… В какой бы дом я не вошел, я войду туда для пользы больного,
                                                                   будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного…
                                                                                                                 (Клятва Гиппократа)

                                                                    …Шу би ду би ду……
                                                                                                                 (Фрэнк Синатра)


Маркс и Энгельс

  Братья, Маркс и Энгельс, в отличие от Климентия, были профессиональными облицовщиками. Класть плитку их научили еще в ПТУ. На свет они появились лет тридцать назад в результате деления маминой яйцеклетки на две одинаковые части. Различить их можно было только по одежде, инструменту, музыке, которую они слушали на своих маленьких китайских магнитолах и составу раствора, который они замешивали в своих бадьях.
  Клим познакомился с ними в новой девятиэтажке где они укладывали плитку в квартире напротив. Квартира принадлежала отставному Прапорщику. Хозяин занимался снабжением и контролем качества, а его супруга материальным обеспечением ремонта.

  Особого комплекса от своих имен братья не испытывали потому, как визуальной схожести с основоположниками коммунистической идеи не было ни какой, а специально косить под титанов мысли им не позволяли мозги. Их папа, член КПСС, тоже был плиточником, и очень гордился тем, что сыновья пошли по его стопам.
  Маркс и Энгельс были женаты, Бог миловал не на близняшках, имели потомство, выдавали отменное качество, имели склонность к пьянству, идиотским шуткам и адюльтеру. Нассать друг другу в раствор, включить рубильник во время электромонтажных работ, для них считалось нормой. У них была одна на двоих машина, Жигули-4, одни права на неё, один на двоих паспорт (второй, куда то потерялся, а получить новый, не было времени и особой необходимости), они даже жили в одном доме, правда в разных подъездах.

  Когда братья трудились на разных объектах, жены контролировали их поведение путем доставки в адрес горячей пищи. Не то, что бы они заботились о желудках своих близких, а спокойствия ради. После того, как однажды братья по очереди нагрешили с заказчицами, веры им не было. Придет, бывало, жена, сядет на ведро и смотрит, как муж работает. Иногда раствор замешать поможет. Иногда старую краску топором слупит. И опять на ведро, пока либо супруг, либо хозяева не выгонят, что бы проход на кухню не загораживала.
  Тем не менее, и совместный труд братьев на одной квартире приводил, иногда, к тяжким результатам. В этом Климентию пришлось убедиться через несколько дней.

  Основное имущество семьи бывшего военнослужащего было сосредоточено в одной из отремонтированных комнат. Менее ценная дребедень лежала на полочке в санузле. Там Энгельс и обнаружил бухту огнепроводного шнура и коробку с детонаторами. Решив, что от одного детонатора прапорщик не обеднеет, Энгельс решил продемонстрировать брату свои незаурядные способности. В молодые годы он проходил срочную службу в инженерных войсках, где его научили не только строить переправы и делать проходы в минных полях, но и подрывать всё, что попадается под руку. Была прочитана краткая лекция по способам уничтожения объектов народного хозяйства, схемам закладки, соединениям зарядов с помощью огнепроводных и детонирующих шнуров и преимуществах пластида  над тротилом. Он отрезал от бухты кусок шнура, сообщил брату скорость горения ( один сантиметр в секунду ), вставил шнур в детонатор, посетовал на отсутствие специальной обжимки, но сказав, что в таки случаях и плоскогубцы сгодятся,  задумался, куда бы это все хуйнуть. Маркс, предложил хуйнуть с балкона. Энгельс возразил. Сказав, что так,  в полной мере, брат не насладится пиротехническим эффектом.

  Братья заткнули пробку. Наполнили ванну водой, подожгли соединение, кинули его на дно и спрятались на кухне. Через двадцать секунд они любовались результатами диверсии. Воды в ванне не было, да и самой ванны, можно сказать, тоже. Маркс и Энгельс  вооружились тряпками, и стали поспешно ликвидировать результаты катастрофы, следствием которой, по мнению Маркса, стал человеческий фактор. За этим  занятием их и застал хозяин, принесший мешок цемента. Не говоря ни слова, Прапорщик, ненадолго скрылся в комнате с основным имуществом, чем - то там погремел, появился с большой картонной коробкой, добавил в нее шнур с детонаторами и скрылся часа на два.

  И хозяева, и исполнители, тогда отделались легким испугом. Братья купили новую, где - то спизженную ванну, всего за 65 долларов. Им даже было позволено доделать начатое, правда, под пристальным присмотром Прапорщика и подменявшей его жены. После честного расчета хозяйка перекрестила их на дорожку, и культурно попросила помалкивать. С залитыми соседями она разобралась сама. Благо, что дом был новый, и люди снизу еще не начинали ремонта.

  Братья оставили Климентию свои телефоны, погрузили инструмент в Жигули-4 и отбыли на новый объект.


Клим

  Вообще то у Климентия была другая, основная профессия. На визитках, которые он оставлял клиентам, жирным шрифтом было написано слово – “ВРАЧ”, далее, более мелким значилось – “Облицовка. Электромонтаж”. Потом следовали; номер домашнего телефона и пейджер. Мобильная связь в то время была непомерно дорога, телефоны стоили очень много и весили столько же.

  Класть плитку Клим научился во время прохождения практики в маленькой поликлинике, обслуживающей строителей гидростанции недалеко от Мурманска. Он тогда закончил четыре курса мединститута, и захотел полюбоваться северными красотами.
  Делать в поликлинике было особо нечего, закаленные заполярники упорно не хотели болеть, с легким травмами справлялся младший медперсонал, а самым тяжелым, за всю практику, случаем был триппер начальника участка Кутепова. Заболевание Кутепов привез из столицы вместе с орденом “Трудового Красного Знамени”.

  Все свободное время, которого было в избытке, Климентий посвящал созерцанию северных  красот, сбору подосиновиков, рыбалке и изобретению нового средства от комаров. Он смешивал в разных пропорциях мазь Вишневского, нашатырный спирт и “Апизартрон”. Испытывал это, оружие массового поражения, на себе, непосредственно на насекомых, и на таджикском стройотряде, приехавшим на стройку с глупой надеждой обогащения. Но после того как командир отряда Джома, угостил Клима плюшкой гашиша, разработки были прекращены. Клим тогда пришел к выводу, что лучшего средства от насекомых не существует в природе. После употребления продукта, гнус перемещался не так быстро, поддавался вербальному контакту и под музыку Вагнера улетал домой за горизонт.
  Грибов по сопкам росло превеликое множество. К концу практики урожай составил шесть килограмм в сушеном виде. В таком же количестве Клим  вылавливал идущую на нерест сёмгу. Икру он складывал в ведро, в надежде, что когда оно будет полным, передать с оказией своей беременной жене. Засылать пол ведра, Клим считал несолидным, но в последствии, будучи, взятым  за жопу ментами, умерил свои амбиции. Главный мент оказался Кутеповским родственником, и  дело тогда было замято. А икра конфискована.

