Посвящаю Оле - самой замечательной пчелке Москвы.

Я познакомился с ней в один дождливый октябрьский день. Она приехала к нам в компанию в составе делегации, представлявшей известный французский автозавод - договариваться об условиях дилерства.
- Александр - это вы HR manager? - она подошла ко мне в тот момент, когда я уже собирался закурить.
- Меня зовут Николь. Я вхожу в группу стратегического развития бизнеса на территории России и СНГ - миниатюрная брюнетка. На вид - лет 25. Строгая - ничего лишнего, ни в одежде, ни в поведении. Смотрит несколько в сторону, но взгляд ловит. Глаза то какие…
- У меня есть несколько вопросов о работе персонала, который продает машины - а русский у нее очень даже ничего. Настойчивая девушка.
- Ну тогда задавайте - отвечаю я равнодушно и с некоторым неудовольствием возвращаю сигарету в пачку…
…Мы общаемся уже больше месяца.
Сначала по работе.
- Как ваши менеджеры оценивают французские машины?
- Очень просто - есть хорошие машины, есть плохие, а есть французские.
- Что???
- Это шутка!
- И между прочим, очень глупая! Ты большой шутник Саша. Тебе это совсем не к лицу.
Потом постепенно перешли и на более отвлеченные темы.
- Ты работаешь в автобизнесе и не имеешь водительских прав?
- Ну и что с того?
- Как ну и что? Работать с машинами и не уметь водить их?
- Николь, я с людьми работаю, а не с машинами. Оставь ты эту патетику. Как тебе "Адрес неизвестен" Ким Ки Дука?
- Это очень жесткое кино.
- Зато жизненное…
Николь - француженка с русскими корнями. Когда бабушка русская, а внучка французская. Из небогатой, но хорошей семьи. Прилежно училась, отказывалась и отказывала в мелочах. И вот результат - топ-менеджер регионального направления. Всего лишь в России? Ну и что - для 25 лет и имеющейся родословной - это более чем хорошо. А за окном идет снег, уже зима. 10 декабря она звонит мне и спрашивает:
- Как вы празднуете День Конституции?
- Мы? А, целый день поем гимн России и носим по улицам портрет президента и лучших людей России.
- Хм, а чей портрет носишь ты?
- Менделеева!
- Почему?
- Он водку стандартизировал. Формат обозначил.
- Опять твои шутки! Я тебя серьезно спросила! - она так и не смогла привыкнуть к моим выходкам.
- А если серьезно, то никак.
- Почему?
- Наверное от недостатка национального самосознания.
- Значит ты 12 декабря свободен?
- Чувствую что уже нет.
- Правильно чувствуешь. Я прошу составить мне компанию. Я хочу поехать в Новоиерусалим.
- Без проблем.
- Только, я хочу как все.
- Это как?
- На электричке. Это ведь возможно.
- Конечно возможно, но с чего ты взяла что у нас все ездят на электричках.
- Но ведь многие.
- Значит перспектива быть штурманом и в комфортных условиях докатить до точки и обратно обламывается…
- Что ты сказал?
- Я говорю что жду тебя в 12 декабря в 9.30 на Тушинской в центре зала.
- Хорошо!
- Хорошо? Ничего хорошего. Шлепать на электричке до Новоиерусалимской, а потом тащиться до монастыря и обратно. А холодно ведь. Хотя обещали всего -2. Чертова Европа - ты еще пожалеешь о своих закидонах - но Николь этого не услышала. Мои мысли читать она еще не научилась.
- А погода не подвела! - мы идем по платформе станции Тушинская, выйдя из одноименной станции метро. В одной руке я держу сумку с разными необходимыми в таких путешествиях вещами. За другую руку меня держит Николь. Одета она вполне по зимнему. Да и настроена как всегда решительно.
Подходит электричка. Наша. Я пребываю в смешанных чувствах - что сейчас испытывать - чувство стыда за убогие электрички на фоне бравой патетики о великой России, ее культуре и социуме или развалиться с нахальным видом и дать понять - вот так и живем с ракетами и загаженными тамбурами - и вертели мы вашу Европу против часовой стрелки. Впрочем, она ведь немного русская - может поймет. Николь понимает, но жмется, озирается по сторонам. Я вижу это, но вида не подаю - сама напросилась.
