Пять. Посмеялись? Хватит ржать

- Доброе утро, Алексей Сергеевич. Вам звонят из хосписа.
Я почувствовал, что мне сейчас скажут. Не ошибся.
- Сегодня ночью, во сне, ваша мама ушла из жизни.
Воскресное солнечное утро, я – циник и мерзавец. Жизнь прекрасна. Почему так душат слёзы? Давно уже простился с ней.
- Во сне?
- Да.
- Будьте добры, минуточку подождите.
Зашёл на кухню, налил себе сто грамм тутовой армянской водки. Выпил, не почувствовав ничего.
- Да, я слушаю.
- Тело мы отправили в морг.
- Понятно. Завтра подъеду в Некрасовку.
- Не надо в Некрасовку. Мы тело отправили в морг по адресу Волгоградский проспект, дом…
- Будьте добры, скиньте ссылку на адрес морга.
- Хорошо. Мои соболезнования.

Армянская водка закончилась неожиданно быстро. Под закуску я достал овощной салат из холодильника, но к нему не притронулся. На закусь я использовал старый проверенный рецепт – гидроколбасу. Это вода из крана. В холодильнике было ещё навалом пива, но лакировать я не решился – завтра на работу. Стоп! Завтра – в морг. Ненавижу кладбища, морги и всё, что связано со смертью. Неожиданно для моей фамилии, но не удивительно - я люблю жизнь, женщин, алкоголь и себя. Себя, скорее всего, в первую очередь. Но это не точно.
Открыл ещё бутылку водки, из маминых нычек. Дёрнул из горла – ну и гадость. В Китае подобное пил, дрянь законченная. Но этикетка была российская. Вышел на балкон, и запустил бутылку в мироздание. Мироздание отказалось её принять, но зато её приняла крыша автомобиля под название «Форд». Не достаточно. Надо пойти и подраться. Может, полегчает.
Ближайшая гоп-компания находилась в соседнем дворе. Я натянул на себя шорты, самую красивую футболку. Надел элегантные носки чёрного цвета и влез в кроссовки. С собой взял банку пива для  разгона. Пока шёл – выпил всю, смял в ладони пустую банку и кинул за забор детского сада – пусть привыкают к реалиям жизни.
Компания была в сборе. Пятеро парней и три девчонки. Одна из них – глухонемая, подарок для мужчины. Звали Марина.
- О! Самара, привет. Выпей с нами, - лидер этого быдлогана, Гав, был уже под шофе.
- Иди нахуй!  Маринку забираю, а вы тут сидите на жопе ровно, - с максимальной агрессией в голосе сказал я и приготовился к эпической битве. Это будет славная охота!
Народ недоумённо замер.
- Да он не в себе, - прошептала одна из девчонок.
- Да вижу, - протянул Гав, - что случилось, Самара?
- Мама умерла.
- Ну, подходи, накатим за упокой души.
Мы выпили. Пластиковые стаканчики омерзвляют водку ещё больше.
- Если хочешь, бери Маринку, - жуя колбасу, сказал Гав, - она сладкая. У тебя губа не дура. 
- Я, пожалуй, пойду.
- А чего приходил-то? А?

Дома поставил Звуки Му.
- Муха – источник заразы, - сообщил мне великолепный Пётр Мамонов.

***
- Нет. Точно говорю, что нет.
- Ну, может, получится сделать заказ пораньше?
- Гена, если бы мог раньше – сделал бы. И вообще я не на работе.
- А где? В отпуске?
- Почти. В морге.
- Знаешь, ты меня удивляешь. Не знал, что у вас и для моргов что-то есть.
- У нас всех есть. Наши трупы. У меня мама умерла.
- Ой, извини, не знал.
- Если бы ты об этом знал, то я бы решил , что за мной следишь. Ладно, пока. Меня зовут.

