“Тут мы встали на загрузку в Улан-Баторском порту” Б.Г.

* * *
Бредём, еле переставляя конечности по узким прибрежным улицам между двух-трёхэтажными обшарпанными домами, хотя на горизонте видны и небоскрёбы.
По сухопутному регламенту как раз подходит “five o’clock”, а тут после вчерашнего загула ещё даже пива не выпили.

Как водится на заходе в порту - пока получали снабжение, пока сдавали наработанные материалы - эта тропическая “маньяна” даже морские пропиленовые канаты размочалит.
Приехал грузовой агент, а с ним два профессиональных грузчика, по-нашему - биндюжники.
Но эти, как старики из детского кино.
Один вроде Кащея Бессмертного, другой вылитый старик Хоттабыч.
Из униформы у обоих только какие-то тряпки на голове, намотанные да старые труселя на босу ногу, поэтому все кости, обтянутые пережаренной на солнце кожей, можно легко пересчитать.
Зашли на пароход, и не тпру, ни ну, ни одного ящика поднять не могут.
И смех, и грех.
Ну, у русских мужиков к этим местным кастовым предрассудкам отношение отрицательное, особенно с похмелья по утру.
Поэтому взяли на раз-два эти ящики, метанули их скоренько на причал, да и двинули вкушать плоды древней цивилизации.

А тут нам на встречу в таком же неспешном променаде движутся представители другой цивилизации, хотя и не такой древней.
Парочка хиппи, причём явно не новодел, нырнули в аромат открытой настежь двери кофейни.
Патлатому небритому мужику явно за пятьдесят. На голове какая-то помятая шляпа, потёртые джинсы, босой, с котомкой на плече.
Спутница тоже не молодуха, хотя выглядит посвежее. Белая блузка, длинная светлая юбка, на ногах босоножки.
А ведь мы с ними плюс-минус из одного поколения.
Только я из Советского Союза. “I’m back in the USSR” The Beatles.
Семидесятые годы. Штаны-клёш из вышитой в цветочек гардины. На майке самолично отштампованный Джим Моррисон. Была и шляпа и шевелюра до плеч.
Босиком только не ходил, в кедах.

И хотя мы шли за пивом, двинули следом за хипарями глянуть, какой кофе они предпочитают в этой части света.
Маленькая кафушка в два окна по бокам от двери, по столику у каждого.
Парочка приютилась за одним, мы, заказав по чашке кофе, за другим.
Осмотрелись, пока бариста, будто наперсточник с шариком, тасует турки на углях.
Прямо на нашем подоконнике стоят все в наклейках две гитары и какой-то расписной местный барабан.
От нечего делать, с разрешения хозяина, пацаны взяли гитары.
Кстати сказать, навигатор из Питера был вполне профессиональным гитаристом, по молодости даже ходил в рок-клуб и водил знакомства с известными рокерами.
Другой, сейсмик, архангелогородец, после музыкальной школы, довольно прилично лабал на баяне во время коллективных загулов. Да и на гитаре, как оказалось, тоже.
В общем, оба эти морские бродяги вполне могли бы переметнуться из технической интеллигенции в творческую, но видимо фамилиями не вышли, Петроф и Сидороф.
Мой же максимум - на большом градусе немного шансона на трёх аккордах.
“Арфы нет - возьмите бубен!”
Струны натянули, кофе отхлебнули, ничего, кстати, заварочка, и песню затянули.
Естественно, “Hey Jude”. От нашего стола вашему столику.
Поорали от души, даже не заметили, когда хипари по-тихому свалили.
Ну и мы кофе допили и двинули дальше по маршруту.
Пиво ведь никто не отменял.

* * *
Зашли в какую-то дыру, даже ни одного портового крана не видно у причала.
Да и пароходов, кроме нашего красавца, что-то не видно.
Говорят, что это то самое вожделенное Гоа, куда в шестидесятые годы стремились все раскумаренные хиппи Европы.
Ну, не знаю, я вот со своей Индюшки ни разу не стремился.
Ни когда с пацанами в дровяных сараях дымокурили, ни когда по стаканам портвейн булькали, ни когда уши Джимми Хендриксом прочищали.
И похоже ни чего за эти тридцать с хвостиком лет не пропустил.
А ведь тогда под моей волосатой шевелюрой даже мысли не возникало о морях и океанах, о Карибах и Мальдивах.
Неисповедимы пути Господни.