  Кутепов разыскал Климентия на водопаде, в трех километрах от стройки, где тот занимался незаконным промыслом. Клим стоял по колено в воде, пытаясь схватить на лету прыгающую вверх по течению рыбу. Иногда у него это получалось.
-    Дело есть, гризли, - сказал Кутепов, поведав о своем заболевании. – По твоему профилю. К главному не хочу обращаться. Говнистый он, и пиздючий, как попугай. В миг разнесет по тундре беду мою. А мне такая популярность не нужна. Я с ним выпивал как -  то раз, так он про своих пациентов много лишнего наговорил. Врачебную тайну хранить не умеет. Может, клятву не давал? А ты человек временный. Приехал – уехал. Я тебя отблагодарю.
  
  Клим ответил, что клятву он пока еще тоже не давал, что за точной диагостикой нужно ехать в Мурманск, и поинтересовался размером благодарности.

-    Диагностика – нахер не нужна, - Купепов ловко швырнул на берег серебристую рыбину. – У меня это третий рецидив. Симптомы те же. Твоя задача колоть, что надо, да помалкивать. А я тебе шесть сортиров под облицовку отдам. За одно и научишься, пригодится, когда ни будь. Работать ночью будешь. Днем у себя на кушетке отоспишься, все равно ведь тунеядствуешь. – Начальник участка поймал еще одну рыбу. – Здесь же летом, что день, что ночь – все едино, солнце не садиться. Привыкнешь. А наряды я тебе закрою, как на разработку скального грунта, помножишь заработок на полтора процента “северных”, трудовую заведём, все чин - чином, богатым человеком уедешь…


   Время практики пролетело весело и познавательно. Климентий освоил новую профессию, излечил болезного Кутепова, поучаствовал в поисковой операции заблудшего в сопках командира таджикского стройотряда Джомы. Джому тогда, правда не нашли. Он сам нашелся через три дня, на какой то дороге, где его подобрали проезжающие по своим делам морские пехотинцы. Он был очень испуган, сильно искусан мошкой и бесконечно благодарен гвардейцам. Много чего было…
  
   В составе Ленинградской студенческой команды, Клим поучаствовал в футбольном турнире, больше отбиваясь от комаров, чем от туркменской полузащиты. За опубликованное в газете “Гидростроитель заполярья” эссе - заработал на три бутылки водки. Отснял девять метров пленки с северными красотами, натюрмортами из лососёвых рыб и портретами таджиков на фоне Кольской бухты. Очень хотелось увидеть Северного Оленя, но так и не удалось. Обкуренный Джома, как - то раз, пытался показать Климу оленя, который ему привиделся за сопкой. Они даже совершили марш бросок по тундре в поисках этого благородного животного. Но нашли только рога. И то, от другого Северного Оленя. Рога пролежали в тундре очень долго, были белые и высохшие. Джома их себе забрал. На память о тундре. Как выяснилось потом, в это время года, олени убегали к Баренцеву морю. В полном смысле слова – спасая свои яйца. Свирепая мошка загрызала их за незащищенные шерстяным покровом гениталии. А на побережье, из-за сильного ветра, ее было меньше.
  Еще Климентий научился отличать МиГ 25 от Су 27. Очень часто самолеты неожиданно появлялись над сопками, видимо отрабатывая полетные задания на низких высотах. Один раз во время экстремального секса на скале, с приехавшей из Кандалакши зубной врачихой, они очень долго любовались высшим пилотажем ВВС СССР. А может, летчики не могли налюбоваться на них. А почему секс был экстремальным? Да из-за комаров.


Опель-Омега

  Пребывание на севере на  всю жизнь оставило в душе Климентия яркий и незабываемый след. Он часто видел во сне эту дивную природу, ручьи и речки с чистой и прозрачной водой, которую можно было пить, ни чего не опасаясь, и ярко белые облака на прозрачном синем небе. Все это было давно…
  Потом была клятва Гиппократа, скудная врачебная зарплата, развал Советского и семейного союза, дележка квартиры и ребенка, не совсем удачный выбор между медициной и торговлей германскими авто… Ну в общем – “все, как у людей”.

  Однажды обмывая с друзьями со Скорой Помощи удачную продажу, изрядно поистрепавшей ему нервы машины, Клим случайно наткнулся на объявление в газете “Из рук в руки”. Объявление гласило; - “Ложу плитку ромбой”. Настроение от выпитого,  вперемешку с текилой, медицинского спирта было близко к эйфории, и прочитанное, вызвало истерический пятиминутный смех, катализировав дальнейшие изменения в судьбе Климентия. Жизнь, подкидывая в виде знаков, различные полуэкстремальные ситуации, явно подводила его к новому повороту.

  Два часа назад Клим гнал Опеля Омегу на девятый, по счету, базар. Опель никак не хотел продаваться, жрал масло, гудел задним подшипником распространяя свое тревожное состояние на владельца. Клим уже подумывал о возможной разборке машины на запчасти, как свершилось чудо.
  Проезжая перекресток он был подбит Круизером. Причем подбит очень качественно, без ущерба для своего здоровья и способности Опеля к передвижению. Правая стойка и две двери были в салоне. Хорошо, что Клим был без пассажира, иначе бедолагу пришлось бы нести на погост. Время было раннее, менты готовились сдавать смену, а ранние прохожие, убедившись в отсутствии трупов поспешили по своим делам.
  Вышедший из Круизера мужик, подошел к Климентию и поинтересовался стоимостью Опеля. Слегка обалдевший от удара, Клим назвал сумму в шесть тысяч долларов, которую он планировал взять еще на первом базаре.

-    Извини, старик, задумался. Давай без ментов разберемся. Я тебе все компенсирую. Поехали за мной, я тут недалеко работаю. – Мужик потер ушибленную о руль голову.
  Клим поверил. В глазах у мужика, что - то такое было. Или не было. Обмана.

  Через пару кварталов, они въехали на территорию какого то предприятия. Поднялись в кабинет. Мужик достал из сейфа пачку соток, отсчитал сорок купюр, положил их обратно, а оставшиеся деньги протянул Климентию. Потом извинился, и добавил еще четыре бумажки за моральный ущерб. Клим положил ключи от Омеги на стол, и, попрощавшись, вышел из кабинета. Потом он вернулся, что бы отдать техпаспорт.

