Первый луч восходящего сонца проник в спальню сквозь густые ветви цвитущей сакуры. Праснуфшысь в своей агромнай пастели в ипонском стиле, патянуфшысь и ащутиф кожей ласкающуйу глаткасть шолкафых прастыней в иироглифах, Cain протянул руку за набивным шолкавым халатом, расшытым тиграми, мчащимися сквозь горные джунгли Ипонии, по подкладке которого скакали грозные усатые китайские драконы, изрыгафшые пламя. Галава иго была украшына заколками ис чорного дерева, как и падабает настоящиму самурайу. Проделав несколько упражнений древнего изкуззства айкидо, Cain сел на цынофку и стал молицца Будде. Посли этова он пашол в ванную, где в зеркале долго рассматривал свое лицо - широкие скулы, узкие глаза, чорные жосткие волосы, собранные в пучок на затылке - лицо самурайа, истинного байца, для которого битвы являюцца идинственным смыслом жызни. Он размеренно проделал древний абрят утреннего омовения, после чиво взял с полачки под зеркалом вещицу, привезеннуйу из далекой Ивропы - флакон удивительна ароматной туалетной вады Хуго Бозз. Нада обратить внимание, что Cain не был ипонцем, он был ипоно-китайцым с примесью карейской крови, а такжэ нимножечко негр, но несмотря на эти факты, он упрямо причислял сибя к клану ипонских самураеф. При этом он имел рассийское гражданство и пастаянно жыл во Владивастоке. Аднака иго страстью было фсе иврапейскае - временами он просто разрывался между влиянием иврапейской и ипонской культуры, и не мог решыть - кто же он больше, самурай или падонак (такова была паследняя иврапейская мода). Посли долгих и мучительных размышлений он нашол выход из этава дуализма: он принял образ жызни самурайа, а сваю причастность к падонкам проявлял тем, што каждое утро абливался с ног да галавы иврапейским парфюмом, нахадя это исключительна тонким и изысканным штрихом своиго имиджа. Паэтаму и в этот рас он с важдилением взял в руки драгацэнный флакон, вдохнул бажественный арамат и направил на себя асвежайущую струйу туалетнай вады. Абильно опрыскав свое тело благовониями далеких стран, Cain неспешно аделся в розавое кимано и, аставляя за сабой шырокий шлейф иврапейского запаха, направился в столовую, где его уже ждала тихая и паслушная служанка, также адетая в традиционна ипонскуйу адежду. Пришло время начинать чайную цыримонийу. Девушка свищиннадействует, Cain следит за ийо движенийами, источайа ароматы далекай туманной Ивропы. Как агромен мир, думает Cain: сонцэ уже пазалатило ветви сакуры у моего дома, а в Ивропе сичас все во власти луны. Патом иго мысли, облетев земной шар, вазвращайуцца обратна к девушке, заваривайущей чай. Он обводит взглядом ее стан, склоненный над ипонскими чашечками и чайничками, и вспоминает, что этой ночью сначала жостко выебал ийо, а патом ищо дал песдюлей за то, что вечернее сакэ аказалось перегретым. На эти мысли его навело распухшэе лицо девушки и заплыфшый глаз, атчиго она стала походить на луноликих ипонок, каторые всегда напоминали Cain'у о радных астравах в акиане. Помимо этава, девушка сильно храмала - иногда Cain отрабатывал на ней удары, и в эти дни девушка начинала падумывать о том, что если хазяин и впредь будет так сильно ее пиздить, она долго не протянет. Разве ему недостаточно оторванной почки и выбитых передних зубоф? Хотя зубы она ищо магла понять, все-таки без них делать минет стало гаразда удобней, как и обищал хазяин. Но многие вещи в нем аставались для ние загаткой, например, не могла она никак взять в толк, нахуйа он иногда, во время месячных, вступает с ней в интимный контакт с помощью миксера, разбрызгивая менструальные выделенийа по бумажным стенкам чайного домика. Конечно, ана принадлежала к другой культуре и не могла понять, что кровавые пятна на бумажных стенах напоминали ему о суровых традицийах самурайской жызни, ведь он всегда держал свой меч остро отточенным, хотя и не испытывал необходимости в частом иго применении - только когда служанка прасила нарубить капусты или там патачить карандашы. Диалог культур, диалог цивилизаций... Удивительно - сколько привнесла Ивропа в традицыонный ипонский быт! Миксер, опять же этот запах (вся комната погрузилась в жырные испаренийа - туалетной вады Cain не жалел, так как хотел патчеркнуть этим свайу састаятельность и принадлежность к падонкам), удивительно, как нашы культуры проникайут друг в друга, - думал Cain. Цыримонийа затягивалась, и он начал биспакоицца, как бы не нарушылся традицыонный распорядок. Аднака говорить во время цыримонии не разрешалось, и он прадалжал думать. Его мысли улетели далеко, к Ивропе, каторайа атсюда видилась такой далекой и загадачной... В этот мамент служанка подала иму пиалу, но перебитые хазяйскими нунчаками пальцы падвели ийо и она пралила драгоценнуйу дымящуюся жыткасть прямо на абнажонные гениталии самурайа. "ИИИИООООБТВАЙУУУУ!!! Сцука бля!!! Штош ты делаешь, паскуда ты ебаная, о-о-о бля, сцука, хуище весь абварила, атпизжу бля!!!" Девушка в панике метнулась съйобывацца на читвиреньках, но фслет ей полетел чайник и с глухим