Надо сказать что Рижская дорога не богата разнообразием пейзажа - Красногорск, Нахабино, Дедовск, а дальше вплоть до самой Истры сосново-еловые леса с хаотично вписанными в них дачными поселками. Мы болтаем о всякой ерунде - Николь оживилась - обвыклась. Вот и Истра - следующая наша.
Всякая привокзальная площадь это скопище магазинов и автобусов - это жизнь. Наверное только в России жизнь так характерно концентрируется подле железных дорог.
- Мы возьмем машину?
- Пешком дойдем, здесь идти то - всего ничего.
Проходя по улице пристанционного поселка, натыкаемся на древнюю будку таксофона. Она уже ржавая, стекол нет.
- Что это? - Николь несколько удивлена.
- Телефон - я подхожу и снимаю трубку - работает.
- Какой он простой. И можно звонить? И куда интересно?
- Ну во Францию вряд ли, а вот… да, ну конечно, я же совсем забыл - это спецтелефон КГБ - будешь себя плохо вести - обязательно позвоню.
- Но у вас нет больше КГБ!
- Ну телефон то есть! Проверим? - я начинаю смеяться.
- Дурак! - Николь отворачивается. Как же она болезненно реагирует на мои выходки - Медведь! Все вы медведи! И потому…
- И потому перед нами открывается замечательный вид на Воскресенский Новоиерусалимский монастырь - уникальное явление в русской истории и культуре. Замысел его основателя патриарха Никона был поистине дерзновенным - воссоздать под Москвой Святую Землю христиан с точным подобием храма Гроба Господня, его топографией и реликвиями. Подмосковная "Палестина" была задумана и осуществлена как грандиозный архитектурно-ландшафтный комплекс. Кроме монастыря, в него входит территория лесопарка с источниками, прудами и протоками, примыкающая к монастырскому холму с севера и северо-запада, именуемая Гефсиманским садом. Здесь на живописном берегу Истры стоит один из самых ранних памятников Новоиерусалимского ансамбля - миниатюрное четырехэтажное здание, соединяющее в себе черты светского церковного зодчества ХVII века и именуемое "пустынькой" или скитом патриарха Никона. Оно было создано для уединенных молитв основателя "Нового Иерусалима" и сохранилось в монастыре как мемориальный памятник.
Принято выделять два этапа формирования монастыря: 1657-1666 и 1680-1690 годы. Основной задачей строительства на первом этапе, руководимом Никоном до его ссылки, было создание грандиозного Воскресенского собора. К 1666 г. здание было доведено до кровель, подготовлено место для строительства подземной церкви святых Константина и Елены, возведена колокольня. Многоярусная колокольня соперничала стройностью и высотой с колокольней Ивана Великого в Московском Кремле. Для колокольни отлили 15 колоколов и среди них - третий по величине, стопудовый Трехсвятский колокол, сохранившийся до наших дней. Во второй период строительства монастыря возводится глава над центральной частью храма. Ротонда, с находящейся в ее центре белокаменной часовней - кувуклией, перекрывается кирпичным 22-х метровым в диаметре шатром. В западной части монастырского ансамбля строятся Трапезные, Больничные и Архимандричьи палаты. Завершенность ансамблю придала каменная крепостная стена, заменившая деревянную ограду. Стена 920-метровой длины, 3-метровой толщины и почти 9-меторовой высоты включает 8 башен и ярусную надвратную Входоиерусалимскую церковь.
Смысловым и архитектурным центром Новоиерусалимского комплекса является Воскресенский собор, построенный "в образ и подобие" храма Святого Гроба в Палестине - главной святыни христианского мира. Европейская архитектура знала много подражаний этому храму, но ни одно из них не стремилось воспроизвести сооружение целиком и с такой тщательностью и таким вниманием к деталям, как это сделано в "Новом Иерусалиме". Воскресенский собор полностью повторяет размеры, план и объемно-пространственную структуру палестинского оригинала. Однако здесь ярче всего проявилось национальное начало. Формы храма Гроба Господня в Иерусалиме как бы переведены на русский язык: всем "иноземным" элементам найдены собственные аналоги (большие и малые главы, шатер над ротондой, керамическое убранство и т.д.) Одной из главных особенностей собора стал его яркий изразцовый наряд - оригинальные, многоцветные поливные изразцы, удачно заменившие цветные мраморы, украшающие древний храм. Таким образом, задуманный как копия храма Святого Гроба Воскресенский собор Новоиерусалимского монастыря стал выдающимся достижением национального зодчества ХVII века. Внутри Воскресенского собора и у церкви Константина и Елены находятся памятники монастырского некрополя, которые являются важным источником для изучения истории монастыря, его социально-культурных связей.