-    Мне он не нужен, – сказал мужик.
-    Мне тоже, - ответил Клим.

  Сейчас, закончив смеяться над газетным объявлением, Клим подумал; - Плитка? А почему бы и нет. К чертям машины. Добро пожаловать в хорошо забытое старое. – Неотложная бригада, чокнувшись чашками, благословила его.



Маркс

  Маркс сидел на перевернутой бадье в санузле трехкомнатной квартиры, принадлежащей семье Шоколадного Магната, и тупо созерцал канализационный стояк в отверстии за унитазом. Он ждал Климентия, который должен был привезти закончившийся “Церезит” и новый горшок, на замену  вырванному. Его магнитола была разломана, и вместо любимой музыки он слушал звуки канализации. Лицо Маркса было поцарапано, под обоими глазами были свежие синяки, к которым он поочередно прикладывал холодный молоток. Он ел четвертую, с утра, шоколадку и размышлял о вчерашних событиях. Сзади стояла сердобольная Жена Шоколадного Магната и гладила его по голове.

  Афера, задуманная братьями, под смешанное с водкой пиво, не увенчалась успехом. Скорее она закончилась трагедией. Состояла афера, в обмене женами, на  срок – две недели. Сейчас, под звуки канализационного болеро, Маркс пытался разобраться во вчерашних недоработках. По его разумению, количество выпитого, ни как не должно было повлиять на полностью контролируемую  мозгом  ситуацию. То ли его распознали по трусам, которыми он не поменялся с Энгельсом во время переодевания в подъезде. То ли по, незаметно вышедшим из-под контроля,  музыкальным пристрастиям. Маркс был поклонником творчества Deep Purple, брат же не слушал ничего, кроме Led Zeppelin.  Жены полностью разделяли музыкальные вкусы своих возлюбленных, прекрасно отличая одно от другого. Маркс больше всего склонялся к версии, что причиной провала послужили не трусы, а услышанные женой Энгельса Блэкморовские выебоны, вместо привычных Плэнтовских воплей. Как он переложил любимую кассету в одежду брата, вспоминалось с трудом. Побоище, начавшееся на квартире Энгельса, под Смок Он Зе Вотер, закончилось в квартире Маркса под песенку  Mad Dog. Маркс пострадал больше всех. Пиздить  его начали в квартире у Энгельса, а дома еще и брат добавил за прокол. Не пострадали только двоюродные братья Ричи Марксович и Роберт Энгельсович, которые в это время ковырялись под присмотром дворовых бабок в песочнице, и в побоище участия не принимали.

  Внезапно, за этими грустными мыслями, Маркс ощутил,  на себе, чей то внимательный взгляд. Из дырки за унитазом, на него смотрела большая серая крыса. Вернее она смотрела не на Маркса, а на поедаемую им шоколадку. От неожиданности облицовщик выронил изо рта кусок сладости, а из рук молоток. Крыса, схватив кусок, и получив молотком по спине, потеряла ориентацию и вместо любимой дырки побежала на кухню. Вслед за ней ринулись, Маркс с молотком и хозяйка квартиры, вооруженная куском пол дюймовой трубы с навернутой на конец муфтой. Они закрыли за собой дверь и занялись зачисткой помещения. Махая металлическими предметами, и круша кухонную утварь, они загнали грызуна в открытую микроволновку, захлопнули дверку и сели передохнуть. Немного отдышавшись, хозяйка подсчитала ущерб и включила печку на максимум. Через пару минут, когда движение внутри печки прекратилось, Маркс осторожно ее открыл и посмотрел вовнутрь. Праздновать победу было еще рано. Грызун покинул место казни с удвоенной скоростью, оставив в печке кусок расплавленного шоколада вперемешку со своими фекалиями. Он исполнил несколько пируэтов по кухне, и закончил свою жизнь на подоконнике, будучи убитым хозяйкой с помощью пол дюймовой трубы.

  Климентий приехал, как раз в тот момент, когда хозяйка перевязывала Марксу разбитое трубой ухо. Вся кухня была в крови, три табуретки, тостер и часы с кукушкой – не подлежали восстановлению. Маркс, держась за голову, сокрушался, что два побоища за сутки – это много. А сердобольная хозяйка, закончив перевязку, пыталась привести его в чувство при помощи коньяка и шоколадок.
  Облицовочные работы, на этот день были приостановлены, Марксу вручили оскверненную крысой микроволновку, чему тот был несказанно рад, одарили на дорогу шоколадками и отпустили до завтра домой. Обо всем остальном хозяйка велела не беспокоиться. Все равно, в будущем, планировалась замена кухонной мебели.



Клим

  До того, как Климентий создал бригаду, он пол года трудился в одиночку. За время серфинга по городским квартирам он наработал неплохую репутацию, обзавелся полезными знакомствами в салонах керамики и сантехники. В них он водил клиентов, давал нужные консультации, в случае покупки плитки – получал оговоренные откаты. Его визитки лежали почти во всех, немногочисленных в то время магазинах торгующих импортными стройматериалами. Работы прибавлялось с каждым днем, и справляться с ней одному становилось сложно.
  Помимо набора профессионального опыта, оттачивалось искусство человеческого общения, очень необходимое для быстрого распознания потенциальных врагов. В основном все проходило гладко, но нередко случались казусы, иногда технические и человеческие трагедии. Все зависело от клиентов.
  По статистике, самыми лучшими клиентами, были программисты и бандиты. Первые, как правило, были щуплыми, очкастыми мужчинами, имеющими уравновешенных разумных жен и талантливых детей. Им был безразличен цвет плитки, ее цена, глубина унитаза, его название, главное, что бы все было новое. Вторые, еще не пришедшие в себя от внезапных денег, глядя на смету, обычно говорили;
-    Хули ты, Клим, мне эту маляву тычешь? Ты, бля, скажи, сколько денег надо. А не тычь хуйню  всякую. - Программисты думали примерно так же, но выражались более культурно. И те, и другие, как правило, расплачивались в срок.  Не лезли в детали, внимали советам и приходили в щенячий восторг от входивших, в ту пору, в моду галогеновых лампочек. Такую же радость Клим  видел в глазах местного населения, во время турпоездки в Индию. Среди барахла, привезенного в эту страну на продажу, был светильник в виде подсвечника. И лампочки, по идиотски, имитирующие горение свеч вызвали неописуемую радость у прибежавших с улицы местных жителей. Индусы  сплясали вокруг этого чуда, осыпали Клима лепестками от цветов, спели песню и обменяли светильник на три статуэтки Ганеши…