- Алексей Сергеевич, здравствуйте!
- Доброго дня. Сразу говорю – денег нет и не будет.
- Вот как? А что же делать с вашей мамой?
- А выкиньте её на помойку. Вас оштрафуют, я буду рад.
- За что оштрафуют?
- Есть такая статья в административном кодексе – выкидывание на помойку трупов. Как понимаю, грешите этим?
- Грешим, - честно ответил похоронный менеджер, - но по блеску в глазах я вижу, что деньги у вас есть. На сколько оформляем?
Эти сволочи неплохие психологи. Действительно, я успел взять кредит в банке – за пятьсот тысяч денег я заплатил кредитному брокеру восемьдесят. Звали брокера Юля, была нежна как одуванчик и настойчива, как сука бультерьера. Немножко пришлось повлиять – выбила кредит за три часа.
- Бюджетно.
- Насколько?
- У людей большое горе, они хотят поторговаться, - процитировал я Жванецкого.
- Ну, за кремацию – сто пятьдесят.
- Тридцать.
- Понимаете, таких цен не существует.
- На сколько вы мне выпишите счёт-фактуру?
- На двадцать девять сто пятьдесят. Это у нас стандарт.
- А остальное куда? В хищный рот?
- Ну, зачем вы так? Если бы вы знали, сколько людей участвуют в цепочке, и какая у них зарплата…
- Я догадываюсь. На улице стоит SLK – ваш?
- Мой. Просто неприлично ездить на дешёвом автомобиле перед скорбящими.
Тут мне вспомнился эпизод из художественного фильма «Большой Лебовски»:
- Мы скорбящие, а не лохи! Шестьдесят тысяч, и не более!
- Хорошо. Договорились. Теперь косметолог для вашей мамы. Сто пятьдесят…
- Послушайте, я же сказал, что денег нет.
- Хорошо, шестьдесят. Записал. Теперь гроб, в котором вашу маму будут сжигать. Сто пятьдесят. Это хороший гроб.
- Сто пятьдесят за дрова? Куб берёзовых дров стоит две с половиной.
- Хорошо, шестьдесят, а теперь..
- Не хорошо, тридцать.
- .. а теперь урна для праха. Сто пятьдесят. Красивая урна. Из камня. Гарантия сохранения – двадцать пять тысяч лет.
-  Угу. Через пять тысяч лет сделаю первую ревизию. Если напарил – потребую возврата денег. Чек, естественно, сохраню... А ты другие цифры, кроме полторы сотни знаешь?
- Зачем? У меня есть прайс-лист.
- Хорошо, вещай, чёрный ворон. А какая там урна самая дешёвая?
- Пластиковая. Девять тысяч рублей. Гарантия сохранения – двести пятьдесят лет.
- Хорошая гарантия. Надеюсь дожить.
- Но если вас интересует экология, и биоразлагаемая урна, то есть вариант.
- Сто пятьдесят?
- Шестьдесят. Она за сто лет сама растает. Очень удобна, когда урну закапывают в землю.
- За сто? Хм. Интересное предложение. Давай пластик, на двести пятьдесят. Я – оптимист.
- С батюшкой сами договоритесь.
- С кем? У меня отец умер четыре года назад. Я полный сирота.
- Ну, с батюшкой православным. Мама у вас крещёная? Отпевать же надо.
- У него тоже SLK?
- Ну а как ещё?

