http://www.udaff.com/creo/76645.html - вторая часть

Я стоял в гаражной полутьме над телом своего бывшего приятеля. Запах всяких горюче-смазочных материалов смешивался с неуместными тут запахами крови и говна. Причиной тому - совковая лопата, торчавшая из жопы этого тела.
Ледяная ярость начала постепенно уступать место тошнотворной смеси осознания непоправимости сделанного (вот, бля, подумалось мне, достоевщиной Питер заряжает) и страха быть застигнутым на месте преступления. "Какое, нахуй, преступление," - одернул себя я, -"это казнь." Закурив, я снова осмотрелся по сторонам. "Береженого бог бережет, а небереженого - конвой, бля, стережет. Ага, вот, финальный аккорд. Так сказать, контрольный штрих." Длинная отвертка. Обмотав ее рукоять тряпкой, левой рукой я приставил ее жалом к ложбинке на затылке Клима, где позвоночник уходит под череп. В правую взял какую-то увесистую хуйню с зубчатым торцом и ударил по рукоятке отвертки. Она вошла подозрительно легко, как-будто в пустоту. Тело дернулось и я от неожиданности выронил зубчатую железяку. Она с предательски громким звоном ебнулась об пол, прямо в лужу крови, натекшей из жопы. "Ну ни ёбаный насрать!"- выругался я. "На ней же мои пальчики!" Осторожно тряпочкой выудил железку и протер ее, после чего закинул под машину.
- Тэк-с... - произнес я, растирая окурок подошвой об пол.- И напоследок - очистительное аутодафе. Клим, это царские похероны!
Потом я вспомнил одну деталь. И любопытство одержало верх. Что за сверток ему передали? Переворачивать труп не хотелось - я понял, что не хочу видеть его лица. Осторожно отвернул полу куртки и вынул из внутреннего кармана конверт. В нем были билет до Москвы и дешевенькая моторолка, напоминающая фонарик с плоской батарейкой, какие были в пору моего детства. "Нихуясе!" - подумал я. - "Вот так да! Неужели это то, что я думаю?" Решив разобраться со всем этим позже, я спрятал находку в карман. В наружном кармане его куртки я нашел  пачку "Житана" и спички. Так... Сигарета, коробок спичек и канистра. Минуты три у меня есть, надо сваливать...

Где-то час я шел пешком в сторону центра, переваривая случившееся. Меня колбасило. Опрокинутая в какой-то забегаловке сотка коньяку поначалу ослабила напругу, но через какое-то время опять начало трясти. Я изнутри себя наблюдал за своим телом и не понимал, чего оно так кипешится. "Надо выпить и подумать."
В маленьком магазинчике стояли на выбор: запыленный "Хенесси" (боятся даже протирать, чтоб часом не разбить, небось), откровенно паленый дагестанский и "Московский" в плоских четвертушках. Ходить искать что-то другое не хотелось, да и было в принципе все равно. Я взял "московский" и добре хлебнул прямо возле кассы. Продавщица - высохшая старая дева с внешностью школьной библиотекарши - деликатно уставилась в окно.
Я сел на скамейку автобусной остановки и закурил. Фуффхх... Отпустило. Вынул из кармана моторку и включил ее. Дернувшись виброй, она нашла сеть и пиликнула отчетом о доставке. Я посмотрел в отправленных и прочитал: "239 Б9276".
- Все страньше и страньше... - пробормотал я, вырубая трубу. Билет я выбросил в урну. Мобила последовала за ним.

