«— Давайте же начнем! — сказал Морж, усаживаясь на прибрежном камне. — Пришло время потолковать о многих вещах; башмаках, о кораблях, о сургучных печатях, о капусте и о королях».
И о Наших Немцах.

Русские люди всегда относились к немцам раздвоенно, как бы заглядывая в глаза сверху вниз. Искреннее почитание русскими немецкого научного и технического гения неразрывно сочетается с насмешкой и уверенностью в собственном внутреннем превосходстве.
Ещё Фонвизин и Карамзин восторгались германским жизненным устройством: «безмерная чистота и опрятности, что походит на аффектацию», «отменная чистота стекол украшает вид», «большое количество искусников и ремесленников», «славный бронзовый фонтан», множество превосходно и тщательно изготовленных предметов роскоши и обычного обихода, фабрики и университеты.
И одновременно, вместе с этим: «Что русскому здорово, то немцу смерть», «Русский немцу задал перцу». Лев Толстой в своём «Детстве» с любовью пишет об учителе Карле Иваныче, а в «Войне и мире» зло высмеивает всё немецкое, от философии до военного дела – «В его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца» -  приговаривая:  «Немцев только ленивый не бил».
Наверно, точнее всего чувства русских к немцам выразил полузабытый поэт Владислав Ходасевич, назвавший Берлин "мачехой российских городов". Вернее сказать, Германия – мачеха России. Мысли подростка о мачехе мечутся между неясной влюблённостью и ревностью к отцу, желанием  понравиться, и злобным желанием унизить, осознанием её превосходства и пониманием правоты молодости...

Много чего.

Куда деваться от этого русского раздвоения чувств. Вот и мы, оказавшись в камбоджийском Сиануквиле соседями с немцами, отнеслись к ним именно так.
Обособленный квартал, два небольших бунгало с общим садиком. Один дом свободен, во втором живёт немецкая пара, Бен с Катрин. То, что нужно: постоянная практика в английском, немножко в немецком, смешение культур –  настоящее погружение.
Единственное противоречие – мы любим вино, немцы – пиво. Но такой конфликт интересов легко преодолеть в общих посиделках на террасе под сенью бананов и бугенвилий.
Возможно, «Бен» - не настоящее имя, не очень-то оно похоже на немецкое.
Но это не важно. Больше половины наших соотечественников в Сиануквиле зашифрованы и переименованы.
Кого только не встретишь в русской группе ФБ – Марианна Солнце, Геша Бодхисатва, Женя Сибирь и Зоя Зоя.
Как нам объяснил один из псевдонимов:
- Я работаю в основном с иностранцами, а для них имя Владимир очень сложное, поэтому я представляюсь как Макс. А теперь я и сам привык, да и жена меня уже называет Макс.
- А вы и похожи на Владимира, - сказала Юля. - Хотя, конечно, вы – натуральный Макс.
Это, конечно, создаёт некоторые неудобства.
Но русская община нашла решение.
Называют по характерным приметам или по роду занятий.
Гена Ирокез, Паша Беспалый, Лена Пирсинг, Семён Чебурек, Люда Лапша, Юра Пельмень, Лёня Пицца – и всё совершенно понятно.
Услышишь: «Люда Лапша порезала по пьянке мужа, Гешу Лапшу, а может, то Геша сам себя порезал, в укор Люде, чтобы неповадно было его пилить каждый день» - и сразу понятно, о ком речь.
Да и звучит куда естественней, чем: «Люда Солнце зарезала Гешу Бодхисатву».
Так что немцем Беном нас не удивишь.