***
Опустошение и ступор. Многого не помню, но я привычно уселся на лавочку у подъезда. Открыл пиво и шахматы. Андроид предложил мне потягаться в Сицилианской защите. Вяло принял вызов, хотя этот дебют люблю. Как во сне, наблюдал, как робот сделал ошибку – проиграл пешку на ферзевом фланге и позволил мне там скопить ударные силы.
Вчера я вызвал похоронного агента, напрочь забыв, что  уже обо всём распорядился. Человек, который работает с цифрами и событиями, должен помнить, - даже серьёзно пьяным, -  в какую мусорную корзину он выбросил деньги. А тогда я был трезв.  Последние сутки не  ел. Энергию получал от алкоголя, а это уже заболевание, именуемое «алкоголизм». Да ещё и Катька пропала напрочь.
Ну, куда же без него? Дворник сел рядом. Скоро всё Южное Чертаново будет считать меня неблагонадёжным адептом запрещённых организаций, всех сразу.
- Вам плохо, Алексей Сергеевич?
- Нет, блядь, мне хорошо и радостно. Мать умерла, девка сбежала, неделю на работу не ходил. Бухаю на последние копейки и должен банку.
Женя помолчал немного.
- Как-то один восточный мудрец сказал: и стал я жаловаться, что обувь моя худа, и показали мне человека, у которого не было ног. У тебя просто стресс, Алексей. Прекрати пить – поможет.
- Ха! Ещё один ЗОЖник, как же вы меня достали. Лучше бы денег дал.
Маджид молча протянул мне пачку пятитысячных в банковской упаковке.
Я люблю деньги. Очень. Как писали Ильф и Катаев – они дают свободу. Но будучи профессионалом в торговле, знаю -  ни что и никогда просто не даётся.
- Что взамен?
- Ничего. Просто живи.
- Так не бывает.
- Откуда ты знаешь, что бывает, а что нет? Ты живёшь всего лишь сорок пять лет, и решил, что знаешь всё в этом мире?
- А что мне нужно знать об этом мире, чтобы не обделаться?
- Активированный уголь.
- Что?
- Пива йесть?
Женя погас. Остался дворник. Хорошо, хоть током не долбанул на прощание. Я зашуршал пакетом.
Пачка денег была очень кстати. Отправился в банк, класть деньги на карту.
У банкомата снял банковскую упаковку, зарядил в лоток купюры. Аппарат пошуршал моим богатством, принял одну бумажку, остальное вернул.  Я помял котлету денег – видимо слишком новые, и опять положил их в зев банкомата. Через пятнадцать секунд  – та же история. Озадачился. Неужели лимит на пополнение ввели? Зашёл в зал банка, взял электронный талон на получение пенсии. Через две минуты замигал мой номер.
- Девушка, извините, - сказал я усатой тётке, - я не за пенсией. Тут мне две купюры дали, а банкомат не принимает. Не фальшивые ли?
Тётка их просветила, понюхала, чуть не лизнула.
- Купюры подлинные, - каркнула она и внимательно на меня посмотрела.
- Может, вы их разменяете по тысячи?
- Я не размениваю!
Пошёл мучить банкомат. Чтобы оптимизировать процесс, клал по одной купюре. Так я долго, конечно, простою, но настойчивость и стрессоустойчивость – мои «коронки». Через пять минут к банку с воем подлетела полицейская машина. Я глянул в окно – полиция бодро высаживалась из тарантаса, неуклюже держа автоматы и косолапо бежала к банку.
«Учения у них что ли?» - подумал я и опять занялся  трансакциями. Через пять секунд  мне скрутили руки и в спину уткнулось что-то железное.
- Замри, урод!
Мент достал мою карточку из банкомата.