стуком ударил точно в затылок, заливая ийо голову крутым кипятком. Девушка завижьжяла, но тут же патеряла сазнание, патамушта на ее голову вслед за чайником с грохотом апустился тяжолый столик из чорного дерева, расписанный иироглифами. От сильнейшего удара он разлетелся в щепки, а Cain прадалжал арать, истерична абмхивая шолковыми веерами апухшые абваренные гениталии. В этот мамент его фзглят упал на часы, стаяфшые возле бумажной перегоротки на бруске сандалового дерева и алицетваряфшые в доме единение ипонских и иврапейских традицый. Часы ясно паказывали, что если самурай щас же не съибецца на работу, то через десять минут спасти его честь сможет только сипоку. Мысль о сипоку обдала его холодом... Страшно матерясь, он бросился адевацца в одежду, которая подобала выхаду на работу - у него был целый гардероб спецыальных вищей, каторые были привезены из далекой, таинственной Ивропы. На бегу, по дороге к гардиробу, Cain наступил басой нагой на чайник, паскальзнулся и упал, ударифшысь головой о древнюю фарфоровуйу вазу, в рожу иму фпились колючки икэбаны, он ищо раз заарал ат боли и бешенства и бросился избивать служанку, норовя попасть ногами ф жывот - эти удары доставляли ей наибольшие страдания, и он старался напоминать ей об этом не реже, чем два раза в день. Но в этот рас все было протиф нево - он со всего размаху загнал огромную занозу под ноготь большого пальца ноги, ударифшысь об обломок чайного столика. С ревом и густой матерной руганью он повалился на пол, обхватиф обеими руками начафшый стремительно опухать и чернеть палец, и при этом со фсего размаху йебанулся головой о злополучный чайник, который обдал иго лицо остатками кипятка. Все потонуло в клубах удушливой вони туалетной вады и нечленораздельных воплях самурайской ярасти. С трудом падняфшысь и паачередно хватайась за абваренные яйца и ибло, он встал в стойку байца и сделал дыхательное упражнение, чтобы привисти сибя в парядок. Всиму виной это чортово влийание Ипонии на мой горад, про сибя думал он. После этого он, припадайа на больнуйу ногу, бросился к заветнаму гардиробу, аделся в иврапейскуйу адежду, атчиго стал пахож на дабрапарядочнаго ипонского клерка, хромая, выбижал из домика, в катором асталась валяцца атпижженная и абваренная служанка, и, хватайась руками за яйца и ибло, густо смазанные противоажоговой мазью, стал лавить рикшу. Брюки быстра прапитались жыром и между нагами появилось подозрительное темное пятно, но Cain'у было уже не до этого. Когда подъехала рикша, он молниеносным движением вырубил водителя, свалил иго абмякшэе тело в каляску, а сам сел на пидали и панесся в направлении офисного цэнтра, боясь даже падумать а том, что он на грани апазданийа. С легким чуством ахуения неподалеку от офиса он наткнулся на огромный черный полированный Мерседес и Геландеваген, перегородифшые улицу, возле которых под охраной автоматчиков беседовали, поглядывая на часы, офицеры CC. Они курили папиросы с золотым мундштуком, элегантно держа их между указательным и средним пальцем, при этом их руки облегали черные лайковые перчатки. Они бесстрастно рассматривали ошпаренного и взмыленного Cain'а, извергавшего неимаверной силы аромат туалетной вады, который лихорадочно крутил педали кривоногой рикшы, в коляске которой таращился по сторонам ахуйэвайущий атпизженный китаец. Изумленна аглядываясь на посланцеф далекой таинственной Ивропы, Cain стремительно прапиздовал мимо них и вскоре влетел прямо в холл небаскреба, в котором располагалась иго фирма. Падняфшысь на девяностый итаж, он фбежал в офис, где лицом к лицу сталкнулся с боссом. Вместе с ним в офис ворвалась удушливая вонь туалетной вады, пота и противоажоговой мази. Босс вопросительно поднял на него мудрые глаза и спросил: "Cain, Вы сафсем ахуели?! Кто пазволил Вам апаздывать, ебать Вас в дупло бля?! Пачему у Вас жырное пятно на штанах и ибло все в сале?!! Со свиньями ибетесь?!!! Ты што, ссука, аканчательно ибанулся, паскуда ты рваная?!!! Ты заебал уже всех сваими ипонскими..." В этом месте Cain, перебивая босса, истошна заарал - "ЙЕБАТЬ, АХТУНГ БЛЯ!!!", и в этот мамент прямо в окна их офиса врезался огромный пассажирский Боинг, утопив всю сцену в клубах пылайущего керасина. Старший офицер СС щелчком отбросил папиросу. С прищуром глядя небесно-голубыми глазами на горящее здание небаскреба и летящие вниз обломки, он набрал номер канцелярии Идиолага и коротко доложил, что операция "Возмездие" завершена, и после получения короткой устной благодарности дал команду по машинам. Через двадцать секунд лимузин и джип поддержки со свистом резины исчезли в переулке, сверкая хромированными свастиками и брабусовскими шильдиками на задних панелях, а еще через сорок секунд небоскреб рухнул, погрузив прилегающие кварталы в облака асбестовой пыли. Мараль такова: пиздить служанку - это адно, а залупнуцца на Идиолага - сафсем другое.

Остерегайся сраженья с врагом,
Коль меч твой непрочен, а мысли скудны -
Будешь атпижжен.

Идиолаг нах,
idiolag@hotmail.com

Tweet