины.
- Перстень фамильный потеряла! Он мне от бабушки достался! Милый, ну, сделай что-нибудь. – умоляла Ирина Станиславовна.
Дедушка высокий статный, абсолютно лысый одноглазый мужчина подошёл к Алине и засунул в неё руку по плечо. На лице его отразилась гримаса неимоверных усилий. Наконец, он вынул руку и сказал.
- Мне нужна помощь, – и подумав немного, - и фонарик.
Пять человек растянули края влагалища Алины как можно шире в разные стороны. Отец Алины принёс мощный фонарь и передал своему отцу.
- До дна луч не достаёт, да там ещё и ответвления какие-то, - заявил Алилнин дед, - придётся спускаться. Сын, давай веревку!
Принесли веревку, дед привязал её к своей лодыжке и со вздохом присел на стул
- Ну, посидим на дорожку.
Все сели, последовав его примеру, и вздохнули.
- А вот помню в сорок шестом, служил я в северном флоте, совсем молодой парень был, крепкий, здоровый. Э-эх. Шевелюра у меня была - О! Как куст! Глаз ещё на месте был. Эх, какой у меня был глаз, с этим-то не сравнится, который остался. С тем глазом я прям был как лемур! О! Меня дозорным ставили всегда. Капитан в трубу свою позорную глядит-глядит, а я ему с палубы как закричу: «Капитан, норвежское китобойное судно в Советских водах!» А он мне: «Да как же это ты всё углядел, перископ ты хренов!» Эх, выбили мне норвежцы-суки глазик мой. Гарпуном суки выбили.
Дед замолчал. Среди гостей кто-то всхлипнул.
- Дорогой, не надо, не лезь ты, - запричитала Ирина Станиславовна.
Дед обнял жену крепко-крепко, по щеке его скатилась скупая слеза.
- Не бойся. Я обязательно вернусь. Ну, с богом! Поддержите-ка меня ребята, кто по крепче.
Двое бравых морячков приподняли деда над полом гостиной и втолкнули в Алинину пизду будто баллистический снаряд. Верёвка стала быстро разматываться, морячки только и успели ухватиться за кончик и умело привязали его к ножке праздничного стола, морским узлом, конечно же.
Все напряженно ждали. Но веревка не двигалась. Не было слышно никаких звуков.
- Поразительной отваги человек! – прервал молчание отец Алины. – Предлагаю выпить за моего отца, дедушку Алиночки, первого человека предпринявшего попытку в одиночку покорить пизду!
- Браво! Браво! – послышались возгласы среди гостей и раздался звон хрусталя. Застолье потекло своим чередом.
Вдруг стол съехал со своего места. Гости повскакивали, побросали в испуге вилки.
Верёвка отчаянно тряслась. Видевшие это мужчины тотчас же ухватились за неё и стали вытягивать. Тянуть было очень тяжело, будто на том конце был не человек, а пароход. Наконец, из алининой пизды показались ботинки дедушки, но снова скрылись. После очередного рывка собравшимся удалось вытянуть дедушку по колено, но снова неведомая сила завлекла его обратно.
- Ну, напрягитесь же, напрягитесь, тряпки, это мой отец, героическая личность! – верещал отец Алины, и  дед был вытянут на этот раз до пояса, он трясся и извивался.
- Ишь ты вьётся как, змий одноглазый. Не оставьте сиротой, не оставьте сиротой! – визжала бабушка Алины. И дед был вытянут по шею, и только лысая голова оставалась внутри. Но тут веревка сорвалась с его ноги вместе с ботинком и, хлюпая смазкой, пизда поглотила тело деда.
- Чё делать? – спросил один морячок другого.
- Хуй знает, – ответил второй.
Тогда первый морячок с досады пнул Алину по торчащему клитору.
Алина застонала, изогнула спину и вытянула стопы и  пальцы рук.
- Ну-к, ещё попробуй, - посоветовал второй.
Первый отвесил ещё один пендаль. Алина сладострастно закричала, и на морячка брызнула горячая тонкая струйка, а затем ещё  и ещё одна.
- Что это? Она обоссалась, что ль? – спросила Ирина Станиславовна у матери Алины.
- Нет, маман, - ответила та с мягкой улыбкой, - она кончила. Нашей девочке сейчас очень, очень хорошо.
Алина изогнулась и из пизды выкатился дед, выпуская изо рта маленькие белые фонтанчики блевотины.
- Ирочка, Ирочка, - он был слаб и звал жену, - Ирочка, меня вырвало простоквашкой. Там меня так сдавило поперек живота, что прям как из меня, как гейзер, честное слово. Я не хотел, Ирочка.
Бабушка Алины заплакала, глядя на мужа. Куда девалась стать и удаль, кажется, он потерял половину роста, весь обмяк. Дед протянул ей руку
- Ирочка, я тебе колечко достал. В складочку оно завалилось.
Гости стали расходиться по домам.

Наутро Алина проснулась в своей комнате. Было свежо, в окно светило солнце, так ярко, что белоснежное постельное бельё  слепило глаза. Алина встала и, щурясь,  задёрнула занавески.
- Хорошо. Утро. – сказала она сама себе. Пошарила рукой под матрасом и достала дневник где сделала следующую запись.
«Вчера у меня получилось рассмотреть комнату. Там была большая кровать застеленная полупрозрачной беловатой плёнкой, вместо простыни. Плёнка  была похожа на тонкую бумагу,на которой мама рисует выкройки и на  кожицу содранной мозоли одновременно. А ещё она была тёплой и, кажется, живой. В кровати спал мужчина. Когда я стала его рассматривать, он проснулся и улыбнулся мне. Это был Георгий Семёнович в смешной полосатой пижаме. Он встал с кровати и стал убирать постель. Он взял плёнку-кожицу, на которой спал и потянул её. Но она за что-то зацепилась и только вытянулась. И он тянул её долго и сматывал в рулон.
А ещё мне удалось немного разобрать иероглифы в книге. Там, кажется, говорилось о паутинке или о плёнке, которая, появившись у одного человека, застелет весь мир. И будет другой мир, новый мир, не испорченный человеком, чистый, правдивый, настоящий».
Алина засунула дневник под матрас и пошла в душ.

Tweet