На следующий день я сидел в небольшом баре, крутил в бокале неполиткорректный "Сараджишвили", слушал "Инсесатер" Антонио Жобима и перебирал ворох свалившихся на меня за последние сутки впечатлений. Наворочено было как в гайричивском трэшаке. Пока не настигла меня еще какая-нибудь поебень, надо было сваливать из этого славного града Петрова... Ну, блядь, чтоб еще хоть раз я спорил по пьяни... А впрочем, что страшного? Я тут случайный и мимолетный проезжий, никто никому. Неожиданно пришло ощущение, которое, должно быть, испытывали бы герои-одиночки многочисленных голливудских боевиков, если б они существовали на самом деле. А что? Приезжает в город никому неизвестный добрый хуй, завтра он уезжает, вытворяет, что бог на душу положит, ставит зло на колени и безжалостно рвет в клочья... И, так, между делом, трахает подвернувшуюся красотку...
Да... только у моих побед привкус говнеца... И никакой радости.
Я раздавил окурок в пепельнице, осушил бокал и встал. Так как последние двое суток я питался преимущественно коньяком, много ходил пешком, две ночи толком не спал, то ноги держали меня уже не столь твердо. Меня качнуло. Я слегка задел проходившего мимо с двумя стаканами пива и тарелочкой фисташек детину. Точнее, я задел не его, а тарелочку. Часть орешков весело рассыпалось по полу, подпрыгивая, словно воробьи.
- Ой, извините... - пробормотал я. - Я сейчас куплю другую порцию.
Детина молча поставил на соседний столик стаканы и тарелочку рядом с лежавшей на нем борсеткой. За столиком сидела молодая, но ужасно потасканная лярва в розовой курточке и из-под висящей соплями обесцвеченной челки смотрела на меня с вялым любопытством. В ее натруженных километрами минетов губах дымилась тонкая сигаретка. Спутник ее состоял из жирного мяса и понтов. Я понял, что просто так это не закончится. В баре, кроме нас троих и тощего кадыкастого бармена ботанического вида, никого не было. Я сделал шаг к стойке, но меня сзади уже схватили за рукав.
- Куда, блядь? Ты что, баклан, рожа охуевшая, съебаться решил? - интеллекта и миролюбия в его глазенках было не больше, чем шоколада в жопе павиана.
- Братан, - я смотрел ему в глаза, стараясь говорить уверенно, хотя я уже чувствовал, что колени начинают терять твердость, а голос сбивается на заискивающие интонации. - не надо проблем. Я извинился, сейчас куплю других фисташек.
- На хуй мне твои фисташки, - начинал заводиться визави. - Ты, блядь, ебаный мудак, мне пиво разлил на куртку! Она знаешь, сколько стоит?
На его кожаной куртке действительно был небольшая блестящая полоса. "Вот же ж, сука, подстава на дороге. Сам же на себя налил, мудак. Просто так не уйти."
- Понял, братан...
- Киргизский хуй тебе братан! - перебил он. - Я - Зыря, слыхал про такого?
- Хорошо, Зыря, предлагаю накатить по вискарику в знак примирения и обсудим, сколько я тебе должен.
По морде Зыри видно было, что произведенный эффект его удовлетворил.
- Хуле обсуждать, - сказал он уже спокойным тоном. - Этот куртофан я вчера только в "Дольче и Габбана" купил за десять тонн. Евро. Так что попал ты, баклан.
"У дядюшки Хуяо ты купил его, мудак." - подумал я.
- Попал, - согласился я, всем своим видом воплощая обреченность. - Тем более надо выпить.
Я сделал еще шаг к стойке:
- Любезный, два "Джонника" со льдом, - и, повернувшись к Зыре, спросил:
- Черный или красный лейбл?
Однобитный процессор бандюги начал перегружаться и на его челе отразилась титаническая работа мысли. Он отпустил меня и выдал:
- Ясен хуй, черный. Красный западло.
- Слышал? - спросил я бледного ботаника в красном жилетике, который лишь молча кивнул и дрожащими руками налил по полстакана "Блэк лейбл".
Мы подошли к стойке, Зыря молча взял стакан, на секунду замешкался - инстинкт, хуле, нужно ж тост сказать или чокнуться. Но все же сообразил, что ситуация не того разряда и опрокинул в себя содержимое стакана.
Толчок основанием открытой ладони. Простое, быстрое, легкое, но мощное движение. Прямо в дно стакана. Я заказал виски, потому что его наливают в широкие невысокие стаканы с толстыми стенками. Зыря, давясь халявным - как он полагал - вискарем, льдом, осколками стекла и собственными зубами, нелепо махнул рукой, сделал шаг назад, но не удержал равновесия и смачно рухнул на пол, арбузно стукнувшись затылком о пол. Я запустил пальцы в свой стакан, схватив его за толстцю скользкую стенку.
- Ай... пидааар...- заорала лярва. Бармен испарился прямо в воздухе.
Я подскочил к лежавшему на полу уебку и со всей силы сверху врезал по его разбитой первым ударом переносице ребром донышка своего стакана. Зыря булькнул и не шевелился. Лярва перестала визжать и вытащила из борсетки телефон.
Я подошел к ней, молча забрал у нее трубку и разбил телефон о стену. Потом разбил на мелкие кусочки свой стакан и бокал, из которого пил коньяк. На всякий случай.
Затем выскочил из бара и побежал дворами, не зная куда. Брюс Уиллис, блядь...