- Вот тебе и медведь - Николь крепко держалась за мою руку когда поднимались к монастырской стене - откуда ты все это знаешь? А, подготовился!
- Интересовался - я отряхнул снег с ее брюк.
Монастырь был пуст. Здесь и летом и в праздники не так много народу. И реставрации конца и края не видно. Войдя в храм - пустой и холодный Николь запрокинула голову.
- Высоко, только неуютно так. Почему его так долго реставрируют?
- Потому что реформаторов у нас не любят, особенно церковных. Кто у нас реформаторами церковными были? Никон, Петр I, да Сталин.
- Сталин?
- Восстановил институт Патриаршества. Чем не реформа?
- А Петр I?
- А Петр отменил.
Побродив по монастырю еще с полчаса, мы решили обойти его по периметру. Николь стала какой то тихой, задумчивой.
- Чего загрустила?
- Я пока не могу тебе сказать. Потом.
- Ну потом, так потом. А сейчас пойдем на лошадке кататься.
Мы едем на обыкновенных крестьянских деревянных санях - солома, на ней старый ковер. Местами снег еще на плотный и лошадь резко рвет сани. Николь вжалась в меня, да и мне не в кайф - держаться особенно не за что.
- Ух! Это здорово! Я так боялась! - Николь пыталась придти в себя.
- Пойдем чай пить - я отдаю деньги девчонке-вознице.
В чайной что стоит напротив и обслуживает организованные группы - никого. Ну мы тоже в некотором роде организованная группа - разве нам могут отказать. Николь пьет горячий чай - румяней залил ее щеки.
- А ты сейчас такая красивая.
- Только сейчас? - ну разве у женщин может быть национальность?
Мы снова пришли на станцию и ожидаем электрички.
- Полдня всего прошло и так не хочется домой - Николь смотрит на меня, вопросительно, словно хочет сказать - ну какие еще будут идеи?
- Тогда поехали в Архангельское - это по пути.
- Архангельское? Я была там летом. Наверное стоит побывать и зимой!
От станции Павшино мы идем к автобусной остановке. Николь уже не столь бодра как с утра - устала. Электричка всегда расслабляет, особенно после таких путешествий по пересеченной местности. Впрочем автобус не заставил себя ждать и уже через 20 минут мы в Архангельском.
- Ну рассказывай про Архангельское - взгляд ее любопытный и одновременно требовательный.
- Архитектурно-парковый ансамбль Архангельское - явление исключительной значимости в истории русской художественной культуры. Его величественная красота и разнообразие уникальных коллекций снискали усадьбе всемирную известность. Построенная на высоком берегу Москва-реки церковь Михаила Архангела, Большой дворец, словно великолепной рамой украшенный мраморной скульптурой террас строгий регулярный парк с Малым дворцом "Каприз", павильонами и памятными колоннами, укрытый старыми деревьями пейзажного парка знаменитый Театр с сохранившимися в нем декорациями прославленного художника П.Гонзага, усыпальница - "Колоннада" превратили Архангельское в одно из красивейших мест Подмосковья. Художественный облик усадьбы, принадлежавшей до 1809 г. князьям Голицыным и приобретенной затем "для веселья, а не для прибыли" богатейшим русским вельможей, коллекционером и меценатом князем Н.Б Юсуповым, определился уже в XVIII столетии; расцвет ее приходится на первую треть XIX в. Процесс строительства и украшения усадьбы осуществлялся талантом зодчих де Герна, Тромбаро, Петтонди, Гонзага, Бове и высоким профессионализмом крепостных мастеров. Усадьба постоянно привлекала к себе внимание современников. В разное время ее посетили такие выдающиеся деятели русской культуры как: историк и писатель Н.М.Карамзин, поэты А.С.Пушкин и П.А.Вяземский, литераторы А.И.Герцен и Н.П.Огарев, художники В.А.Серов, А.Н.Бенуа. Не обошли вниманием усадьбу Архангельское и члены русской императорской фамилии. Здесь неоднократно бывали Александр I и Николай I, Александр II и Александр III. Особую ценность придают Архангельскому его знаменитые коллекции. Воображение гостей усадьбы поражали представленные здесь собрания: произведения выдающихся живописцев, обширная коллекция предметов декоративно-прикладного искусства, среди которых особое место занимают изделия, выполненные на фарфоровом и хрустальном заводах князя Юсупова в селе Архангельском, редкое собрание скульптуры и сохранившаяся до нашего времени уникальная усадебная библиотека. Духовное соприкосновение с неповторимым синтезом красоты и гармонии во всем, что можно было наблюдать в Архангельском, рождало желание еще и еще раз посетить эти места. "Бывали ли вы в Архангельском? Ежели нет - поезжайте", - обращался к современникам А.И.Герцен. Последуем же и мы его совету...