B.B.King  “The Thrill Is Gone” 1969 - “Острые ощущения ушли прочь, детка…”

Поздний вечер, почти полночь, не располагали к набегам на заморские территории. Отважные разведчики вернулись с несколькими бутылками виски, выразив свои впечатления об увиденном одним словом, в переводе на русский светский - дыра.
Строя за стаканом планы на завтрашнюю компанию, оказались в слегка затруднительном положении, так как более-менее значимого городишке на карте не нашли.

И тут неожиданную помощь в решении этой головоломки оказал наш заморский товарищ Джо, техасец, занимающийся у нас в геофизической партии магниторазведкой.
Он искал себе спутников на завтрашнюю экскурсию, которую намеревался устроить по окрестностям, руководствуясь имеющимся у него туристическим путеводителем.

Как вопрошал один известный капитан: - У Вас есть план, мистер Фукс?
У Джо “план”, судя по всему, был, так как после вахты его частенько можно было видеть на корме на вертолётной площадке (ещё одна ассоциация для тех, кто в теме), в позе лотоса созерцающим уходящую к горизонту кильватерную струю.

Я с парой пушкарей конечно же выразил готовность составить ему компанию, потому как лучше иметь хоть какой-то абрис перед глазами, чем чистый белый лист.
Утром, предоставив Джо почётное место штурмана, забились на заднее сидение бюджетного таксомотора, надеясь компенсировать скудность своего временного положения широтой разгула по просторам вожделенного для понтующих европеоидов кусочка Индостана.

Первое, что резко бросилось в глаза даже из тесного авто, это аборигенки в юбках. Таких нарядов у местных модниц я досель не видел ни в радужных столицах, ни на укутанных в разноцветные сари задворках. И вид этих семенящих вдоль дорог голых коленок бодрил укачанные в морях души и придавал нашей экспедиции новые смыслы.
Довольно приличная асфальтовая лента, пропетляв с полчаса по джунглям, выскочила наконец-то на простор. Центром притяжения, в котором, был огромный католический собор.

Это была засада. Я-то надеялся, что обещанная культурная программа начнётся где-нибудь в центре современной цивилизации, где наши с Джоном пути и разойдутся. А теперь придётся ждать, пока дотошный экскурсант не пройдёт по всем пунктам своего туристического справочника.

Сам я сел перекурить у авто, даже не заступив за ограду культового сооружения.
Это, если хотите, моя умозрительная оппозиция.
В своих хождениях по морям и океанам никогда не посещаю, оказавшись рядом по стечению обстоятельств, ни соборов, ни мавзолеев, ни пирамид, ни прочих кладбищенских сооружений.

Человек, в Бога верующий, само собой так же верит в то, что Бог один для всех, вне зависимости от того, в какие культовые сооружения ходят дети божьи.
То есть православный с такой же открытой душой и трепетом должен входить (если ему этого так хочется) и в костёл, и в мечеть, и в другие подобные сооружения.
И если я в свою приходскую церковь прихожу только в минуты чёрного горя или светлой радости, то чего же мне шарахаться по чужим храмам всуе, со жвачкой во рту и фотокамерой в руке, по дороге из душного кабака в потный бордель.
Так что, чем топтаться там по надгробным плитам лихих португальских кабальеро, лучше подниму в баре стаканчик кондового портвейна за этих, я думаю, не скучных средневековых бродяг.

Прокурив, таким образом, полчаса драгоценного свободного времени двинул наконец-то со своей туристической группой из глубины веков в направлении модернистских окраин.
Въехав в центр какого-то городишки с намёками на европейскую культуру, остановились опять у древнего культового сооружения. Мой организм едва не забился в истерике, не в силах больше взирать на эти архитектурные прелести, а ноги сами собой понесли по тротуарной плитке куда-то за угол соборной площади. И буквально за поворотом, как бальзам на истомившуюся душу, простая донельзя, но такая желанная табличка на кирпичной стене – “ресторан”.