  Торговля галогенками и пластиковыми панелями, ввозимыми из братской Польши, стала приносить ощутимый доход, и как это бывает в любом бизнесе, повлекла за собой создание маленького трудового коллектива. Переломным моментом был ремонт у Анны Николаевны, где Клим изрядно испортил себе нервы, и где его даже грозились убить. Анна Николаевна имела медальку, от Министерства Культуры, за пожизненное командование хоровым коллективом, опасное для человеческого уха сопрано и сына – Дауна. Каждый день она меняла свои решения по цвету плитки, выбору между проточным и ёмкостным водонагревателем, носилась по магазинам меняя смесители. Она могла позвонить в три часа ночи и долго рассказывать про новые обои, которые утром она собирается заменить на более светлые. В общем, она была несчастной, больной женщиной страдающей тяжелыми неврозами. Из-за этого работа продвигалась медленно, и после того как Анна Николаевна, вместе с сыном,  сами подсоединили пятикиловатный бойлер и вывели из строя электропроводку, Клим понял, что надо уносить ноги. Хоть Климентий и предупреждал их, что на  “проточник” нужно тянуть отдельный кабель на щиток, он, все равно, был обвинен во вредительстве и приговорен сыном-Дауном к смерти. Вообще то, сын, был Дауном не полностью. Имея на лице все симптомы этого тяжелого заболевания, он был вполне разумен, торговал  в больших объемах продуктами питания, и иногда давал маме дельные советы по ремонту. Психиатрия не была специализацией Клима, и он особо не разбирался в хитросплетениях хромосомных аномалий. Он просто сочувствовал этому человеку. Ведь не сладко жить с нормальными мозгами и дауновским экстерьером.

  Последней каплей послужил покойник, которого Климентий обнаружил в ванной повешенным на новом змеевике. Реанимировать его было уже поздно. Хозяева часто оставляли Климу ключи, проживая во время ремонта в другом месте. И вот сегодня, открыв квартиру и обнаружив тело, он вызвал ментов и поторопился собирать свой инструмент. Вскоре пришла и хозяйка с сыном. Покойник оказался одним из многочисленных мужей Анны Николаевны. Клим дал показания, положил на столик в прихожей ключи от квартиры, и, пожертвовав причитающимися ему за  выполненную работу деньгами, уехал домой. Подальше от этого дурдома. Единственным, полезным  моментом, во всей этой истории, было знакомство с Джулией, которая клеила там обои.



Джулия

  По паспорту, Джулия, была Юлей. Но требовала, что бы ее называли именно так. Она была уникальна во всем. Есть такой тип женщин, глядя на которых не разобрать, красавица перед тобой или уродина. Ростом она была с генерала Шарля де Голля, что позволяло ей клеить обои,  в малогабаритных квартирах не вставая на табуретку. Помимо  обоев ловко обращалась с плиткой, умела врезать дверные замки, обладала великолепным чувством юмора и прелестным характером, исключая, конечно, редкие критические дни, в которые к ней даже подходить было опасно. Общаясь с ней вся бригада пришла к выводу, что Джулия прекрасна. Жила она в однокомнатной квартире, вместе со своей мамой и десятилетним балбесом, которого она иногда брала с собой на объекты. Маленький Ваня помогал замешивать клей и резать обои, если они не имели сложного рисунка, требующего подгонки.

   Муж Джулии где то сгинул. Зато имелся любовник, которого она тщательно скрывала от имевшей на него зуб бригады. И было за что. Любовник был женат, разводиться не желал, и ввергал Джулию в перманентные аборты, ломая график производственного процесса и здоровье возлюбленной. Энгельс и Конго даже устроили за ней слежку, в надежде вычислить и наказать негодяя, но были расшифрованы, и потом долго перед Джулией извинялись. Еще Джулия великолепно пела и даже умела пилотировать вертолет. Климентий сначала этому не поверил и, желая прижучить каверзным вопросом, попросил объяснить ее, что такое – авторотация.  Но, получив помимо исчерпывающего ответа инструкцию по поведению пилота при отказе двигателя, пристыдился и заткнулся. Оказалось, в молодости, Джулия, помимо музыки, занималась в клубе ДОСААФ, имела несколько десятков летных часов, и такое же количество прыжков с парашютом.

  Раньше Джулия любила выпить, и однажды, возвращаясь домой с одной из пьянок, попала под трамвай. Кого Бог не любит, с тем ничего не происходит. Прокоматозив несколько дней и пообщавшись с Буддой, который запретил ей пить, Джулия пришла к выводу, что с алкоголем ей надо быть поосторожней, а лучше вообще к нему не прикасаться. До трагедии она была очень худая, но в послеоперационный период набрала двадцать килограмм полезного веса, вошла в пышные формы, сделала на месте очередной аборт, а через пару трезвых  месяцев полностью восстановила свое здоровье.

Марат Васильевич

  Марат Васильевич, хозяин трехкомнатной квартиры с высокими потолками, сидел за роялем в домашнем халате и наигрывал что -  то из классики. На кухне в огромной кастрюле варился борщ, в санузле, занимаясь своим ремеслом, копошилась Джулия, толстый кот пытался словить на окне жирную муху. Все были при деле. Марат Васильевич, одинокий мужчина лет шестидесяти, недавно похоронил свою жену, разменял огромную пятикомнатную квартиру на проспекте, на жилье по  проще, и первым делом решил его отремонтировать. Внешне он походил на композитора Шаинского, обладал отменным здоровьем, в меру пил,  и блудил одновременно с двумя молодыми куртизанками. С одной из них он тягался по дискотекам и премьерам. А со второй, более любимой, ездил на рыбалку. Он научил ее управлять новеньким финским катером, который подарил ему сын, нанизывать на крючок червяков, сматывать удочки и чистить рыбу.
  
   Одна, из пока нетронутых ремонтом комнат чем - то напоминала музей музыкальных инструментов. Здесь было все, начиная от варгана и заканчивая роялем, на котором Марат Васильевич сейчас и играл, терзаемый какими то тревожными мыслями. Перед ним стояла бутылка виски и маленький стаканчик, который он периодически наполнял.

