Когда после перерыва слушание дела вознобновилось, слово взял адвокат:

- Уважаемый товарищ судья и товарищи народные заседатели! В виду вновь открывшихся фактов я требую дело прекратить, либо отправить на доследование.

- Какие еще, на хуй, факты? - недовольно спросил прокурор.

- А вот какие, бля, - невозмутимо парировал адвокат и продолжил. - В процессе слушания дела все обращались к Лене Кутилиной как “свидетель”. То есть получается, что она не потерпевшая? Да она и не могла быть потерпевшей, потому что нет в деле на этот счет никаких документов, и главное - нет собственноручно написанного заявления гражданкой Кутилиной. Выходит, что в этом деле одни сплошные свидетели, а потерпевшего нет. Так за что же мы судим Парсонса? Это первое.

Второе. Никто даже не удивился тому, что мой подзащитный показывал нечто, подчеркиваю - нечто, находящееся у него на лбу. Своего же члена, личного ,так сказать, он никому не демонстрировал. Это установленный факт. Вопрос: что это было у него на лбу и откуда “это” взялось? При чем здесь тогда развратные действия? Речь идет об аномальном природном явлении. Поэтому требую прекратить дело Парсонса, как сфабрикованное.

“Какая же сволочь этот адвокат! - зло подумал прокурор. - Сука. Так все хорошо начиналось! Этому Парсонсу светил, ну, расстрел не расстрел, а максимальный срок ему бы определили. Да и весело как было! А этот адвокатишка все испортил”.

Ну, доследование - это, пожалуй, преждевременно, а вот расспросить самого Парсонса “чего да как” - это можно.

И Парсонса стали допрашивать на предмет установления факта произрастания полового члена на лбу.

Исаак темнить не стал. Выложил всю историю от начала до конца. Купил, дескать, трусы, одел на себя, вырос член, бес попутал и т.д. Его историю несколько раз прерывали аплодисменты публики - настолько интересно и живо он все это рассказывал. Когда же он в своем рассказе дошел до того места, когда в третий раз встретился с Иваном Мохнаткиным, то ефрейтор Мохнаткин вскочил со своего места, схватился руками за яйца и дико заорал:

- А-а-а-а-а! Изверг! Смерти моей хочешь!

Его с трудом успокоили. Набили ебальник, он и угомонился.

Рассказ Исаака на всех произвел впечатление, даже на судью. Слезы навернулись на ее глаза, когда Исаак Антипович, словно рыбак, руками демонстрировал размеры конского члена. Она вспомнила размеры члена своего мужа и чуть в голос не разрыдалась: без слез на «это» невозможно было смотреть.... А! Чего говорить!

Может быть, Исааку и поверили. Но где доказательства? Нет, суд следовало все-таки отложить до выяснения всех обстоятельств дела. Возможно, что Исаак и никакой не преступник, а жертва? Мученик? Во всяком случае, он был очень убедителен.

Всем было немножко жалко Исаака.

Всем, кроме ефрейтора Ивана Мохнаткина.

Этот урод, сельский герой-любовник, делал все возможное, чтобы доставить Исааку как можно больше неприятностей. Он выступал по каждому делу свидетелем и выебывался хуже прокурора, призывая суд расстрелять Исаака.

По последнему делу он тоже выступал как свидетель, хотя его и рядом-то не было тогда.

Нисколько не смущаясь, он заявил суду, что видел собственными глазами, как Исаак выпрыгнул из контейнера, словно дьявол с хуем на лбу. Далее, по его словам, Исаак стал его (член, стало быть) обеими руками тереть до тех пор, пока тот не достиг размера полутора метров, а затем, якобы, с криком “Ага! Попалась!” бросился сначала на беззащитную девушку, а потом и на бойцов дезкоманды, а потом и на него самого! И если бы не его владение приемами самбо.....

На этом месте его остановили.

Охуевшие и сердитые бойцы дезкоманды в один голос заявили, что не было этого, и свидетель, мягко скажем, пиздит. А их бригадир с негодованием сказал:

- Сволочь ты, ефрейтор! Бога побойся!

Но больше всех удивила Лена Кутилина, которая с ужасом слушала монолог свидетеля Мохнаткина, а затем сказала, обращаясь почему-то к прокурору:

- Ладно-ладно, гад! У меня муж кэгэбешник! Он тебя найдет, блядь, и зарежет на хуй!