Огромный зал на втором этаже был девственно пуст, а белоснежные накрахмаленные скатерти на столах чопорно тыкали блистающими столовыми приборами на наши цветные помятые майки и с оттопыренными карманами потёртые штаны: - Фу на Вас три раза!
Лощёный официант, дождавшись, пока мы расселись за ближайшим ко входу столом, вывалил нам стопку меню. Нас же интересовала только винная карта. В самом деле, не жрать же мы сюда добирались за тридевять земель.
И не дожидаясь выбора своих потенциальных собутыльников, тыкавших пальцами в затейливые названия и круглые числа напротив них, я попросил местного полового принести бутылку настоящего португальского портвейна, раз уж у нас сегодня выдался день памяти корешей Васко да Гама и Фердинанда Магеллана.

Метнувшийся в закрома или погреба труженик общепита чинно вернулся к нашему столу и торжественно продемонстрировал каждому из нас закупоренную бутылку с размалёванной этикеткой, на которой я смог разобрать лишь слово порто.
Затем, поставив пузырь на стол, он достал из жилетного кармана картонную карточку, на которой в рядок было написано фломастером несколько цифр со знаком доллара в конце.
Выпучившие глаза пушкари, парни жёсткие, хотя и не лишённые сентиментальности, отреагировали коротко, но ёмко. Сидевший между ними американец, так и не снявший свою техасскую кепку, наконец-то стащил её с головы, продекламировав при этом в одну строку все выученные за полтора месяца рейса русские слова, не соблюдая при этом правил падежей и спряжений, приводить которые, извините, я здесь не буду.
И их понять можно. Выложить свою не маленькую дневную зарплату за бутылку портвейна, а ассоциативный ряд при этом неизменно приводит к знаменитому “Агдаму”, это не всякая нервная система может выдержать.

Но раз уж забрались вслед за Афанасием Никитиным аж за Тмутаракань, то статус вселенских бродяг обязывает держать свой штандарт на соответствующей высоте. Тем более, что он то забрёл в эти дали на свои кровные, а нам за наши нескучные похождения ещё и неплохо платят.
Официант, раскупорив бутылку, плеснул на донышки наших бокалов. Но эти заморские обряды нам явно чужды. Потому, под нашим неусыпным контролем он долил всё и сразу на четверых.
Вкус и запах мы, конечно, оценили, но заливать свои трюмы под горлышко напитком по сто баксов за бутылку, это уж, извините. У матросов есть вопросы.

Поэтому, вполне ожидаемо, когда мы вместо закуски из предложенного нам меню попросили принести три бутылки портвейна местного разлива, нас попросили на выход. Точнее, перейти в бар.
Народу там было не меньше, чем в ресторанном зале, в прочем и не больше.
Расселись, заказали тарелку солёных орешков.
А тут и заказанный портвейн подоспел. 
Первый раз видел такую жуть, даже “Агдам” отдыхает.
Вино было разлито в пластиковые бутылки!
Но чего теперь нос воротить то, взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Конечно, тот по сто был неплох, но по сто же.
Этот, по десять, не сравнить, но зато по десять.
По-моему, мы даже ещё и повторили, но это не точно.
Жалко только, что плавленного сырка не было. А то б возможно и до вечера досидели при таком разливе.

Но, по мере опустошения пластикотары, Джо стал настойчиво тыкать нам в лицо своим заграничным путеводителем, мол - come on guys, come on!
Прямо Джон Леннон и “Come togеther”.

В общем, выбрались на воздух. Собутыльники почти чётко и почти внятно сформулировали свои хотелки. Пляж и водные процедуры.
Пять минут на такси, и мы у цели.
Парни двинули к воде, а я затормозил. У меня желание барахтаться в этой общественной ванной давно пропало. Насмотрелся в этих заморских краях.

На закате в лучах тонувшего за горизонтом солнца на влажном от недавно ушедшего отлива песке в шеренгу по одному несколько десятков аборигенов сидят задом к морю, спустив свои портки, у кого они есть, и справляют нужду большую и малую, ведя неторопливую светскую беседу за жизнь.
А поутру в первых лучах восходящего солнца толпы туристов кидаются в приливные волны голубого океана, наслаждаясь кристально голубой водой и свежим морским воздухом.
И такие приливы и отливы довелось увидеть и в Тихом, и в Атлантическом, и в Индийском.
Вот только в нашем Северном ледовитом по берегу кроме белых медведей никто не шатается, очевидно, органы местного самоуправления взяли этот вопрос под свой контроль и проводят с населением соответствующую культурно-просветительскую работу.

