-  Руки на стол ! Руки… !

… Пятак  летит в одну из раскрытых  под столом ладоней, и три пары рук с грохотом шлепаются  на дощатую поверхность.  Стол вздрагивает, и все замирают. 

Фига с два они  что-то услышали:  монетка  в моей правой руке  под безымянным пальцем, на «бугре Солнца», как говорит моя бабушка, а хлопаем мы по столу больше для проформы, для азарта. Опытный игрок в «бип-боп» всегда опустит руку с монетой  мягко, беззвучно и  очень быстро. Так, что противник ничего не успевает  заметить.

Там, на противоположной стороне стола,  должны угадать,  под какой из шести ладоней  у нас троих  спрячется  затертый медный пятак. Напротив меня сидит Витька, он  в центре у своих,  сейчас он повторяет это самое «бип-боп», повторяет много раз, пока я так же бесконечно долго вожу монетой вверх-вниз,  стукая, кляцая ею об стол и опуская под столешницу, касаясь  там одной из сложенных рядком на моих коленях ладошек,  в которой, в конце концов, она и окажется, стоит  Витьке крикнуть : « Руки на стол  ! »

Или она останется под одной из моих рук.

Каждый вечер,  после ужина,  мы в беседке  играем в эту игру.  Мы  классно играли, пока не появился этот Витька. У него своя компания и, на мой взгляд, не нужен им был  никакой «бип-боп», они с утра до вечера шляются по лесу, трофеи ищут. На  высотах полно всяких таких «сокровищ», только копни. 

Я тоже в лес хожу, когда гербарий делаю. Или, бывает, корни нужны. Витька мне  в лесу и  прежде  проходу не давал, это он сейчас  смирный,  когда  его мать – наша старшая пионервожатая, поблизости. В лесу им лучше не попадаться, засмеют, а то и  что похуже…А в лагере он меня не особенно замечал,  а что, он тут  совсем  был король, пока вот не  сел в пятак с нами поиграть.

Одну за другой он убирает у нас две крайние руки. Правильно. Пусто там. Я бы тоже так сделал. Только я вот, скорее всего, сразу бы  и монетку  просек. Это же по человеку видно, если не по пальцам,  так по лицу.

Я с растениями вожусь, от них многому научился. Если научиться понимать всякую  природу, людей скоро  тоже насквозь видеть можно.

Опытный игрок должен на мгновение раньше успеть заметить, когда  его вот-вот расколют и успеть, оторвав обе ладони от стола, хлопком сложить их  и вновь опустить на стол, чтобы  уже незаметно было. Ну, ну, а где теперь пятак ? В которой ?

Витька так не умеет, потому все время и прокалывается, а друзьям своим кидать  монету под столом он и вовсе обычно не решается. Так ему нас  никак и не обыграть, весь лагерь уже смеется. Правда,  знаю я теперь, что  в лес мне лучше ни ногой.

Сейчас уберет еще две.  Ладно, не тяни, я тебе подыграю.

Вот мама твоя идет,  вечерняя линейка скоро. 

Мягко отрываю свои ладони  и,  медленно подняв, держу на весу в сантиметрах пяти над столом. Думай, Витька, наблюдай. Я мог поднять ладони и просто так,  пустые. Или я все же  дразню тебя, и  пятак у меня прилип к бугорку Солнца…, но только вот к какому из двух рук ? Думай, наблюдай…

- Мария Ивановна, а ваш сын опять дерется… И кошку он вчера порезал…
Это Махоня , известная ябеда.

- Не выдумывай, Лена, - старшая пригладила волосы. - Он весь день  в кружке занимался.

Она всегда поправляет прическу, когда врет. А что ей остается? Ее-то Витька и вовсе ни во что не ставит.

Сейчас  она даст сигнал, зазвучит горн,  мы все  бросим  и побежим  строиться.  Мы снова выиграли.

Витька  незаметно пихает ногой ножку стола, стол качается, его край толкает меня в грудь, руки вздрагивают и… пятак со звоном падает на стол.

Гад !

Звучит горн…

Как здесь было хорошо, пока ты…, пока ты не начал с нами играть…
И мне было на тебя наплевать. Тебя не было.

«Бип-боп», «бип-боп»…Завтра  это повторится  снова… Я знаю. Он не отстанет, пока я не уступлю, пока не стану ему подыгрывать «наоборот», и  пока могу его ненавидеть…

«Бип-боп, руки на стол…»
 

* * *


- Мальчика…, Мальчика… ! – истошный женский крик разбудил нас всех.

Тихий час в лагере - это, все знают, святое. И пошептаться  и вздремнуть. Но, так или иначе – тишина. Должна быть тишина. Должна…

За окном забегали, кто-то пронзительно завизжал.
- Мария, где ты ?  Найдите Марию…

Мы высыпаем на улицу, все теперь чувствуют: что-то случилось.

Навстречу бежит Мария Ивановна, на ней лица нет,  и все мы бежим куда-то к комендантскому корпусу.
Впереди Ленка Махоня,  это визжала она.

- Что-то с Витей ?

Все уже понимают, что-то случилось с ее сыном. Что могло случиться такое, отчего за считанные минуты пробудился весь лагерь, отчего старшая пионервожатая, которая в эти два часа обычно загоняет нас по палатам и шикает на взрослых, вдруг так истошно орет ?

Мне плохо и у меня подкашиваются ноги,  я падаю. Но никто меня не замечает. Все бегут дальше, туда за ограду, в лес.

Мне вдруг становится  очень жалко Витьку, я плачу. Еще недавно я его не любил, презирал, боялся,  а теперь нет. Мне просто его жалко. Как можно ненавидеть мертвого ?
Бедный Витька, тебя  просто больше нет… Я больше не буду  прятаться от  тебя. Ты теперь никак…

Поднимаюсь и бреду вслед за всеми. Замечаю едва раскрывшиеся ландыши и шепчу им чуть слышно: его больше нет.  Бедняга. И мне становится очень легко.

Вот они все. На просеку уже  подъехала милицейская машина. Так быстро…?

-  Убит пулей в голову, наповал.
-  Откуда тут огнестрельное оружие ?
-  Дети иногда копают что-то в лесу, могли случайно…

Мне снова плохо, меня тошнит. Кто-то смотрит на меня сочувственно. Я больше не хочу в этот лагерь, я уже ничего не хочу. Детство закончилось.

Tweet