В вытрезвителях меня никогда не пиздят. Я знаю как себя вести. Хули с этими ментами-козлами спорить. Я привычно раздеваюсь и хуячу, куда покажут. Главное что? Главное быть бухим как можно сильнее. Главное что б не очень холодно было. А блевать я никогда не блюю. Но в этот раз, какой-то, сука, урод орал где то в углу, пока кто-то не догадался его обоссать.
Утром я всегда знаю, что меня ждёт и тоже не выебаюсь. В этот раз в обезьянник, нас, клиентов на административный суд, набралось много и все - беспонтовые. Главное, ведь, что в таких случаях? Главное - языком трепать о какой-нибудь отстраненной хуете, а не сожалеть о своём моральном падении.
Особенно, в этот раз, достал какой-то здоровый очкарик, который всё орал, типа он, блядь, массажист, что его клиенты ждут. Ну, его, конечно, быстро заткнули вопросом о том, что именно он массажирует у клиентов - не хуи ли? Он не нашелся, что ответить и стал тихо сморкаться в грязный платок. Кто вопрос задал – не понятно, может даже – я.
Мне в тот раз было похуй. У меня под подкладкой курточки находилась заначка - таблетка сухого спирта, которую тупорылые менты не нашли, и книжка сказок Андерсена, которую я спиздил в магазине и тащил на рынок что б проткнуть, (у меня там, всегда такая жирная, ещё молодая баба, торговка салом, детские книжки скупает) но не успел – взяли. Спирт я сожрал и принялся читать книжку. Хули мне, я уж всё знал наперёд. И что сейчас будут предлагать заплатить штраф, съездив за деньгами домой; и что -  плати не плати - всё равно на суд; и что, если судья сегодня - Шмаков, то всем - пиздарики - суток по 10 обеспечено; а если баба со ржавой старушечьей копной на репе то ещё ничего – нормально. Всё равно, разумеется, пиздец, но менее полный.
Оказалось – баба, но без копны - вообще мне неизвестная, новенькая. Я стоял на трибуне (или как эта поебень называется?), положив руку на Андерсена, как на Библию, и нёс привычную байду: типа, у дочки день рождения; типа, книжку вот ей купил, типа, мне пить нельзя у меня печень больная и развозит меня очень сильно из-за этого; прощения просил. Получалось у меня это довольно вдохновенно, сухой спирт сделал своё святое дело. Баба заговорила, что было хорошим знаком:
- Вы хотите сказать, что выпиваете очень редко?
- Да.
- А что ж это у Вас: 72 административных нарушения за календарный
год, из них 65 за появление в нетрезвом виде?
- Я не знаю
- Как же Вы, не знаете?
Я подумал: « Хуя себе, судья, бля! Может мне заплакать, может она нальёт?»
Плакать не пришлось, она дала мне всего лишь трое суток, уточнив, что это ради дочери. Дура, блядь, у моей дочери, которую я практически не вижу, день рождение совсем другим числом, это ж элементарно. Хуй знает, куда эти судьи смотрят… Разложат перед собой бумаги и ни хуя в них не видят. Может там ничего и не написано?
                        ***
Привезли бляди-менты-сука-пидорасы в спецприёмник, стали по очереди заставлять раздеваться-одеваться. Проверять на вшивость в прямом и переносном смысле.
Меня узнали (ебтать, я у них раз в месяц несколько ночей по любому ночую) возмутились, что опять я мало получил. Типа трое суток, такому уёбку – мало. Я напомнил, что не больно то я и уёбок, что наверное они в курсе моих дел, что у меня печень, у дочки день рождение каждый месяц. Рябой, с мокрыми усами мент грубо прервал мои объяснения и спросил, показывая волосатым пальцем на книжку Андерсена:
- Это чево за хуйня?
- Сказки Андерсена. Дочке в подарок – ответил я, одевая посеревшую от  грязи майку.
- Вот, блядь, – заржал мент. – Хуйли, Даун он - даун и есть! Сказки, блядь!
Я вежливо возразил, что фамилия моя, хоть и несколько странная, но старинная, австрийская. Ответил, что эта книжка - в подарок дочери; что сам я, в детстве, Андерсена всего перечитал. Мне сказали, что б я не пиздел, бросили в меня моей моей верхней, несколько рваной одеждой, книжкой бросили, и повели в камеру.
***
Меня не ебёт, я всё уж тут наперёд знаю. Главное лечь посредине сцены, что б от стен не дуло. Сцена - это типа деревянные нары, в полуметре от бетонного пола, только сплошные - на всех. Я зашёл в камеру вторым и лёг посредине, положил под башку Андерсена. Потом в камеру начали набиваться остальные. Мне всегда поебать, кто они. Главное что б у них курить было. Я достал из-под подкладки пару заначенных сигаре, демонстративно положил их на деревянный выступ над своей башкой и спросил:
- Курить-то есть ещё у кого?