Так, что я дальше линии прибрежных питейных заведений и не двинулся. Выбрал, где суеты поменьше, и пришвартовался у барной стойки.
Естественно, залитый по самые ноздри портвейном, на напитки я налегать не собирался.
А вот найти энергоёмкое заземление, чтобы сбросить накопившееся за рейс напряжение от блуждающих в организме токов, это был вопрос насущный и безотлагательный, потому что портвейн на такой жаре мог шарахнуть в голову в любой момент.

Дама была просто шикарная. Шляпа с ленточкой Union Jack. Пышный бюст упакован в купальник с цветочным принтом, который, словно фонари на железной дороге, семафорил - да подъезжайте уж кто-нибудь.
Да и лабутены вместо приличествующих пляжу шлёпок говорили о многом.
Этих англосаксов с их снобизмом терпеть не могу, но и терпеть дальше тоже уже не могу.
Я, конечно, не паровоз маневровый, но пройти туда-сюда несколько раз по этой открытой всем ветрам платформе давления в системе хватит.
Ну, а когда я с двумя коктейльными стаканами присел за её столик, действительность превзошла все мои ожидания - на мой английский со словарём она ответила на чистейшем масковском.

“Лето было жестоко к мальчикам из Владивостока ...
А мальчикам было трудно, а девочкам было больно...” - Завтраккусто - 2016

До отеля даже на каблуках минут десять.
За зашторенным окном блистающая морская даль.
Вентилятор неспешно месит томную атмосферу.
Капля мартини скатывается по холодным кубикам льда.

Бравый португальский кабальеро всё пришпоривает и пришпоривает своего горячего коня в лихой круговерти искромётной корриды, всаживая раз за разом своё копьё в разъярённого быка, на глазах у восхищённой его мастерством дамы сердца.

Утром в старой чёрной Тата еду на пароход.
В сущности, этот местный смуглый индус в сандалиях на босу ногу, плохо понимающий по-английски, мало чем отличается от нашего армянина на белой Гранте, который мамой клянётся, что знает дорогу, только просит подсказать, брат, где лучше проехать.
И вино у нас домашнее на разлив в пластиковых полторашках.
И дамы столичные на лабутенах на приморском бульваре.

Нет, не поеду я больше в это Гоа.
Вернусь из рейса и на все отгулы залягу у себя в бухте.
Персики, чача и прочие житейские радости.
Хотя нет, сначала прочие, а уж потом инжир и сухой магарача.

* * *
В былые времена на смену летали всей геофизической партией, а то и всем экипажем.
Теперь всё по-разному, по мере необходимости, когда два-три человека, а когда и десять.
Серёга полетел один.
Кого-то из пушкарей на пароходе так переклинило, что начальство быстренько нашло ему замену.
И выдернув неопохмелённого бедолагу из Геленджикской бухты закинули болезного аж на берег моря Аравийского в Бомбей город.
Встретивший в аэропорту местный морской портовый агент определил Серёгу в гостиницу и убыл на поиски какого-нибудь попутного или специального плавсредства, способного доставить сменщика на работающий в море пароход.
Десятиэтажный отель пяти звёзд, конечно, не имел, но номер был вполне приличный.
Трёхразовое питание в местном ресторане и бассейн с фитнес залом на крыше закрывали все возможные вопросы.
Вырванный с мясом из загульной черноморской жизни Серёга стал приходить в себя, постепенно возвращая утраченную было спортивную форму.
Сауна и бассейн, бананы и свежевыжатый апельсиновый сок, неспешные вечерние прогулки по бомбейской набережной.
Через три-четыре дня этого высокого стройного крепкого блондина вполне можно было принять за актёра из местного Болливуда.
Пикантность ситуации придавал не появлявшийся и даже не звонивший портовый агент.
В один из вечеров за ужином в гостиничном ресторане за соседним столиком послышалась русская речь.
Серёга не мог пропустить такую возможность разнообразить свою заграничную жизнь и подсел познакомиться к двум весёлым молодым девчонкам. Они не возражали.
Как оказалось, симпатичные сибирячки уже больше месяца гастролировали со своей эстрадной программой по клубам и кабакам индийских городов.
Даже представить невозможно, как танцуя на наших таёжных заимках они умудрились выйти на тутошнего импресарио. А главное, не побоялись пуститься в такое необычное турне.
(Между прочим, завтра утром улетают на работу куда-то в Гоа.)
Дальше всё понятно.
Вечером погуляли втроём по набережной.
Потом Серёга купил бутылку мартини и пошёл на приватный показ избранного эквилибра.
Причём будучи мастером каратэ попытался даже совместить их художественную гимнастику со своим искусством ката. И не безуспешно.