-    Я тоже люблю Рахманинова. – Джулия поставила на рояль тарелку борща.
-    Спасибо, Джульетта. – Марат Васильевич захлопнул крышку, переставил на нее борщ и, зачерпнув первую ложку, спросил; – Откуда такие глубокие музыкальные познания, сударыня?
-    Я не Джульетта а Джулия. – обиделась стряпуха. – Музыкальную школу закончила по классу скрипки. А потом палец сломала. Ага. - Слово – “Ага” произносимое Джулией почти в каждом предложении было паразитом. Оно говорилось в непонятной вопросительно – восклицательной интонации, предавая речи веселый шарм. – Я еще и петь умею.
-    Исполнишь, что ни будь? Скрипки у меня, правда, нет.
-    Ага. Запросто. – Окинув взглядом комнату, Джулия выбрала старенькую бас гитару Этерна Де Люкс производства ГДР, чудом, затесавшуюся в коллекцию шестиструнных брэндов; Gibson и  Fender, сдунула пыль с табуретки и села ее настраивать. – Марат Васильевич, сделайте,  чтобы звук был. Ага?
-    Борщ у тебя – просто чудо. Да и ты тоже. – Марат Васильевич, опрокинул маленький стаканчик виски, подсоединил гитару к комбику, установил звук и приготовился к прослушиванию…….

  -     Давно не играла. Ага! Лады мешают. – Джулия отставила гитару и вопросительно глянула на  
        хозяина квартиры.
-    Я у ваших ног, маэстро! Поражен в самое сердце! Соло Паганини на басу! Такого я еще не слышал! Ты мне чем -  то Сьюзи Кватро напомнила, – произнес хозяин после минутной паузы.
-    Ага. Сьюзи Кватро. Она маленькая, метр шестьдесят, а я вон какая. Ага? Мечта Рубенса, – засмущалась Джулия.
-    И моя, по моему тоже. Слушай! Выходи за меня замуж! Человек я обеспеченный, живу на проценты от процентов. Ангажемент тебе в своем ресторане организую. Если захочешь. Жить уедем к сыну в Америку, или ко второму в Японию. Блядей своих прямо сейчас кину. – Марат Васильевич набрал по мобильнику номер и произнес банальные в таких случаях слова: - Пошла на хуй, дура. – Отключил трубку, чтобы не было перезвона, и выпил еще. – Со второй потом разберусь. Там, немного сложней будет. Знает про мои дела кое, что лишнее. Придется катер подарить. И два “ Меркурия” в придачу. Что скажешь, Жуля?
-    Я не Жуля, а Джулия. А вертолет купите? – усмехнулась солистка.
-    Да хоть “Боинг”, – ответил Марат Васильевич, серьезно.

  Климентий застал парочку за исполнением песни “Соловей” композитора Алябьева. Бутылка виски была наполовину пуста. Марат Васильевич, в ковбойской шляпе, был за клавишами, а Джулия с басом на вокале. Раствор в бадье, за это время, успел застыть, а борщ на плите был уже холодный.

-    Ой. Клим, а, сколько время уже?  - спохватилась Джулия, - Марат Васильевич, я у вас баночку литровую с крышкой одолжу? Ага? И борщ разогрею. Мы сейчас к Конго в больницу едем. Его сегодня из реанимации в отделение перевели. Покормить надо. Ага?  
-    Может, помощь нужна? У меня в Скорой друг – главным, – отозвался из – за рояля ковбой.
-    Спасибо, Марат Васильевич, он в “дурке”; - ответила Джулия и пошла переодеваться.

  Клим и Джулия  попрощались с великодушным  хозяином и поспешили в больницу к другу.


Конго

   Конго познакомился с Климом еще в мединституте. Свое прозвище, он заработал за майку с одноименной надписью, которую ему подарил его африканский друг Мукала. Майку Конго носил постоянно, преследуя определенную тактическую цель – основательно запомниться многочисленной профессорско – доцентной братии. Он даже собирался явиться в ней на вступительные экзамены. Но этому так и не суждено было сбыться.
   Коротая время перед второй попыткой поступления в институт, Конго занимал должность начальника вивария, получая за свой нелегкий труд скромную зарплату лаборанта. Он ухаживал за зверушками, кормил, доставлял их на опыты и утилизировал в случае смерти.

  Звери очень уважали Конго. Некоторые, особо приближенные, собаки даже научились ему подпевать, когда он исполнял им  свои песни под гитару и бутылочку портвейна. С котами и грызунами, Конго не церемонился, а вот к собакам был милостив. Несколько раз он даже восполнил, заканчивающийся биологический материал, отловив в своем подъезде соседского Пекинеса, сотворив, одновременно, два добрых дела. Конго сохранил жизнь любимым бэк – вокалистам, и избавил жителей своего дома от ненавистной лохматой твари, будившей своим утренним лаем весь дом. Еще в активе у начальника вивария значились две болонки и пудель. А доцент с кафедры хирургии даже заказал у Конго Ротвейлера, для охраны своего дачного участка в летний период.

  Дело в том, что, тесно общаясь с животными, Конго приобрел магический опыт воздействия на психику любой гавкающей фауны. Возраст и порода – не имели никакого значения. Может быть причиной этому послужили лекции по религии Вуду, которые ему читал нехристь Мукала. А может, это были наследственные качества. Папа Конго проходил срочную службу в погранвойсках на китайской границе, где отвечал за порядок в питомнике.
   Один раз Климу были продемонстрированы доведенные до совершенства способности.  По дороге домой, друзья повстречали старшеклассницу, выгуливавшую на коротком поводке восточноевропейского питомца огромных размеров без намордника.

-    Смотри, - сказал Конго. Он пристально посмотрел кобелю в глаза. Промычал короткую низкочастотную мантру. И стал наслаждаться результатом.
  Кобель поджал хвост, жалобно заскулил и утащил, запутавшуюся в поводке, хозяйку от греха подальше. Он протянул школьницу через кусты и скрылся, оставив на ветках ее вязаную шапочку и заколку для волос.
-    Будет дуре наука. Нехуй без намордника гулять, - подытожил собачий экстрасенс…

…Прошло несколько месяцев. В лабу, где Климентий писал студенческую работу по гистологии,  заглянул Конго и попросил лакмусовую бумажку. Зная склонность друга к естественным наукам и подтверждению любых научных гипотез, Клим поинтересовался, над чем, Конго сейчас работает. Оказалось, что бумажка нужна для проверки водородного показателя в пизде у лаборантки Светы.             Оказалось, они поспорили, и никак не могли придти к общему знаменателю. Клим сказал, что вагинальная среда, по определению не может быть кислой, ибо сперматозоиды в ней дохнут. Что еще древнегреческие гетеры использовали лимон в качестве противозачаточного средства. И если Конго не верит, то он может подрочить на цитрус и посмотреть результат под микроскопом. Хотя у Светы все может обстоять иначе. Может быть, природа наделила ее защитным барьером, определив значение “рН” меньше семерки. Чтоб такие дуры, как она, не репродуцировались.