Целый день до вечера я просидел в кино. Три сеанса подряд на совершенно ебанутой америкосовской молодежной комедии и один - на еще более ебанутом отечественном боевике. Зато хоть выспался.
Я приехал на Московский вокзал минут за сорок до поезда. Перекусил и пошел в зал ожидания. Проходя мимо вывески "Камеры хранения", я вспомнил о странной смске. "Что ты делаешь? На хуя ты лезешь? Любопытство погубило кошку." - возмущалась рациональная часть мозга. "Иди в пень, меня разорвет, если я не попытаюсь. В конце концов, это всего лишь догадка." - утешала ее пытливая часть.
Ячейка номер 239 была. Код Б9276 подошел.Там лежала небольшая сумка наподобие полевой, такие в моде у студентов. Я невольно огляделся по сторонам. Никого. Сумка была увесистой. Открыв ее, я обнаружил там тяжелый треугольный сверток, завернутый в бумагу металлический цилиндр размером с длинный хуй и запаянная в пластик толстенная пачка евро сотками. Треугольник, цилиндр и параллелипипед. Недетские кубики складывались в очень опасную конструкцию. Стараясь не озираться по сторонам, я зашел в туалет, и, запершись в кабинке, вновь открыл сумку. Треугольник - точнее призма - оказался "Глоком" 26-й модели. Компактный, даже куцый, короче ладони. Однажды, в Беер-Шеве мне довелось пострелять из семнадцатого. Выпустив обойму за десяток секунд, я удивился тогда пружинистой мягкости отдачи и отсутствию каких-либо неприятных ощущений в ладони. Но 26-го не видел никогда. Он был меньше и гораздо легче.Вынул обойму - патроны в ней были боевыми. Я вставил ее обратно и машинально передернул затворную раму. Бля! Зачем я это сделал? В это время кто-то вошел в туалет. Теперь надо опять вынимать обойму и снова лязгать затвором. Да еще патрон вылетит на пол... Очень не хотелось палиться. Потому я сунул пистолет в карман плаща. Хорошая вещь, пригодится. Главное теперь за спусковой крючок не задеть. У "Глоков" нет предохранителя в обычном понимании. Система очень надежная, хоть бросай его, хоть стучи. Пока на спуск не нажмешь, не выстрелит. Ладно, в поезде разряжу.
Цилиндр, как я и полагал, оказался новеньким глушителем. Еще в кармане сумки оказался канцелярский файл с фото какой-то дамочки уебищного вида. Интересно, кто это? Не за страшное же ебало ее валить собрались. Ага, вот бумажка. На ней адрес, расписание какое-то, где обведено: 14:00, посещение госпиталя Бурденко... Пипец...
Я скомкал фото и расписание, выбросил его в унитаз и нажал кнопку слива. Глушитель засунул в левый карман, тоже пригодится в хозяйстве, а пачку денег - во внутренний. Сумку засунул в урну. Пора было садиться в поезд.

- Ну? Привез? - Серега был в отпуске и потому приехал встречать меня на вокзал, по дороге явно угостившись парой бутылок "Невского".
Я молча вынул телефон и показал ему фотки.
Серега молча перевел взгляд с экранчика моего "соника" на меня, видимо, пытаясь просканировать мой мозг в поисках ответа на вопрос: "Где ты меня кидаешь?"
- Она не девственница. Ты спиздел. Девственницу хуй бы ты в жопу трахнул.
- А какая разница? Спор был о том, что я тебе привезу ее фото без трусов.
Серега с недоверием посмотрел на меня.
- Да? Ни хуя не помню... Мне чё-то показалось, что ты ее невинности поехал лишать...
- Серый, я выиграл пари или нет? - поставил я вопрос ребром.
Мой дружбан вздохнул и кивнул.
- Эх, проебал я... Пошли, буду проставляться...
- Ну не грусти, я тебе "Трофейного" тоже куплю... А помнишь, ты мечтал лук со стрелами купить? Я хочу тебе сделать подарок. Только в обменник надо заехать по дороге...