“На озарённый потолок ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещения.”

А по утру после совместной кофейной церемонии, загрузив чемоданы в такси, получил два эксклюзивных поцелуя на чай.

Тем временем конторская бухгалтерия, составляя ведомость на зарплату, с удивлением обнаружила, что в поданном с парохода табеле рабочего времени Серёга почему-то отсутствует.
В телефонных переговорах начальник рейса выразил крайнее удивление вопросом о каком-то Серёге.
- Как это о каком-то? - В свою очередь удивились в конторе.
- Уже неделю, как улетел к вам на пароход!
- Не надо меня путать - заявил начальник. У меня все ходы записаны.
- А где же он есть? - задались риторическим вопросом в конторе.
И стали звонить в Бомбей город.
- Sorry! - на чистейшем английском ответил портовый агент.
- Я есть немного забывать! - и побежал за Серёгой в отель, который звёзд с неба не хватал.
Уже вечером судно снабжения, “supplier” по-морскому, с бомбейским отшельником на борту, вышло в Аравийское море.
Между прочим, подорожные суточные выплаты превышали Серёгину суточную зарплату на пароходе на десять долларов. И кто бы сомневался.

* * *
Как и положено, в дальних чужестранных путешествиях довольно часто происходят встречи или события, вызывающие неожиданные эмоции, как со знаком плюс, так и со знаком минус.
Но в поисках новых впечатлений совсем не обязательно лезть в воду, не зная броду или плевать против ветра.
Можно просто затихариться и, навострив уши, неспешно оглянуться по сторонам.
И услышать “Какой чудесный мир” Луи Армстронга, и увидеть “Подсолнухи” Клода Моне.
Кому как повезёт.

Шли проливом между Цейлоном и Индией.
На рассвете выхожу из лабо на палубу за глотком кислорода, а пароход за ночь превратился в передвижную выставку художников импрессионистов.
Миллионы разноцветных тропических бабочек облепили палубу, надстройку, мачты.
Одна к одной, ни сантиметра свободного.
Живописное полотно площадью в сотни квадратных метров.
К сожалению, увидеть эту фантастическую феерическую мурмурацию в полёте не довелось.
Одной ночью внезапно появились, другой ночью бесшумно пропали.
Между прочим, можно было бы собрать чумовую энтомологическую коллекцию.
Но, то ли рука ни у кого не поднялась живодёрничать, то ли остановила суровость наказания за провоз такой добычи через границу.
Хотя конечно, если бы домой шли своим пароходом, то провезти можно было бы.
Это только в кино таможня так лихо работает, а на самом деле на огромном пароходе попробуй найти то, не зная что.
Если и можно найти какую-нибудь контрабанду, то только по наводке агентов и доносителей.
На эту тему у моряков всегда найдётся масса весёлых историй.

Ушли мы как-то в рейс на пару месяцев, но вынуждены были задержаться в море и на третий.
С провиантом и пресной водой проблем нет. А вот курево у бродяг кончилось.
Все уцелевшие по углам окурки по второму разу докурили.
Но нервная система начала давать сбои.
И тут мозговой штурм в курилке выдал неожиданный результат.
Вспомнили оставшегося на берегу в отгулах электронщика Алексеича, заядлого курильщика, до дыма из ушей.
А настоящие мастера этого электротехнического ремесла, как правило, люди дотошные, предусмотрительные и запасливые. А если ещё и креативные, то...
В общем, выбрали делегата, пользующегося доверием коллектива, а главное, имеющего хороший личный контакт с нашим отгульщиком, который и пошёл на удалённую за тысячи километров компьютерную связь.
В режиме SOS!

