- Джо, - позвал его Боб - высокий, костлявый негр с выпирающими скулами и полуседой бородёнкой. Он наткнулся взглядом на зеркало и ненадолго прилип к нему, начав изводить растительность в своем носу.
- Джо! - повторил он с одышкой. Тут вдруг, глаза его полезли из орбит, на шее вздулись жилы и он разразился звонким, как удары литавр, изрывающим связки кашлем.
Джозеф сипло отозвался из темного угла:
- Да, отец.
Пыльное солнце провалилось в окно, наполовину затянутое куском каучука.
- Ты здесь, - сел негр за стол, вытирая губы и глаза грязным платком. - Опять едешь в «Призраке» с откинутым верхом?
- Я уже не маленький, - проговорил Джозеф, выходя из глубокой тени и загораясь.
- Значит, мне послышалось это: РРР?
- Я спал... возможно, всхрапнул.
- Ты опять спишь? - удивился тот. - Это невероятно.
- Не знаю почему, но меня всё время клонит в сон…
Боб засмеялся и, задохнувшись, опять залаял в кулак.
Подойдя к столу, Джозеф зачерпнул кружку в бачке и протянул ему. Боб с сомнением покосился на воду.
- Нет, - отказался он. - Смити ставит кварту джина на то, что ты не сможешь отлупить его толстого сынишку… ни при каких обстоятельствах - говорит он. Что скажешь на это?.. Что, вообще, говорят мужчины в таком случае?
- Он старше меня на три года и тяжелее на пятьдесят фунтов…
- Тебе шестнадцать лет, Джозеф. Я в твои годы уже подумывал о женитьбе и, уж, по крайней мере, старался помогать родителям… Джо, - завёл он любимую пластинку, - всю жизнь я копил на ранчо…
- Я знаю, отец…
- Не перебивай меня, Джозеф!.. Всю жизнь, Джо. Всю свою чёртову жизнь - цент за центом. У меня была уже кругленькая сумма в банке. Её вполне бы хватило на небольшое ранчо. Но нужен был инвентарь, Джо, лошади и хоть какая-то скотинка. Я думал, пусть они полежат, пускай обрастут жирком. И тут грянул кризис. Я остался без штанов. У меня до сих пор депрессия, Джо… Джо, я кормил тебя, я выучил тебя, ты умеешь читать и писать, я пахал как мул, и теперь ты наслаждаешься жизнью, а я заработал грыжу и двусторонний бронхит на каучуковой фабрике. Представляешь, доктор так и сказал: Боб, у тебя двусторонний бронхит… Более того, скажу тебе, как мужчина мужчине: вот уже пол года я не могу... как тебе сказать…У меня не стоит! У меня не стоит, Джо!!
Несколько минут прошли в тягостном молчании.
- Да, Джо… вот так-то. Я дошёл до последнего градуса. Твои дед и бабка ошиблись, назвав меня Боб. Назвали бы меня Иов. А то: Боб, - можно подумать, что я счастливчик...
Во дворе скъуэа-хауса, под суковатым платаном уже обтянули бельевой верёвкой четыре кола. В импровизированном ринге переминался с ноги на ногу Пудинг Том  - сын Джека. Он снял джемпер, в который был одет, несмотря на майский вечер и, сложив, передал его старшему.
Возле крыльца сидела мать Джо. В одном корыте она стирала бельё, в другом мыла двухлетнего Бобби. На траве лежали и лоснились Уэсли, Долли и Лиз.
- Зря ты это, сынок, - сказала она Джо, - если он тебя покалечит, мы не сможем достать денег на больницу...
- Молчи, вертихвостка! - замахнулся на неё газетой Боб. -  Не сбивай с него кураж, черт побери!
В окна пялились чёрные старухи. Отложив лото, чернокожие мужчины за уличным столом усаживались лицом к рингу, который обступили взрослые и детвора.
- А! - воскликнул Том, обернувшись, - колыхнулся его кофейный живот. - Сегодня у тебя тяжёлый день, малыш. Сейчас я надеру тебе попку, а потом твоя мама будет купать тебя в лохани!
- Скажи ему, что ты ещё никогда не видел таких самоуверенных недоносков… - шептал Боб на ходу.
- Я постараюсь закончить до того, как мистер Роджерс закроет похоронную контору! - Томми становился всё больше и больше. Он стоял, уперев ноги в потрёпанных бриджах с тугими подтяжками, крепко как валун, придавленный к земле двумястами с лихом фунтами.
- Боюсь, до того времени тебя разрежет подтяжками! - выкрикнул Джо и перешагнул верёвку. По двору пронесся смешок.