В первые недели мы украшали окрестности наших поросячьих домиков. Обустраивали террасы, хлопотали с москитными сетками и дорожками в саду.
Мы посадили агаву,  кустики с красными цветами и гибискус, обещавший стать роскошным.
Перед забором расставили большие вазы с чем-то похожим на гладиолусы, сделали из бамбука некоторый фэншуй.
Бен смотрел на наши хлопоты иронически и в один из вечеров спросил:
- А чем вы собираетесь здесь заниматься?
Это был период, когда мы, теряя силы, отбивались от предложений старожилов. Земельные участки, гестхаусы, сапфировые месторождения и острова. Мы неопределённо развели руками, как брат Пушкин.
«... я с Пушкиным на дружеской ноге.
Бывало, часто говорю ему: "Ну что, брат Пушкин?"
- Да так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то все..."
- А мы будем делать пиццу и колбаски, - сказал Бен. - Настоящие немецкие колбаски и...
- ...настоящую немецкую пиццу, - дополнили русские насмешники.
- Хорошей пиццы в Сиануквиле нет, - пресёк насмешки Бен. - Сиануквиль нуждается в настоящей пицце.
Бен с Катрин приехали в Камбоджу на полтора месяца раньше и были для нас авторитетами. Мы кивнули.
- Доставка, take away, все дела, - подытожил Бен. - Но для этого нужна хорошая печь. Нам нужно ваше согласие, чтобы построить на общем участке хорошую дровяную печь.
Кто же будет возражать против хорошей немецкой дровяной печи?
Нам представились дивные вечера, барбекю, ностальгический дымок, аромат зажаренных шипящих колбасок, неспешные беседы о мультикультурализме и европеистике, осеняемые медленным кружением лепестков дерева чампай.
Как упоительны в Камбодже вечера, и вальсы Шуберта под хруст немецкой пиццы...
- Мы - «за» обеими руками, - сказали мы. - Но надо, наверно, спросить у арендодателя?
- Sure, - сказал Бен и поднял бровь.
Нам стало стыдно. Конечно, немец уже всё просчитал и продумал, сделал таблицу в Экселе, а мы суёмся с полудетскими замечаниями. Это тебе не сапфировые прииски с островами, а серьёзный подход и всесторонний расчёт. Не погоня за призраками, а небольшой, но крепкий бизнес.

Через пару дней во дворе возник сотрудник Бена - кхмер Поки.
Впоследствии выяснилось, что звали его Са Лин,  но выглядел он, как Поки, а значит, таковым и остался.
Появились мешки с цементом, кирпичи, песок, растворный ящик, сетка и прочее.
А главное – план!
На огромном листе, склеенном из нескольких форматов А3, был изображён трёхуровневый гибрид арочного моста и средневекового замка.
- Но... не слишком ли великовато... может быть...
- Одно отделение – для пиццы, второе – для колбасок, а третье – для барбекю, - сказал Бен. - Внизу разместится уголь, инструменты и инвентарь. Это будет хорошо.
- Что означает «лахо:на»... - машинально перевели на кхмерский мы.
От такого размаха мы впали в депрессию и униженность.
- Но мы ведь и не собирались заниматься никакой пиццей, - утешали мы себя. - Тем более, настоящей немецкой. Если бы захотели, так тоже... бы…
- Вот именно - «если бы»! Если бы да кабы! Авось да небось!...Хрен да подпруга!...два кислых друга…  – разорялся я. - Помечтать, да подумать, да пофантазировать полгода... - вот наше, русское. А немцы! Только посмотри! Какой план! Со всеми размерами, с допусками, с обозначением и количеством материалов, с выносами примыканий... Эх! Вот это да! Учиться и учиться нам у Германии!
- Панмонголизм! Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно! – возразила Юля. - Мильоны вас, нас тьмы и тьмы, и тьмы!
Попробуйте сразиться с нами!
Да – скифы мы, да – азиаты мы
С раскосыми и жадными очами.
- Именно что – скифы. Не утешай меня без нужды.
- А давай вина выпьем, - пошла с козырей Юля.
На том и порешили. Ночь кое-как превозмогли.