  Конго ответил что, в общем,  он согласен с доводами коллеги. Возразил только, что в лимоне отсутствует, необходимый для дрочки элемент эротики. И что от научного эксперимента он все равно не  откажется, потому что теперь его интересует точная цифра. Клим предположил, что она будет порядка – восьми. Конго увеличил значение до десятки.

  Узнать результат так и не удалось. Увидевшись случайно, через две недели в главном корпусе, Конго в спешке сообщил, что его увольняют. За дружбу с африканским студентом. Негр был взят за жопу КГБ с ампулой морфина, который Конго отдал ему в обмен на бивень от слона, который Мукала обещал привезти с родины во время зимних каникул. Прощай мединститут, прощайте и простите любимые собаки, лаборантка Света, прощай черножопый предатель.
  Шума тогда не поднимали. Мукала поехал доучиваться в капиталистическую страну, а Конго – служить Родине в район Улан-Удэ…


Говяжий цигун

  Через девять лет старые друзья случайно встретились в мясных рядах на продуктовом рынке. Конго, каким – то странным самурайским оружием рубил на куски половинку говяжьей туши, совершая вокруг колоды ритуальную пляску в стиле ниндзя. Некоторые, свободные от работы коллеги и скучные покупатели с детьми, разинув рты, дивились на это зрелище.  

-    Аналогопатаном! Не навреди, - окликнул друга Клим. Радостный Конго, раздал расчленёнку продавцам, воткнул свою алебарду в пень и повел Клима праздновать встречу под зонтики. Он купил, по дороге, две астраханские воблы, с икрой внутри, заказал пива, и начал рассказ о своей нелёгкой судьбе.  

  За эти девять лет, Конго побывал в армии, где параллельно с воинским искусством, освоил и какое – то боевое корейское. Закончил, политехнический институт, по специальности: – “Водоснабжение и канализация”. Поработал мастером на стройке. Имея тягу не только, к естественным, а еще и к потусторонним наукам, окончил школу Авестийской Астрологии, под командованием П. Глобы. До рынка, Конго устроился, было, в собачью школу кинологом, но на первом уроке все собаки, в ужасе, от него разбежались, попрятались за деревья и напрочь отказались учиться.  Дрессировщик, тогда, устроился на рынок, и остался на внештатной должности собачьего астролога. Конго составлял гороскопы, подбирал, подходящие для вязки пары, и сулил питомцам светлое будущее. Собачьи хозяева были очень рады, и щедро вознаграждали специалиста за его работу. Конго, конечно, мог и припиздеть немножко, но кто ж его проверит. Еще, Конго женился на женщине из деревни, которая родила ему, потом, двух детей.

  Климентий предложил другу новую работу у себя в бригаде, пригласил его на день рождения, и, забрав, отрубленный Конго кусок мяса, поспешил домой готовиться к торжеству. Конго пошел увольняться и рубить на прощание колоду. Он поспорил с коллегами, что разнесет пень в щепки за пять минут. Время для этого - было самое подходящее. Клим, в способностях Конго не сомневался и по этому смотреть шоу не стал. И так, дел было много.


Джыпси Кинг

  С начала, у Конго, все складывалось удачно. Он отвечал за заключение договоров, снабжение объектов всем необходимым и урегулирование конфликтов. Пригодился, как - то, и собачий опыт. Однажды, якобы хорошо воспитанный Чорный Терьер, выбрался из комнаты, где его плохо заперли хозяева, и стал покушаться на жизнь Энгельса. Перед этим, Чорный Терьер, сожрал пол банки клея ПВА, разорвал мешок цемента, превратил в щебенку несколько плиток и пытался пробраться на кухню, чтобы порвать Энгельса. По рабочим телефонам хозяева не отвечали, и ему пришлось срочно вызывать Конго.  Энгельс кинул ему в форточку ключи от квартиры и стал ждать. Через несколько минут, Конго открыл дверь и дал Чорному Терьеру такой пизды, что на следующий день, пса уже не запирали.

  Вернувшись с работы, хозяева были настолько удивлены поведением животного, что даже не стали его пиздить за разбросанный по всей квартире цемент. А когда Чорный Терьер лизнул, уходящего домой, Энгельса в подбородок и подал ему лапу для пожатия, охуели совсем.
  Энгельс, усвоивший из лекций Конго, несколько астрологических терминов, объяснил странное поведение питомца, прохождением транзитной Венеры по радиксному Плутону, состоящему с Марсом, в гармоничном тригоне. И, подогнав еще немножко тумана, предложил хозяевам составить гороскоп, завысив Конговский тариф в два раза. Хозяева выдали под это дело аванс, сообщили время и место рождения Чорного Терьера и принялись убирать цемент. А Энгельс, купив по дороге бутылку портвейна, пошел в офис, отблагодарить своего спасителя и отдать собачье досье.

  До некоторых пор, у Конго, все складывалось благополучно. Он уже самостоятельно курировал объекты, вовремя приносил выплаченные по процентовкам деньги, грамотно вел переговоры с клиентами, не позволяя сорваться ни одному из них. Конго внес долю в купленный Климом бусик  LT-28. На нем он стал ездить в Польшу за стройматериалами и развозить оборудование по объектам. Пока не свела его судьба с Джыпси Кингом.
  Отделка нового загородного дома Джыпси Кинга, сулила неплохую прибыль. Сам клиент, по оперативным данным, хоть и был темной личностью, расплачивался точно и в срок. Конго забросил все остальные, более мелкие объекты, и сосредоточил усилия на цыганском дворце. Там он и подсел на героин.

  Зарплата рабочим стала задерживаться. На связь, Конго,  не выходил по несколько дней, автобус был побит, а следы от уколов уже не скрывались. Жена, забрав детей, уехала в деревню, а Конго, похерив работу, пустился в блуд со страшной блядью, точной копией Кондолизы Райс, только в белом варианте. Однажды он заявился на готовую к сдаче квартиру, где Джулия занималась мелкими доделками, забрался в ванну, включил холодный душ и попросил бить его ушам. Потом он закатил глаза и стал задыхаться. Джулия не растерялась и спасла несчастного, применив искусственное  дыхание и массаж грудной клетки. Подоспел и Клим. Они отвезли Конго в дурдом, где в приемном отделении, при помощи угроз и добрых слов, выбили у него согласие на госпитализацию. Клим положил в карман заведующему реанимацией сто марок и пошел знакомиться с врачами, которые должны были принять друга через четыре дня.

  Слава Богу, все обошлось. Опиаты не успели основательно разрушить личность и печень больного. А грамотно проведенная и хорошо оплаченная терапия дала положительные результаты. Вернувшись в социум, Конго, первым делом, послал, куда следует Кондолизу Райс, отремонтировал бус и привез из деревни семью. Хотел еще послать и Джипси Кинга, но тот, к тому времени, пропал без вести, не забыв при этом заплатить по последней смете.