- Помнишь, я рассказывал тебе, как я побил Быка Билли? - торопливо шептал Боб. - Действуй так же: бей его как можно быстрее, изо всех сил и не останавливайся… - Он достал из кармана блестящие пол доллара и обернулся. - Кто пари?..
Том ударил с такой силой, что в позвоночнике Джозефа что-то хрустнуло. Он отшатнулся на несколько шагов, а лицо ему будто облепила мокрая вата, и в ушах послышался подводный гул. Объятые маревом зрители стали кричать. Несмотря на потрясение, тело слушалось Джо - он поднырнул под летящую руку Тома и отскочил от него в сторону. Но, подчиняясь логике события, с размаха обернулся и въехал кулаком в шею Тома, - он вскрикнул, толстую шею стянуло судорогой. Уже без страха шагнув к нему, Джо изо всех сил ударил в лицо Тома и усадил его на землю. Том поднялся и снова пошёл на него с кулаками. Джо шагнул под удар Тома и ударил скорей скорей, загудев всем костяком. И потом отбивал руки о заплывающее лицо Тома…
- Ты избил его слишком сильно, Джо… - говорил Боб. - Зачем ты его так сильно бил… - говорил Джозефу, - он отмачивал руки в миске с водой. - Этот жирный ниггер нагрел меня с выпивкой. Он, видишь ли, думает, не заявить ли ему на нас в суд за членовредительство… подонок… Но как ты его лупил! Как ты его бил сынок… Знаешь…
- Знаешь, - сказал он через несколько дней, вваливаясь в на кухню, - я нашёл тебе работу, перспективную работу, сынок. Отложи книжку и выслушай меня.
Джозеф держал в руках «Тома Сойера», он читал в том месте, где Том красит забор. Он отложил книгу, отложил, что бы никогда больше не взять её в руки. Но теперь, в музее в центре Детройта, рядом со слепком кулака, эта книга лежит под стеклом, открытая на странице, где палец Джо, измазанный арахисовым маслом, оставил отпечаток, и при виде этого отпечатка бросает в дрожь… Это дух мужчины касается тебя. Это тридцатые годы взывают к тебе! и лихорадочным взором водишь круг себя и ждешь, - исчезнут стены, стихнет тысячеголосье  и рефери скажет… -  бокс!
- Клуб Макклахана берёт спарринг партнеров! - провозгласил Боб. - Эта работёнка по тебе, Джо.
- Мне не слишком нравиться эта идея, - отозвался Джозеф и поймал рукой муху, - тем более, что у меня есть работа…
- Ни черта подобного, Джозеф, ни черта подобного. Сколько можно разносить сухой лёд?.. Ты уже весь провонял им. Выслушай меня, Джо. Когда появлялись на свет Роберт и остальные твои братья, Господь Бог не имел ничего особенного в уме, кроме чёрной работы, но ты… У тебя талант… у тебя дар… Ты родился с кулаками, будто грейпфруты и яйца у тебя совсем не из папье-маше …
- И, знаешь, у меня есть мечта, Джо! Мне страшно мечтать об этом… Но ведь удалось же Джеку Джонсону ! - вещал он, раздувая ноздри. - А ты же способен побить любого сверстника, года через два-три ты будешь весить более двухсот фунтов. Джо… Джо, я чувствую, у тебя есть шанс, я слышу запах бифштекса с кровью и вкус бурбона во рту, я вижу твою фотографию в газете, я слышу хруст сотенных бумажек, и не слышу в это время, как работает двигатель новенького «Ягуара»! - вдохновенно ворожил Боб. И над окраиной Детройта штат Мичиган еле видно замерцала звезда Джозефа Луиса Барроу. Сердцем Джо чувствовал её тяготение.
Одетый в прорезиненный отцовский макинтош, Джозеф стоял в небольшом дворике перед дверью в полуподвальное помещение. Солнце выглядывало из облаков, отражаясь в стёклах домов и витринах супермаркета, что стоял через дорогу; вспыхивали радиаторы и хромированные диски проезжающих авто, сверкала бляха полисмена. 
Потом дверь отворилась, из неё высунулась голова пожилого светловолосого мужчины с перебитым носом. Он длинно выплюнул жеваный табак, вспенившийся в траве, и наткнулся взглядом на Джозефа.
- Чего стоишь? Тебе что-то надо, парень?
- Я слышал, у вас берут на работу, - пробормотал Джо, отодвигаясь от следующего плевка.
Он оценивающе оглядел Джозефа. - Ты боксёр?
- Нет, - смутился Джо, - но мы часто боксируем с братом… Мне сказали, что у вас берут на работу…
- Это я слышал. Ладно, пошли.
Они вошли в помещение с двумя рядами шкафчиков и пальмой в кадке у окна.