Утро было угнетающим.
22 июня, а не утро.
Колышки, шпагат, разметка и котлован посреди участка. Бен ставил опалубку, Поки месил бетонный раствор.
- Гутен морген!  - растерянно спросили мы. - Когда успели? Вы что же, в восемь часов встали?
- В шесть. Надо много успеть по графику, - сказал Бен. – График есть очень жёсткий. Спрос на пиццу имеется большой.
Завтрак прошёл подавленно, панмонголизм не помог.
- Давайте помогу, - предложил я. - Я умею с бетоном работать, кладку опять-таки...
- Нет-нет, спасибо, - качнул головой Бен. - Третий человек не есть в плане производства работ.
Я впал в ничтожество и ходил из угла в угол как заключенный.
- Ножи поточи, - попыталась Юля вытеснить мою депрессию по методике гештальт-терапии. - Ты ножи хорошо точишь. Затупились уже.
- Что - «ножи»! Какие ножи! Зачем ножи! В план работ у него, видите ли, не вписано!
- Поедем во «Френдс Форевер», искупаемся, выпьем по коктейлю «Взгляд с 91-го этажа», - предложила она беспроигрышный вариант.
- Ну, это ещё куда ни шло... А то - «ножи, ножи...»

Печь росла как на дрожжах. Залили фундамент, вывели кирпичную кладку, и завизжала циркульная пила.
- Шаблоны из фанеры делает. Чтобы арки выводить. Вообще уже...
Вывелись аккуратные кирпичные арки, печь выросла Бену по пояс, работа кипела. Швы между кирпичами были единообразны, а поверхности и углы – идеальны.
На отдельном участке Поки отливал бетонную плиту-перекрытие.
Даже такс Роберт потерял свою обычную нагловатую самоуверенность.
- Вот это я понимаю – организованность, целеустремлённость и подход к работе, - кривился подлец-собака, высовывая длинную морду между столбиками террасы. - А вы? Только и умеете, что ответственную собаку ограничивать в рационе кормления.
- Молчи, дармоед! - цыкнул на него я. - Тебя ещё не хватало!
- Что это я - «дармоед»? - не унимался Роберт. - Если бы был план производства работ и чертёж -  я бы тоже проявил себя. А так что?... только и можете, что на собаке выезжать. Вон, посмотрите – они уже деформационные швы на бетонной плите делают!...
Но на деформационных швах всё внезапно окончилось. Плита накрыла кирпичные арки как надгробье, стихла пила, исчезли мешки с цементом.
- Когда намечается открытие? - осторожно поинтересовались мы через две недели .
- Пицца  и колбаски – это не есть вариант, - сказал Бен. - Мы проанализировали рынок, здесь есть превышение предложения над спросом. Только ленивый не делает пиццу. Этот бизнес даёт очень маленькую норму прибыли. Мы будем заниматься гравиолой.
- Гравиолой?
- Да! В Германии экстраординарный спрос на чай из листьев гравиолы.  Антионкология, антиинфекция, антимикология. Это суперсредство. Мы будем поставлять в Европу сушёные листья гравиолы, прибыль – 500%.
Мы знали про гравиолу. Кхмеры называют её «ты еп», русские – «сахарное яблоко». Про этот чудо-фрукт написано очень много. Волшебная, мол, штука, а в чудеса все хотят верить. Чудеса или нет, но, в общем – это довольно эффективное природное лекарство.
- 500% - хорошая рентабельность, -  сказал я, сдерживая стон зависти.
- Да! И минимальные расходы. Поки нашёл ферму, где растут гравиоловые деревья высокого качества, мы организуем сбор, сушку и упаковку качественных листьев, продажи по Интернету.
- Brilliant idea! – сказал я, чтобы что-нибудь сказать. А не умереть от осознания собственного ничтожества.
- Really?! – спросили Бен с Катрин одновременно.
- Стопудово, - буркнул я.