В отделе продержали около часа. Потом куда-то повезли.
Ах, Автозаводская улица! Я тут родился. Потом мы переехали в Чертаново. Женился и опять жил на Автозаводской. Оказалось, что ближайшее УФСБ находится как раз на Автозаводской. Обезьянников тут нет. Просто отвели в какую-то комнату, где на столе лежали газеты, и даже мой пакет с пивом принесли минут через десять. И сигареты с зажигалкой. Только телефон забрали.  Газеты пришлось читать ещё около часа. От заголовков хотелось накуриться травы и тупо ржать. Пришлось довольствоваться пивом и грустью. Попросился в туалет – отвели без вопросов. Пока я мочился, улыбчивый молодой парень в дешёвом костюме наблюдал за мной. Почему-то вспомнился фильм Мэла Брукса «Робин Гуд. Мужчины в трико».  – «Мы весёлые парни из леса! – Э-э. педики?»
Наконец-то повели на допрос.
- Добрый вечер, Алексей Сергеевич, - мне с улыбкой протянул руку лысый коренастый мужик со свёрнутым носом, - меня зовут Анатолий Антонович.
- Как? – вздрогнул я. Была мысль свалить от них и чтобы они забыли обо мне, но после опыта с ментами, с чекистами я решил не шутить.
- Как вашего директора. Он, Кажется, в Абхазии?
- Так точно, гражданин…Анатолий Антонович.
- Ну и замечательно. Там природа, море, мимоза уже отцвела, так что у старшего сына аллергии не будет. Мы вас вот почему сюда пригласили – где вы взяли эти деньги? Прошу говорить со мной откровенно, как с врачом.
- А что не так с этими деньгами?
- Почему вы отвечаете вопросом на вопрос? Вы ведь не еврей. Или от своей подруги, Екатерины Викторовны нахватались?
Я испугался:
- Мне их подарил узбек-инопланетянин за то, что я участвую в их эксперименте!
Полный тёзка моего Генерального встал, потянулся. Прошёлся по комнате, гладя затылок.
- А если упростить конструкцию?
- Нашёл.
- Правда? Понимаете, оба варианта не играют. Знаете, о нас говорят всякие гадости – типа мы подвешиваем за ноги человека и бьём его резиновым шлангом по почкам. Не верьте, злые языки. Мы стараемся действовать в рамках закона. Конечно, не всегда получается…
Тут я ссыканул в штаны.
- Где ты взял эти бабки, блядина? – заорал опер. Его лицо исказилось – из добродушного мишки Гамми он как-то без перехода трансформировался в свирепого мишку Гамми. 
Я решил рискнуть:
- Расскажите мне, что не так с этими деньгами? Они фальшивые? Я повелеваю.
Комитетчик застыл, как  сурикат с борцовской подготовкой.
- Они настоящие, даже очень. В этом-то и загвоздка:  все банкноты под одним номером. Но главное, в планах Госзнака выпустить этот номер только через два месяца.
«Эге, грядёт эмиссия! – ударился я в рабочие темы, - Надо закупать сырьё под завязку, хотя бы на основные продукты. Особенно, то сырьё, что за иностранные деньги».
- Отправьте меня домой. И забудьте обо мне. Я повелеваю.
- Наш водитель отвезёт вас домой. Рад был познакомиться, - он протянул мне руку.

Ужасно-безопасная Камри несла меня домой. Я достал телефон и поставил невозможного Лаэртского. Стал подпевать дурным голосом, пугая водителя:
- Два чекиста в черных куртах, в галифе и с сапогами, шли на место преступленья в город Кунцево далёкий. Где петлюрцы да бендерцы, всяки люберцы да негры, изнасиловали дочку председателя Совдепа.
Панк нот дэт.
Но каков узбек, а? Так подставил. Хотя, они могут и не понимать, что такое деньги. Дикари.

***
- Хорош, нечего сказать, - Екатерина меня разглядывала, - бородой до глаз зарос, морда опухла, воняет как от козла. Давно пьёшь?
- Не важно.
- Вот что, неважный, быстро в душ… нет, ванну прими, потом поешь и не пей. Я про спиртное. А вот воду пей, и много. Ты меня понял?
- Угу. Но не совсем.
- Что тебе не понятно?
- Зачем ты перевезла сюда свои вещи, а сама не появляешься? Территорию пометила, чтобы я другую женщину не пригласил?
- Потом расскажу. Чего стоим? Выполнять! – скомандовала подруга.
Я угрюмо поплёлся к холодильнику – хотел взять в ванную баночку пива.
- Куда? – пресекла мои поползновения Катя, - ты ещё и плохо слышать стал?

В омовельне я тупо спал, используя технологию «затыкать слив пяткой, а когда вода подбирается к горлу, пятку убирать». Как оказалось, проспал таким образом четыре часа.
Женщины дома не было. Из холодильника исчезло всё пиво, замещали его бездушные бутылки Ессентуков номер семнадцать. На телефоне мигал огонёк сообщения. Я открыл вацап: «Поехала на работу. Поешь, милый». В сердцах набил в ответ: «Хватит шляться, вертихвостка. После работы – ко мне домой». И произнёс ключ.

Почему-то захотелось послушать Оззи Осборна.

Tweet