- Браво! - Николь похлопала в ладоши.
Мы спустились к смотровой площадке. Уже почти стемнело.
- Это и есть русские просторы? - Николь вглядывалась в открывшуюся панораму.
- Они самые. Слушай, а давай все-таки отметим День Конституции.
- Давай! А как?
- Да просто - с цветами и шампанским! Ну цветы - это лишнее, а вот шампанское можно.
- Можно! - Николь старалась быть непосредственной.
В магазине я купил бутылку "Надежды".
- Это шампанское? - Николь недоверчиво покрутила бутылку.
- Самое настоящее - лучше французского! - сказал я, никогда не пивший французского шампанского, увлекая Николь к реке.
Мы расположились на поваленном дереве у самой реки - уже стемнело. Я открыл бутылку и разлил напиток по пластиковым стаканчикам.
- Ну, за Конституцию - дай бог не последнюю! - и опрокинул стакан.
- Не последнюю! - Николь недоумевала.
- Все течет, все меняется - ничего не стоит на месте - ну пей, пей.
- Ха-ха-ха! Не последняя! Шампанское! - Николь пыталась попасть пустым стаканчиком мне по носу.
- А что такого?
- Ты меня насмешил! Наливай еще!
Мы возвращались по парку к автобусной остановке. Настроение было приподнятое. Николь - всегда такая важная и строгая - весело смеялась и тянула меня за руку. Я привлек ее к себе.
- Будем танцевать!
- Как?
- Знаешь "Утомленное солнце"?
- А? Да! Еще фильм Михалкова - у нас показывали.
- Та-та, та-та-там, та-та, та-та-там, та-та, та-та-та-та. - мы кружились в импровизированном танго. Поскользнувшись я рухнул в сугроб. Николь уселась на меня и… поцеловала. И тут же резко вскочила и побежала по направлению к воротам парка, успевая оглядываться на ходу. Такого счастливого лица я еще не видел никогда.
На Лубянке мы расстались - ей в Хамовники, мне - в Сокольники.
Она позвонила через неделю.
- Саша, я уезжаю - голос ее немного дрожал.
- На праздники?
- Саша… навсегда.
- Что случилось?
- Меня повышают - переводят в центральный офис.
- Ты рада?
- Да, но Саша - я уезжаю. Ты…
- Я все понимаю.
- Ты понимаешь? Ты понимаешь? Я… люблю тебя!
- Я тоже…
Через два дня я провожал ее в Шереметьево. Николь смотрела на меня виновато, словно провинившаяся школьница. Я взгляда не скрывал, как мог - улыбался.
- Ну что ты - все будет хорошо!
- Саша, знаешь как больно терять.
- Знаю.
- И тем не менее, мы теряем - теряем друг друга. Так просто. - Николь уткнулась мне в грудь.
- Николь - я обнял ее и прошептал на ухо - я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли - Москва.
- А я буду жить как раньше, но знать, что в России живет один очаровательный медвежонок. Помнишь, я задумалась в Новоиерусалиме и сказала что скажу потом. Так вот - здесь так неудобно, и не совсем уютно, но тем не менее здесь живут люди, и живут так, как у нас не способен жить никто - по настоящему. Я рада что ты один из них. Я люблю тебя! - и она вновь поцеловала меня и вновь сорвалась с места и не оборачиваясь, побежала на регистрацию.
А я? А я сохранил ее поцелуй в своей памяти навсегда.