Саша Ебанутый

  Сашу Ебанутого, Конго привел из дурдома. Там они вместе лежали в одном корпусе. В курилках, на всех этажах, Конго развесил объявления: - “Требуются облицовщики”. С указанием своей палаты и номера отделения. На кастинг явились четверо кандидатов. Двое, были совсем тяжелые, третьего, Конго забраковал из-за нетрадиционной, сексуальной ориентации, а вышедший на стабильную ремиссию Саша, подавал неплохие надежды.

  Слегка ебанут, Саша был еще с детства. Он всегда и везде боролся за Справедливость. И не только по отношению к себе, но и ко всему творящемуся вокруг. В законах социума он разбирался плохо, и никак не мог понять, почему, например, слабых и неумных пиздят, а сильных или умных не трогают. За слабых и неумных, Саша заступался.  За, что неоднократно, был бит сам. И тогда он начинал мстить. Размер мести, многократно превосходил размер ущерба, и пиздили его за это - еще больше. Но Саша не сдавался. Потому, что Несправедливо все как - то было.

   Вот из-за своей мстительности, Саша и попал в дурдом. На Новый Год у Саши украли новую машину. Несправедливость, Сашин ум, еще как - то мог принять. А вот отсутствие объекта мести породило тяжелый психоз. Пол года Саша работал, на директора фирмы, торгующей реэкспортными Жигулями. За доблестный труд, он был награжден автомобилем Нива, с нулевым пробегом, и приглашен на празднование Нового Года в ресторан. Саша приехал на праздник на новом автомобиле и в галстуке, а когда он вышел посмотреть на салют, Ниву уже спиздили. Саша сильно разволновался и попал в больницу.

  С возрастом, ебанутость развилась и приобрела несколько другие формы. В первую очередь это была скорость, с которой Саша выполнял работу. За день он мог положить около пятидесяти квадратных метров плитки, сохраняя при этом идеальное качество. Будь то горизонтальная или вертикальная поверхность с многочисленными углами, не имело, для Саши принципиальной разницы. Некоторые клиенты даже высказывали недовольствие по поводу тарифа на услугу. Им казалось очень обидным, что человек за день, может запросто заработать сто пятьдесят и больше долларов США.  Тормозить Сашу было бесполезно, потому, что в этом он видел Несправедливость. А там где Несправедливость недалеко и до мести. С тех пор, работника ставили только на незаселенные квартиры.

Однажды, на одной из квартир, из-за возникших разногласий владелец недоплатил Джулии двести долларов. Клиент был крикливый, ростом с самовар, и все время грозился натравить на бригаду налоговую инспекцию. А когда Джулия хотела посадить его себе на коленки, погладить по голове и успокоить, разошелся пуще прежнего и всех выгнал. Справедливость была восстановлена Сашей через две недели. На затемненных Жигули-4 братьев он подъехал к месту преступления. И,  из специальной рогатки для охоты на крыс, прострелил на вылет боковые стекла новенькой Четыреста Шестой Пежо, которой недоношенный Наполеон успел опрометчиво похвастаться перед Джулией. Саша, хотел еще и над фарами поглумиться, но шарики от подшипников, к сожалению, закончились. Ругать Сашу за вандализм, Клим с Конго, сочли нецелесообразным и Несправедливым.


Заслуженный Артист

  Во всех коллективах, в которых бы Клим не работал, всегда было, что - то общее. В больнице, например, у всех были птичьи фамилии. Гусев, зав отделением - Воронов, Бакланов был, операционная сестра Рябова. А облицовочная бригада, была объединена меломанской идеей. Не исключением был и  Ебанутый Саша. Музыкальные вкусы близнецов были вне критики, а Сашины вызывали некоторую настороженность. Он был поклонником американского певца Бонжови. И, если братья имели в своем арсенале всю дискографию любимых исполнителей, то  у Саши была только одна кассета. Братья как – то пытались обратить его в свою веру, но после истории с Заслуженным Артистом, сочли это занятие бесполезным и несправедливым. К тому же на собрании бригады, все пришли к выводу, что скорость Сашиной облицовки находится в линейной зависимости от количества, прослушанных за день, Бонжови.

  Заслуженный Артист, прославившийся в советскую эпоху военными и патриотическими песнями, оставил эстраду и занялся более прибыльным бизнесом. О нем, потихоньку стали забывать, и его песни,  теперь, редко звучали в эфире. Человеком он оказался неплохим, манией величия не страдал, хотя и очень любил слушать песни в своем исполнении. Работа требовала оперативности, и по этому на объект опрометчиво выдвинули Сашу. В лицо, Саша исполнителя не знал, потому, что вырос в семье без телевизора. А когда купил телевизор сам, Заслуженного Артиста в нем уже не было.

Заслуженный Артист, сразу, был очень удивлен тому, что Саша не просит у него автограф. Тогда он стал включать свои песни, с каждым днем увеличивая громкость, и даже повесил на стенку плакат со своим изображением. Реакции, не было ни какой, кроме усиливающихся из ванной ответных воплей американца Бонжови. Раздосадованный артист, чуть было не ушедший в запой от такой наглости, даже купил новые колонки JBL огромной мощности. Он даже расшифроваться хотел. Но так и не довелось.

  Работа, вскоре, была закончена. Саша собрал инструмент, получил от Заслуженного Артиста деньги, и, пожав на прощание руку, сказал, что все было бы  прекрасно, если б не этот мудак в магнитофоне хозяина. Залуженный Артист обозвал Сашу долбоёбом, выпил стакан водки, и два раза послал нахуй. Бонжови был послан туда же. Потом он выставил Сашу за дверь и заперся на все замки. Саша позвонил, чтобы прояснить беспричинное буйство хозяина. Но ответом ему был только звук, работающих на полную мощность, новых колонок, разносивших по лестничной клетке песни Заслуженного Артиста. С критикой в свой адрес, Саша, еще как-то мог смириться, но за, несправедливо, оскорбленного Бонжови, полагалось мстить. Чуть отговорили его тогда.  


Бандиты и Менты

   В гостях у ментов побывали почти все члены бригады. С начальником районной уголовки, Рюмкиным, Клим познакомился, когда ремонтировал квартиры в одиночку. Вернее, он его помнил, по госпиталю МВД, где в одно время работал.  Рюмкин лечился там от пули, возле позвоночника.  Подружились они позже. Вернее не подружились, а познакомились. Потому, что дружить с ментами нельзя. Даже если ты сам мент.
  