- Как тебя звать? - спросил он, открывая один из шкафчиков. Джозеф назвался. - Клади сюда свой дождевик. Мы платим по десять центов за раунд. Я Ричард Блерн, тренер. Зови меня мистер Блерн.
Джозеф положил макинтош в шкафчик со швабрами. Блерн толкнул другую дверь, и они окунулись в атмосферу спортивного зала с голубым потолком и несколькими рингами в центре. Свистели скакалки и сотрясались груши, пол десятка вентиляторов рубили плотный и влажный воздух. Может быть, человек тридцать белых и чёрных занимались в зале.
- Бей сильнее! - крикнул Блерн одному из них. - И быстрее… Да не вались ты на него! - обратился он к парнишке, охаживающему мешок. - Бей с шагом… и держи равновесие… вот так.
Джозеф хорошенько это запомнил.
Блерн поглядел на него, ухмыляясь. - Поработаешь немного с профи…
- Мекки! - он крикнул мужчине, что боксировал с тенью напротив постера Джека Демпси . Тот повернул обескровленное, лоснящееся от пота лицо. В глубоких глазницах стоял полумрак и поблескивали ледяные глаза. - Да? 
- Вот, костолом Джо. Парень, что надо. Не хочешь встать с ним?
Мекки взглянул на Джозефа. Джозеф почувствовал, что какая-то струнка внутри его натянулась и лопнула.
- Одна минута, Ричи.     
Три ринга были заняты, Ричард провёл Джозефа к свободному, выбрал из связки пару перчаток и протянул ему.
- Капы нет?.. Я тебе советую.
Он завязал Джозефу перчатки, когда тот разулся. - Вперёд, Джо, - сказал он и отошёл вглубь зала.
- Привет, малыш, - ступая на ринг, проговорил Мекки. - Первый день?
Джо кивнул в ответ.
- Тогда займёмся теорией, для начала. Вот это (оказался он рядом) - хук!!.. Понял?
- Да… - проговорил Джо, едва устояв на ногах.
Мэкки продолжил:
- Итак… Хук!!
- По-моему, это апперкот, сэр, - отозвался Джозеф поднимаясь с настила.
- Ты чертовски хорошо усвоил теорию.
- …Но ведь это же логично, - пробормотал вечером того дня Боб, заглядывая в обезображенное лицо Джозефа. - Это не фирма, где производят мягкую игрушку… Впрочем, ты это знаешь…
Мекки сблизился, Джозеф выкинул левую руку - простой уклон, до боли в суставах рука ударила по пустоте, челюсть Джозефа взорвалась старым знакомым хуком. Ещё одна попытка, Мекки со страшной силой бьёт ровно туда же. Неловко изогнувшись, кое-как он достал Мекки. Дальше, отчаянно защищаясь, Джо бегал по рингу, Мекки методично избивал его, не обращая внимания на ответные удары. Обливаясь жгучим потом, Джо со всхлипыванием и рёвом вбирал в себя воздух, изнемогая от нужды держать мучительный ритм. Болела башка, поминутно Мекки сбивал Джо с ног. В перерыве между раундами он не мог отдышаться, будто работал дырявыми мехами. В начале третьего раунда самообладание изменило Джозефу - после грянувшей серии ударов он запаниковал и обернулся спиной к Мекки. Последовал удар в затылок, половина таблицы умножения забылась навсегда… пол ринга приобрёл вертикальное положение и тяжело ударился о тело. «Четыре, пять…» - с удовольствием оттопыривая пальцы, считал мальчишка, дежуривший у гонга. Джо встал на ноги - и побежал за маятником в угол.
