В Микенах брезжил рассвет, однако солнечные лучи не проникали в убогую мазанку великого героя. Геракл спал на кушетке из корабельных досок, единственном предмете мебели в его обиходе, впрочем и этот предмет он спиздил у соседей недавно.

В дверной проем стремительно и метко влетела глиняная табличка. А глиняная табличка это вам не смс-ка какая, а кило чистой глины. Табличка с оглушающим треском угодила точняком Гераклу между бровей. Хотя надо отметить, что для эпического героя это было все равно что укус комара, сын богов, он был от рождения наделен невиданной силой, а секрет его бессмертия заключался в том, что отец его Зевс не наделил отпрыска мозгом, т.е. не то что его было мало, его просто не было. Не раз удивлял он на поле брани врагов, круша их с копьем в собственном виске.

Однако Геракл проснулся, открыл глаза и первым делом, как обычно, посмотрел на свой исполинский фаллос, который и по сей день латентно озабоченные скульптуры лепят в мельчайших подробностях. Хотя ему было чем гордиться, не будем скрывать. Фаллос его был старательно обмотан изрядно уже испачканным большим листом лопуха, перетянутого бечевкой. Трахаться Геракл любил, а вот детей не очень, посему тщательно предохранялся. Он был с жуткого похмелья, его душил сушняк, а в голове раздавался шум, похожий на сертаки в современной обработке 140 ударов в минуту. Он судорожно пытался вспомнить, кого он вчера пялил. Тут взгляд его упал на валявшегося на полу возле койки верного камрада Иолая, который спал в неестественной позе, странно задрав филейную часть кверху. Отогнав дурные предположения, Геракл углубился в изучение послания.

Табличка была от его работодателя царя Эврисфея и гласила:
“Камрад Геракл! (подъебал сцуко, подумалось Гераклу) Я, Эврисфей, венценосный царь богатейшего города Микены, ... (бла бла бла, Геракл лениво почесал яйцо, переворачивая табличку другой стороной) ... повелеваю отправиццо на поиски Лирнейскай Пидры, каторая хуй знаит где живет и хрен знаит чо делаит, но этат вапрос меня невъебательски биспакоит, так что придеццо тебе ее отпиздить и быстро”.

Поскольку пошариться в интернете насчет инфы о Пидре Геракл не мог, то решил отправиться к царю за комментариями и суточными. Он сначала хотел одеть свою лучшую тогу, но решил идти абсолютно голым, т.к. пиздец как не уважал Эврисфея и давно вмял бы его в трон, но опасался гнева богов, повелевших служить этому далбайобу. Выйдя из дома, он тщательно измазал ступни в свежем навозе, представляя, как с довольным ебалом вытрет ноги перед троном царя о ковровую дорожку.

Царь Эврисфей с грустной миной смотрел как Геракл поганит навозом его лучший ковер. Он тоже любил Геракла и считал своим долгом подъебать его при первом же удобном случае. Посему на запрос Гераклом брифинга, ему было выдано точное описание Пидры, как “ ахуительна страшнава зверя с зубами” и карту, выполненную в виде глобуса Греции, созданного мальчиком-олигофреном.

Получив эту полезную инфу и пожелание упиздовать поскорее, он вышел из дворца, где его уже ждал верный Иолай, который почему то враждебно на него смотрел, почесывая чуть пониже поясницы. Вновь отогнав дурные предположения, Геракл со своим камрадом попиздячил на стрелку. Предварительно он кончил на наконечники своих стрел. Это не добавляло им убойности, но было крайне оскорбительно, и герой, пораженный такой стрелой даже в том случае, если бы выжил, обязан был покончить с собой.

Как ни странно, но карта оказалась верной и через неделю пути они добрались до города Лерны, на городской свалке которого и обитало это исчадия ада, рожденное Тифоном и Персефоной, ниибаццо добрыми созданиями, находящимися в оппозиции к существующей на Олимпе власти.

Наши герои устроили страшный дебош на свалке, истошно оря и имитируя еблю в жопу. Безусловно, Пидра не выдержала такого зрелища и выползла раздать всем по списку пиздюлей. Похожа эта тварь была на змею со многими головами, одна из которых была бессмертна. Пидрой ее прозвали за то, что она, будучи единственным представителем в своем виде, от безысходности беспощадно спаривалась с бомжами, обитающими на той же свалке. Собственно тварь была мужского пола, но что бы не путать с бомжами, ее назвали Пидрой, а не Пидром.

Налетел на тварюгу бесстрашный Геракл, и крушил ее головы одну за другой, однако на месте оторванной головы вырастало две, такая вот падъебка и функциональная особенность. Меж тем до Иолая доебался огромный рак, кореш Пидры, который тоже был не дурак вдуть в туза беспечному туристу. Однако, наученный горьким опытом известно кем Иолай сам надругался над раком в особо противоестественной форме, приведя последнего в полную небоеспособность. Позже, в своих мемуарах, Иолай так и назовет это позой рака, которая в неизменном виде доберется и до нашей эпохи.

Меж тем Геракл все месился с Пидрой. Так бы и месился он месяца два, но пришла ему мессага срочная с Олимпа, что надо заканчивать долбоёбство и прижигать отрубленные голову. После такого чита дело у Геракла заспорилось, отрубая очередную черепушку, он прижигал ее своим аццким полубожественной силы перегаром. Вскоре и бессмертная голова была отрублена и реско сыбалась, скрывшись среди мусора. Так была повержена Лернейская Пидра.
Впрочем, бессмертная голова еще долго жила на той свалке, а потом была вывезена в Шотландию, где живет и поныне, известная под названием Лохнесское чудовище. Оставив тело на поругание и утоление сексуальной мести местным обиженным бомжам, Геракл с комрадом попиздил обратно в Микены.

Там он вновь предался разврату и пьянству, ожидая новой подъебки от Эврисфея. И не напрасно, таких подъебок будет еще целых 10.

А Иолай больше не жил в одной мазанке с Гераклом.

Год, 2006

Tweet