  Взяли Клима на улице. Сунули в лицо удостоверение и попросили проехать. Причиной бралова, послужила кража десяти тысяч американских денег из квартиры Худой Бляди. Ремонт был закончен две недели назад, и сейчас, менты отрабатывали все связи потерпевшей. Опера, намазали ладони и пальцы подозреваемого черной краской и откатали их на бумагу. Клим сказал, что его пальцы можно обнаружить только в ванной комнате, на входной двери и на электрочайнике Сименс. А еще, если менты постараются, то могут снять отпечатки его ботинок с жирного хозяйкиного кота. Кота, Клим пиздил за то, что тот постоянно срал в новую ванну. Другого места, наверно, не знал. Худая Блядь дома бывала редко, и убирать за котом приходилось ему.

  По дороге в туалет, куда Клима повели мыть руки, встретился Рюмкин. Он объяснил своим операм, что они не по делу задержали, этого законопослушного, гражданина. Рассказал им про пулю возле позвоночника, и пообещал Климу, вынуть из ментовского компьютера его отпечатки пальцев. Если, конечно, они не совпадут, с обнаруженными на тайнике. Клима отпустили, а злодеев, так тогда и не нашли.

  Второй раз, Клим был повязан в своей квартире в пять утра. Он, спросонья, даже документы у пришельцев не спросил. Ему были предъявлены для опознания две фотографии, какого то мудака, и ксерокопия куска сметы. Ментов интересовал адрес, по которому производились работы.  Адрес, был  благоразумно оторван умным злодеем, и Клима, очень попросили его вспомнить. Менты показали две фотографии злоумышленника, на одной из которых, он был изображен в обнимку с крупным хищником семейства кошачьих, в цирке, а на второй размахивал флагом, на митинге в защиту КПСС. Злодей, в заказчиках Климентия не числился. Он их всех, в лицо, помнил.

  Казенные люди, очень просили, хоть что ни будь вспомнить о квартире, указанной в смете. Они, даже, посвятили Клима в суть дела. Оказалось, что злодей украл, во время совместной пьянки, ментовский ствол и скрылся не известно куда. Менты оставили ксерокопию сметы, свою визитку, и очень попросили его позвонить, если, Клим чего вспомнит.

  Семью программиста, Клим, вспомнил через пару дней. Сдавать ее, он не стал по многим причинам. Люди они были замечательные, красавица жена кормила его вкусными бутербродами, детишки помогали таскать цемент на восьмой этаж, когда сломался лифт, и рассчитались по совести. А менты, пусть сами свою работу делают.  Нечего людей будить в пять утра. А как смета попала к злодею – было не суть важно.

  Больше всего от ментов пострадал Саша Ебанутый. Вернее, сначала он серьезно пострадал от бандитов. Весь трясущийся он пришел в офис с початой бутылкой водки и рассказал, что пару часов назад его чуть не убили люди в масках. А самое обидное, что они забрали у него любимую отвертку. Саша устанавливал под музыку Бонжови новый унитаз а хозяйка квартиры готовила на кухне пищу. Раздался звонок в дверь. Хозяйка открыла. Потом, послышался какой то грохот, звук падающего тела, на который Саша и вышел из туалета. Ко лбу ему приставили пистолет с глушителем, поинтересовались, кто он такой, забрали любимую отвертку, и приковали вместе с хозяйкой к батарее.

Через два часа пришел хозяин, потом следственная группа, во главе с Рюмкиным, и через некоторое время Сашу отпустили. Он настолько заебал ментов просьбой побыстрей найти его отвертку, что они даже помогли ему установить унитаз, и подвезли на воронке к ближайшему гастроному. Лишь бы поскорей от него избавиться. Хорошо, что хоть Бонжови не украли.

  На следующий день, Саша явился в кабинет Рюмкина, и принес свою фотографию, где он был изображен с отверткой в руке. Фотография, начальнику уголовки очень понравилась, и он повесил ее на стенку, рядом с портретом Мао. Портрет Мао, Рюмкину китайские опера подарили, когда опытом обмениваться приезжали. А Саша был очень похож на Александра Баширова - любимого артиста подполковника. Вот он его и повесил, что бы знакомством перед друзьями и злодеями хвастаться.

  Как ни странно, банду, Рюмкин обезвредил через два дня. Среди части похищенного нашлась и Сашина отвертка. И хорошо, что нашлась. А то, Саша опять бы в дурку попал, из-за тяжелой утраты.

  Однажды, в три часа ночи раздался тревожный звонок. Взволнованный Саша поинтересовался, нет ли у Клима трех патронов к маленькому автомату Калашникова. Клим, послал его куда следует, оставив разбор вопроса до утра.
  Оказалось, накануне Саша купил новую Ниву. Обмыть машину он пригласил, проживающих по соседству, Конго и Джулию. Джулии повезло, она готовилась к аборту и на смотрины не пришла.
Конго подсел на пассажирское сидение, захлопнул дверь, и уже приготовился слушать Сашину лекцию о достижениях отечественного автопрома, как рядом остановился уазик ППС. Менты открыли окошко, что бы, что - то спросить, а Саша завел Ниву и ушел в побег. Не долго думая, глупые сержанты догнали и остановили Сашу с помощью свинца. Две пули улетели, как положено в небо, а третья в колесо. Потом, сержанты долго глумились дубинами над обоссавшим коленки Конго, и чего-то талдычащим про Несправедливость Сашей. Они покидали друзей в воронок, и повезли в опорный пункт разбираться.

  Все было предельно просто. Менты хотели уточнить какой-то адрес, а Саша, выпивший перед этим стакан портвейна, решил, что его заставят дуть в трубку. Сошлись на том, что Саша, облицовывает главному сержанту туалет и ищет, до утра, патроны к автомату. Конго, ни чего не должен. Ему и так досталось. Менты забрали у Саши маленький Калаш, который он хотел унести с собой, и пинками выгнали на улицу. К утру, патроны, сержанты сами нашли, увеличив Сашин долг еще на один туалет.


Эпилог

  Все, рано или поздно заканчивается. Братья, нашли, более выгодное место. На их место пришли другие. Платная медицина набирала обороты, предоставив возможность Климентию, заниматься любимым делом. Саша опять попал в больницу. Конго остался на хозяйстве.
  Последний раз, бригада в полном составе, собралась на похоронах Джулии. Она разбилась на кольцевой дороге, на новеньком БМВ, который подарил ей Марат Васильевич. В день, своего тридцатипятилетия. Случилось это в шестнадцать ноль- ноль. Ровно во столько - во сколько, родила ее мать.


Май-июнь 2004.

Tweet