Сука, долбоёбы! Ни у кого не было. Ебать и резать! Уставились, на мои, бля, сигареты! Я сказал, типа – позже закурим, сэкономим. Хорошо хоть, попался такой пиздобол, который начал рассказывать - что б всем стало смешно - про какой то вертолёт, которым он управлял; который у него в полёте сломался и опустился на баню; и как оттуда две бабы выскочили и стали его пиздить. Я слушал внимательно, только, блядь, ничего не понял. Ебануться, хуйня какая-то. Все вроде слушали внимательно, только никто не смеялся. Хуйли, понятно – похмелье. И тут ещё, сука, выяснилось, что сигарету прикурить не чем! Спичек у меня не было, а у этих долбоёбов и подавно. Кто-то предложил у ментов попросить, ему сказали - попросить можно, только ебальник расколотят. Опизденеть, короче. Ещё эта, лампочка, ебать её, над дверью била прямо в глаза. Я достал книжку закрылся ею от света и стал читать. Чувствовалось, как за окном темнеет.
- Читай вслух – сказал кто-то.
Я стал читать вслух:
«Девочка со спичками»
Как холодно было в тот вечер! Шёл снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году – канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая. Правда, из дому она вышла обутая…» ну и так далее.
Не помню, на каком месте я замолчал, дочитал ли, как девочка умерла и встретила Новый год на небе. Помню только, что книжка опустилась мне на грудь и началась эта хуйня: тело мелко дрожало, в башке какая то каша, перед глазами мультипликационные уроды бегали. Делериум, короче.
Хуйли, ебтать, попейте неделю, каждый день по три пузыря водяры на кишку!
Доски подо мной проломились, я оказался на бетонном полу, в темноте. С потолка капала, какая-то серая теплая жижа мне за ворот. Стекала по спине. Я пошёл. Стоять было мотору больно - жгло, бля, сердце. Вдалеке я увидел слабый огонь. По бокам, что-то урчало. Казалось, я в чьём то желудке. Огонь был в руках у босой девочки. Но он потух. Я спросил: «Есть ещё? Курить охота, а спичек нету». Девочка ответила: «Ты, зачем книжку Андерсена из магазина украл?» Я начал изъяснятся междометиями, типа - так, да, вот так.
Девочка меня прервала: «Давай, я на место отнесу, в магазин» Я сказал, вроде как, да и на фиг это не надо бы, - что я читать буду трое суток? Читать люблю. Потом всё же протянул девочке Андерсена, а она мне взамен белый том в мягких корках, и сказала, что это- НЛО. Я подумал, что фантастика (фантастику с похмелья читать – ништяк) и услышал как орёт мент:
- Даун, сука! Вставай!
Я открыл глаза. Мужики в камере зашевелились как черви в банке. Стоял мент и, ебаный по голове, эта продавщица! Она за мной до угла гналась, когда я Андерсена спиздил.
- Этот? – спросил мент, тыча в меня пальцем.
Продавщица утвердительно кивнула головой. Потом добавила:
- Вроде этот.
Кто-то из мужиков усмехнулся:
- А может не этот?
Мент заорал, что б все молчали, что есть улика – книжка вон она лежит, что б я её сюда, давал, и что всё пиздец, мне теперь – тюрьма и расстрел на рассвете. Я подал книжку.
Продавщица сказала:
- Это не Андерсен.
- А что? – спросил мент.
- Это не то. Это - НЛО.
- Про летающие тарелки что ли?
- Да нет, новое литературное обозрение.
- Ну?
- Там были сказки Андерсена, подарочное дорогое издание. Получается, Андерсена украл похожий на него мужик. А этот, наверное, - не он. Нет не он.
Мент почесал свою репу, пробурчал типа вроде, у этого Дауна как раз сказки и были, бросил в меня Новым литературным обозрением и закрыл камеру.
Меня спросили:
- Чего это было?
Я ответил:
- Чего-чего! Хуй знает чего. Посмотрите, кто-нибудь под сценой, может спички заныканы.
Какой то мужик с краю залез под сцену, нашёл три спички, мы закурили, пустили по кругу. Потом меня попросили дочитать сказку, было всем интересно, что же там с девочкой произошло. Я сказал, что мне не хуй дочитывать, нету у меня этой сказки больше.
- Как это? – спросили меня.
- Как-как! - ответил я  - Хуй знает как! Вот так! Нету.
- А чего есть?
- НЛО.
- Фантастика? Про летающие тарелки?