Прокурор вопросительно посмотрел на санитаров. Они равнодушно пожали плечами, а один из них выразительно покрутил указательным пальцем у виска. Прокурор кивнул и с облегчением вздохнул.

После этого Леночку вывели из зала суда.

Как бы там ни было, а надо было принимать какое-то решение, выносить, блядь, приговор. А как его выносить, если истина до конца не установлена?

Заседание суда все-таки отложили и решили провести следственный эксперимент.

Парсонс очень подробно объяснил то место, где были зарыты последние чудо-трусы. На это место отправилась многочисленная группа в составе экспертов, понятых, журналистов, кинолога с собакой и т.п.

* * * * * * * * * * * *

Как Вы думаете: Анжела - хороший человек?

Разумеется, да.

Немного с тараканами в голове, но человек хороший.

Так зачем же она, хороший человек, выкопала эти проклятые трусы?!

Понятно, что она огорчилась, не встретив Исаака возле метро, как было условлено, и где они договорились о встрече. Понятно, что расстроилась. Понятно, что обиделась. Но, зачем?

Зачем?

Зачем?

Зачем ей понадобилось откапывать его трусы?! Подарить какому-нибудь своему ухажеру, чтобы он их носил?

Возможно.

Самой что ли носить?

Все может быть.

Только напрасно она это сделала. Этим она только усложнила и без того незавидное положение Исаака.

* * * * * * * * * * * *

Группа экспертов перекопала все поле, но тех самых трусов так и не нашла.

Зато в месте возможного зарывания было обнаружено несколько пар похожих трусов.

Похожих, да не тех!

Это были трусы, которые кустарно изготовила Анжела. Тоже с колышком.

Анжела, Солнышко! Добрая душа, дай Бог тебе здоровья!

В результате проведенного следственного эксперимента по выявлению волшебных свойств обнаруженных трусов желаемого результата достигнуто не было. То есть результат - отрицательный.

Группа курсантов ленинградской высшей школы милиции в кол-ве 16 человек в течение 76 часов (посменно) многократно надевала на свои жопы трусы. Но, увы! Количество человеко-надеваний достигло цифры 28000, но конский член на лбу ни у кого из курсантов не вырос.

Зато сам процесс надевания настолько понравился курсантам, что большая половина из них после окончания эксперимента сменила свою сексуальную ориентацию. Нет худа без добра. Да Исааку-то что от этого!

После неудачного следственного эксперимента за него взялись с утроенной энергией. И хотя его развратные действия остались недоказанными, пятнадцать лет ему все-таки влепили!

Для порядка.

Короче, получил наш герой за все свои дела по совокупности 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества.

И то верно! В следующий раз не будешь покупать что попало, путаться с малолетними библиотекаршами и болтаться по всяким пустырям!

Исаак не расстроился. На его лице играла приветливая и радостная улыбка. Он знал, что в конце концов все будет хорошо.

Суета все это!

Следствие, суд, неясное будущее - все суета. Он знал свою неизбежность, знал свое будущее и знал, что это будущее прекрасно.

Когда ему предоставили последнее слово, зал затаил дыхание. Все чего-то ждали. Исаак встал со своего места, откашлялся. Внимательно окинул взглядом зал и медленно, но четко начал говорить:

- Это было в степях Херсонщины.... Наш отряд сражался с красными бандами. Я и атаман Бурнаш, мы....

- Секундочку! - прервал его прокурор. - Какой еще Бурнаш? Ни о каком Бурнаше в Вашем деле не говорится.

Исаак сделал удивленное лицо:

- Разве?

- Да. Точно. Не говорится.

- А-а-а-а-а.... - протянул Исаак. - Это, наверно, из другого дела. А по этому делу я хочу сказать следующее.