…Обладатель ржавого, проволочного голоса, старый негр с иссечёнными бровями чёрной мухой назойливо жужжал около зудящего, воспаленного, словно нарыв лица. Как благословение лёд в носке, приложенный к затылку… - Из тебя выйдет толк, парень. Поверь мне, уж я-то знаю, о чём говорю. У тебя замечательная реакция, скорость, и скажу тебе откровенно, на моей памяти мало кто так держал удар. Главное этим не злоупотреблять. В третьем раунде ты исполнился милости божией, я сказал «аллилуйя», а ты стоишь на ногах, ты контратакуешь, разбиваешь Мекки нос… правда, это было после гонга… Вот что, парень, пару недель в спарринг лучше не вставай, но как только отойдёшь, денька, скажем, через три-четыре приходи, я буду тебя тренировать. Из тебя выйдет толк. Говорю, как пред Господом Богом, три-четыре месяца и ни Мекки, ни кто-либо другой не сможет использовать тебя в качестве мальчика для битья. Да что там… чёрт возьми, ты и сейчас стоишь «Золотых перчаток». Мекки - профессионал, и он хорош, но даже ему не удалось тебя уложить, хотя ты подставлялся раза три-четыре, так что он бил в тебя как в грушу. А это потому, что ты из породы гризли … Чёрт возьми, парень! Чёрт подери! Возможно мне не стоит говорить тебе этого… Но когда я увидел тебя, я как будто увидел свет, понимаешь! Знаешь что? Я договорюсь со своим хорошим знакомым, он устроит тебя на неплохую работу у Форда, тебе будет на что жить… и мы будем тренироваться, мы тобой…
Этот исполненный оптимизма разговор произошёл после спарринга. Сейчас Мекки кивнул, предлагая продолжить. Небольшой синяк под глазом Мекки оживлял бесстрастное лицо, придавал ему печальное и мечтательное выражение, словно у Пьеро. Джо с трудом поднялся на ноги, на секунду кровь отлила от головы, в глазах зарябило, а распухшая челюсть запульсировала, словно измученный провидец… Раз! Джозеф дёрнул его левой рукой и встретил правой. Он здорово расслабился, как будто обвис на костях. Моментально прошла ещё одна бандерилья, наверное, размером с телеграфный столб. Гонг.
В просторном, шумном зале, где проходил чемпионат штата, соревнования двигались к концу. Встречались боксёры тяжёлого веса.
- … ему пророчат большое будущее. Я целиком разделяю это мнение, - говорил старый тренер преуспевающему юристу и бизнесмену Николасу Паркеру. Они стояли неподалёку от действующего ринга. - Я приведу вам факты, а вы судите сами: у него шестьдесят четыре боя, шестьдесят одна победа и пятьдесят три нокаута. Я тренирую его два с половиной года, в жизни не встречал парня добородушнее, и, между нами, он слегка туповат, но на ринге это тигр… И он всё время горит ровным синим пламенем. Если надо драться - он дерётся, пока стоит на ногах, тренироваться - он тренируется по восемь часов. Обратите внимание на его лицо: ни один мускул не дрогнет, точно свело. Он как будто играет в покер, и будьте уверены, все четыре туза… Да!! (вскрикнул он).. и джокер в придачу… Я помню день, когда он впервые пришёл к нам поработать в спарринге. Старший поставил его с тяжёлым средним ОБрайаном - он профи, нокаутёр, бьёт как бейсбольной битой… Ещё раз!! Ещё раз, Джозеф!!.. Он колотил его как кошка мышку, Джо выдержал семь раундов до конца, чуть ли не с десяток раз он падал. Под конец Мекки бил открытой перчаткой со злости, повредил парнишке лицо… Оказалось, Джо случайно сломал ему ребро. Я сразу оценил его… да вы сами имеете возможность… лицезреть… 
Они молча стали смотреть на ринг, где пятящегося грузного негра деловито преследовал гибкий юноша со светлокоричневой кожей, выпуклыми мышцами плеч и спины и крутой шеей. Если он оборачивался затылком, становилось видно, что уши на круглой голове мальчишески оттопыриваются. Противник Джо приходил то в ярость, то в отчаяние. Хладнокровно переждав беспорядочное маханье кулаками, он сосредоточено, со старанием пробивал точно и тяжело. 
- Джо, - подскочил Джек после второго раунда, - малыш, только что я говорил с Паркером. Нам светит контракт! Сейчас прямо он принимает решение. Поэтому, Джо, надо поколотить этого увальня. Небольшое шоу, Джозеф, коротенькое интермеццо…
Он побоялся взглянуть через плечо, будто среди зрителей у ринга сидел не мулат средних лет в деловом костюме, но погребя пол зала под собой, притих огромный сфинкс с агатовыми глазами…
- …аут! – Зал шумел.
- Это динамит, мистер Паркер! Это чудо, художественный перелом!
- Да, неплохо, - проронил Паркер. - А кто его родители?
- У него замечательные родители… - заверил Джек. – Изумительные рефлексы, а своими зубами он может жрать… стекло!
- Мне ещё вот не нравиться, как его зовут. Джозеф Луис Барроу... Это слишком длинно. Пусть будет просто: Джо Луис.
- Звучит отлично, мистер Паркер.
Через две недели он принёс домой пару синяков и семьдесят долларов, полученные за первый профессиональный бой.
- Вот оно, началось! - воскликнул Боб. Первые капли золотого дождя. По этому случаю арендовали граммофон и танцевали до утра.
- Со мной заключили контракт, - сообщал Джозеф знакомым.
- Хороший? - спрашивали его.
- Хороший… и долгий.
- Молодец, Джо, - хвалили его. Красное и кипящее поднималось солнце над Детройтом, гремели птицы, гудели экспрессы, выезжая из пригорода…

Tweet