Я ответил, что сейчас посмотрим, открыл журнал и прочитал: «Самосознание культурологии в контексте европейских наук» немного прихуел и продолжил: «С точки зрения Л.Д. Гудкова, подобный подход к исследованию культуры мог бы решать задачи рационализации прошлого и настоящего постоталитарного, репрессивного и крайне пессимистического общества, его эстетики, морали, ментальности, традиционных механизмов консолидации». Я прихуел окончательно и замолк.
Меня спросили:
- Кто такой Гудков?
- Ебанитесь! – ответил я – Хуй знает, кто это такой - Гудков!
- Ну, давай дальше посмотри. Это не интересно.
Я посмотрел: «Тютчев в Кракове, или ретроспективный взгляд со скифской равнины»
Мужики начали возмущаться типа: чего за шняга, какая на хуй скифская равнина, что вообще, чего-то эта книжка не такая, что она, бля, для яйцеголовых очкариков. Я возразил, что вообще-то все мы тут вроде как скифы. Тот, который пиздоболил про вертолёт, сказал: «Да ну, на хуй!» и начал рассказывать про какой-то злоебучий трактор Беларусь, как он на нём ехал и во что-то въебался. Я положил НЛО под башку и стал слушать.
***
Да хуево было в этот раз! в эти трое суток. Курева не было. Читать эту поебень про скифскую равнину я не мог. Хорошо хоть тот пиздобол всё про свои трактора и вертолёты рассказывал - не так муторно. Но всё равно – предельно хуёво было…
Потому-то, когда меня выпустили с двумя мужиками-сокамерниками, я радостно заорал увидев солнце:
- Ярило! Ярило, бля! Заебись!
- Пойдем, выпьем, – сказал низенький бородатый мужик. – Я у ментов золотую цепочку спиздил.
Я совсем охуел от счастья и удивления. Как это у ментов, бля, спиздить можно цепочку?
Низенький мужик объяснил, что, когда его отпускали-оформляли, то достали весь ящик с вещами указников-суточников, чтоб его документы выдать.
- Когда мент уронил ручку, полез её поднимать, а другой - отвернулся, я один мешочек в котором вещи чьи то лежали и спиздил – закончил мужик и вытащил из кармана цепочку – А там вот, она.
Второй мужик поначалу завозмущался, что типа - это крысятничество; что не у ментов цепочка спизжена, а у своих. Я на это лапидарно возразил:
- Да ну на хуй, – и мы пошли бухать.
Быстренько проткнули на рынке цепочку, накупили бухалова-жрачки, расположились в ближайшем дворике; и когда выпили, то увидели НЛО. В натуре! Такая, с запоржец, тарелка вся в жёлтеньких мигающих лампочках. Она, жужжа, опустилась с неба и села в песочницу. Изнутри вылезли низкорослые ебки. Ни хуя они, кстати, не зелёные были! Жёлтые, ебтать. Головы у них такие - вытянутые. Яйцеголовые, короче, пришельцы. Подошли, бля, к нам. Протянули маленькие блестящие кружечки, типа – налейте. Тот, что спиздил цепочку, возмутился:
- Э, вы, сука! Охуели что ли! Идите к своему Гудкову в скифскую долину! У него и просите!
Яйцеголовые пришельцы объяснили, что они очень нуждаются в спиртном, что им хочется домой, а спиртное это – топливо, оно у них закончилось, и им его надо, хоть немного. Мы сказали, что если надо водяры, то пусть в магазине и купят. Но, хуйли, ясно! Придут такие опездолы в цивильное место их сразу на опыты увезут. В психушку.
Что бля… налили мы им в их кружечки, хули! Пришельцы заулыбались, ( они такие маленькие были, мне по колено) кланяться стали. Так уж мне ёбнуть одного пучеглазого ногой захотелось! Но я сдержался. Хули – дипломатия. Иная, ебать-колотить, цивилизация.
Один пришелец поинтересовался, а что это у меня за книжка в руках. Я ответил, что байда полная. Они вежливо попросили посмотреть. Я им сказал, что б вообще её на хуй забирали. У них блядь, не заржавело! Перепончатыми пальцами в книжку вцепились и поёбали к своей тарелке. Залезли в неё, она зауркала и стала подниматься вверх.
Мы им помахали как Гагарины.
- Вот, сука, уёбки! Хоть какой-нибудь сувенир бы подарили!
- Какой?
- Ну, какой-нибудь дезинтегратор.
- Какой?
- Да откуда я знаю, какие там у них дезинтеграторы.
- Дак, а чего ты не попросил?
- Да, надо было попросить. Хуйли – поздно. Всё улетели, блядюги, на свою скифскую долину.
- Равнину – поправил я.
- Какая на хуй разница!
Возразить было нечего, и действительно, даже сильно не вдаваясь в детали, разницы ни какой, на хуй, не было. Главное, было достаточное количество бухла. И когда уже наступила ночь, оно не кончалось. Засветили звёзды. Мы смотрели в небо, и каждый думал про своё.

Tweet