Исаак вышел на середину зала. Смахнув со щеки слезу (радостную или горькую?), он несколько секунд выдержал паузу, затем вдохновенно произнес:

- Уважаемая госпожа судья! Уважаемые народные заседатели! Товарищи! Я с трепетом в душе и волнением в сердце благодарю Вас за справедливый приговор, который Вы мне вынесли. Вы не представляете себе, с какой надеждой я ждал этого светлого мига! Во время всего процесса меня мучила тревога - а вдруг Вы меня оправдаете? Но нет же! Справедливость в очередной раз восторжествовала, что неизбежно в нашей счастливой советской стране! Спасибо родной коммунистической партии и советскому правительству! Я глубоко благодарен за приговор! Правосудие свершилось, и я с благоговением понесу заслуженную кару. Закон суров. Но закон и добр. Спасибо, что не убили, товарищи судьи. Хотя смерть - это слишком мало для такого подонка, как я. Исправительные работы - что может быть гуманнее! Может быть, я и исправлюсь. Вы не поверите, как я ждал этого момента! Я проживал свою гадкую, ничем не наполненную, скотскую жизнь в светлой надежде на то, что суровая рука Закона меня все-таки остановит. И вот этот долгожданный миг наступил! И я благодарен Вам за это. Я счастлив, товарищи! А теперь я прошу всех встать и в знак справедливости Закона всем вместе исполнить Интернационал!

Все недоуменно переглянулись, но встали. Исаак первым затянул:

- Вставай проклятьем заклейменный.....

Все присутствующие подхватили и допели эту дурацкую песенку до конца. Все куплеты.

Адвокат стоял и тоже пел. Думал же он совсем о другом. Он пристально смотрел в лицо Парсонсу и восхищенно думал: “Вот это класс! Ай да Исаак! Если я завтра подам заявление на апелляцию, то половину срока ему точно простят. Остальную половину получит условно. ”

Добрый адвокат смотрел во все глаза на Исаака и пытался определить его игру.

Но не определил.

Парсонс был на редкость серьезен.

“А может быть, он снова рехнулся?” - закралась в голову адвоката шальная мысль. Он так и не понял - прикалывается Исаак или нет.

И никто в зале этого не понял.

Возможно, что это понял Иван Мохнаткин. Смекалистый ведь парень! Он небрежно подошел к Исааку и самодовольно сказал:

- Поешь? Ну-ну! Пой, милый. Песни тебе на зоне пригодятся. Будешь парашу выносить с песнями. А я в это время с твоей красоткой погуля-а-а-а-а-аю! - пропел последнее слово ефрейтор и сделал очень неприличный жест.

Исааку захотелось прямо здесь же дать ему в ебало. Но он сдержался.

И вот почему.

В ебало заехать ефрейтору не помешало бы.За такие слова надо бить сразу же, не раздумывая. Но за то короткое мгновенье, пока мозг посылал команду руке сжаться в кулак, Исаак увидел в глазах Ивана нечто такое, что заставило его сдержать себя..

Он увидел судьбу Ивана.

Страшная была эта судьба!

Поэтому он не стал бить Ивана и совершенно спокойно произнес:

- Иван, мне понятно твое желание “погулять” с красивой женщиной. Но ты этого не сделаешь. В ближайшие три недели тебе будет не до этого.

- Ой-ой-ой, какие мы проницательные! - начал глумиться ефрейтор. - А что будет через три недели?

- Ничего не будет. Пиздец. Ты свое отгулял, ефрейтор. Бог тебе судья, а я тебя прощаю. - сказал Исаак и отвернулся. Он все уже знал про Мохнаткина.

Мохнаткин пожал плечами и усмехнулся. Он не придал никакого значения словам Исаака.

“Это он от зависти.” - сказал сам себе Иван и направился к выходу. Ему сегодня надо было присутствовать в ГУВД. Очень надо. Поэтому он и торопился.

По пути в ГУВД у него было время поразмышлять. Мысли его были об Исааке, трусах и Анжеле. Иван ведь знал обо всем этом чуть больше, чем другие.

“С трусами все ясно, - думал он. - Это Анжела их похитила. Не случайно же они вместе с Исааком крутились там, на пустыре. Трусики-то эти любопытные! ”

Да уж, конечно. Конский хуй - дело серьезное. Тем более, что у самого Ивана с этим делом были кое-какие проблемы.

“Конский хуй! - продолжал думать он. - Ха! Это могло бы мне сослужить хорошую службу. Так. Завтра у меня выходной, значит сегодня надо будет позвонить Анжеле и предложить ей покататься на машине. Впрочем, нет. На машине мы уже катались. Надо предложить ей покататься на лодке в ЦПКиО. Ну а там..... Это уже дело техники. Я ее обаяю, запудрю мозги, и трусики будут моими! А уж там посмотрим, как ты хорошо плаваешь!”