- Товарищ ты наш разлюбезный свет Алексеич!
- Кореша твои пароходские, всё общество наше морское геофизическое с безграничной ответственностью челом бьёт тебе.
- Пухнем мы тут без табака да махорки так, что хоть чай в пакетиках в козью ножку заворачивай.
- Не дай пропасть нашим душам прокуренным, окажи милость взаимно зачётную.
- Укажи место потаённое, где за семью печатями лежит чудо зелье обфильтрованное.

Алексеич, как истинный бродяга, тут же откликнулся всею душой на призыв корешей и указал, где, что и как надо сделать, чтобы обрести несколько блоков сигарет.
Всё по русской классике - на дубе сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке...
Да что угодно можно запихнуть в утку при таком раскладе.
И если сделано всё с умом и по-тихому, то никакое яблочко на голубой тарелочке не укажет на тайный схрон.

А вот что касается профессиональных контрабандистов, то как раз в Аравийском море у берегов Индии и довелось с ними встретиться.
Была у нас пересменка геофизиков прямо в море и пришёл к нам на объект “supplier” с новой сменой.
Этот класс морских судов у нас называется “нефтегаз”. Сделан специально для подхода к морским буровым платформам. Жилая надстройка смещена на бак, а корма занижена и идеально пуста для загрузки буровых труб и прочего снабжения.
В Союзе первый спущенный на воду назвали незатейливо “Нефтегаз-1”, а дальше просто добавляли цифры - 2, 3, 45.
Подошедший пароходик был приписан к какому-то экзотическому порту, типа Улан-Батора, и имел донельзя сентиментальное название - то ли “Звёздочка”, то ли “Птичка”.
Когда перебрались к ним на борт, оказалось, что весь экипаж состоит из пяти человек. Причём все азиаты разных национальностей, хотя у всех единая форма одежды - выцветшие разномастные трусы на босу ногу. Капитана среди них можно было отличить только по белой рабочей каске с надписью фломастером Master на голове.
До порта назначения ходу было часов двадцать, поэтому в наше полное распоряжение были представлены камбуз с небольшим запасом продуктов, кают-компания с огромной коробкой кассет боевиков и порнофильмов, а также несколько кают с постельным бельём не первой свежести.
Из последующего общения на капитанском мостике выяснилось, что зафрахтованный нашим транспортным агентом пароход не брезгует никакой работой, в том числе и весьма рискованной.
А основным родом его занятий является контрабанда.
Чаще всего они ходят в находящийся под санкциями Иран, откуда под покровом ночи с выключенными транскодером и ходовыми огнями минуя американские кордоны вывозят в своих топливных танках солярку. Которую потом оптом сдают барыгам перекупщикам.

Тут мне припомнился другой рейс в этих же местах, когда переходили на новый объект.
Идём полным ходом по Индийскому океану, и тут откуда-то сбоку догоняет небольшой танкер.
Заходит прямо по курсу впереди нас и не снижая скорости спускает катер, который заводит конец на наш пароход.
Потом наши боцман и механик с мотористом затягивают на борт шланг с танкера и подключают его к топливоприемнику.
И так на полном ходу наш пароход затаривается часа за три под завязку топливом.
Мы как шли, так и идём на объект, а танкер отваливает куда-то в сторону.
Кто, кому, как и сколько оплатил по среди моря-океана? Даже гадать не буду.

А кстати, мы же про таможню говорили.
Так наш “supplier” и подошёл к причалу, где нас ждали индийские таможенники.
Завели всех в какой-то ангар, собрали паспорта и попросили открыть чемоданы для досмотра.
Пока мы своё барахло раскладывали господа в погонах куда-то смылись, наверное, печати в документах ставить.
Пятнадцать минут - тишина. Курим.
Полчаса - никого. Курим.
Час - даже муха не пролетела.
А жара, а духота. Накурились...
Короче, звоним местному транспортному агенту.
Пока тот доехал - ещё время прошло.
Приехал, пошёл в офис, через пять минут возвращается с паспортами.
Закрывайте, говорит, чемоданы и едем в отель.
Отдал за каждого по пятнадцать долларов наличкой.
И таможня даёт добро.

                                                Голубая бухта. 2025

Tweet