Слова у Бена не расходились с делом.
На следующее утро подъехала мотоповозка, гружёная мешками с листьями. Кхмер, приобугленный солнцем, как пицца, выгрузил мешки, с уважением посмотрел на арочные своды печи и уехал.
Невозмутимый Поки привёз три двухсотлитровых пластиковых бака, налил в них воду и высыпал листья вперемешку с сучками и трухой.
- Тщательное мытьё, выбраковка листьев и качественная сушка – вот залог успеха! - объявил Бен.
Мы заученно кивнули. Немецкая педантичность и тщательность – о тож!
Кирпичные арки печи одобрительно скалились.
К двум часам дня Бен с Катрин перебрали треть одного из десяти мешков. Промытые, перебранные и выложенные на просушку листья полностью заняли немецкую террасу, участок и бетонную плиту печи.
- Не успеваете, - сказали мы. - Оставлять свежие листья в мешках опасно, нагреются и могут взопреть.
- «Wzopret»? Was ist das «wzopret»? - встревожились немцы.
Мы объяснили.
- Откуда вы знаете? Это ведь особые специальные знания. В интернете про это ничего нет.
- Наши русские бабушки – это бабушки-травницы. Мы это знаем с детства.  Кроме этого, мыть листья не надо, это уменьшает их растительную силу. Они растут в экологически чистой среде, грязи на них нет. Лучше ополаскивать перед завариванием. Давайте мы вам поможем. А почему бы и Поки не привлечь?
- Что вы? Разве кхмер сможет качественно перебрать листья и отделить листы премиум-класса от стандарт-класса и брака? Это очень важно. У вас, может быть, под нашим контролем получится... Вот образец эталонных листьев. - Бен вручил каждому распечатку из Интернета.
Два дня от восхода до заката мы вчетвером перебирали листья. Управились с меньшей половиной и разложили гравиолу в огромные гамаки-сушилки. На обе террасы, между террас, от забора до забора. Фотографий, к сожалению, не осталось. А жаль.
В шести мешках листья wzopreli.
- Ничего, - сказал Бен, с трудом разгибая скрюченные пальцы. - Это есть несущественные издержки. Необходимо сделать сушильный цех.

Назавтра возле дома появились трубы, жерди, доски, кровельное железо и сетка.
А также оксонометрический масштабный план и график работ.
Здесь у меня зародилось первое сомнение. Бен сидел на цементной площадке и расковыривал её стамеской. Катрин делала то же самое.
- К корням возвращаетесь? – спросил я.
- Надо установить вертикальные трубы-опоры под сушильный цех. Трубы надо заглубить и укрепить. Малый буровой станок и отбойный молоток с компрессором мне обещали в аренду через неделю. Но график есть жёсткий, пока пытаемся сделать шурф так.
- Ты шутишь? Буровой станок для четырёх труб? К вечеру можно сделать.
Бен улыбнулся и махнул рукой. Так отгоняют назойливых нищих.
Меня закусило, я поехал в местный строймаг и купил лом. Лом отличался от родимого российского. Не такой тяжёлый и лопатка-жало гораздо шире. Сойдёт. Попробовал бы кто-нибудь из салабонов вякнуть старшине Тимшину про малый буровой станок… Или, соответственно, мне через год… А в минус двадцать два, да на крепком ветру…
Лом ударил, брызнули бетонные крошки, через час первый шурф был готов. Бен с Катрин смотрели на меня зачарованно-заколдованно.
- Принцип понятен? – спросил я и передал лом Бену. – Вот так и давай. Только рукавицы надень.
- «Давъай-давъай», - повторил Бен. – Такой способ нигде не описан есть. Но это есть суперэффективно.
- А хули? – резюмировал я.

Через десять дней сушильный цех площадью шестьдесят метров с полками-сетками был готов, вскоре подъехала и мототележка пиццевидного кхмера.
Технология изменилась, теперь листья заранее разбирали кхмеры на плантации. Поки высыпал листья  на полки и ровнял, Катрин фотографировала и выкладывала картинки на сайт, Бен контролировал процесс.
Дело спорилось.
Гравиола паковалась, закатывалась вакуумной машинкой, маркировалась и укладывалась в коробки. 
Шелест листьев напоминал нам шуршание денег. Чужих.
- При рентабельности 500% каждый лист – это один доллар, - сказал Бен. - В каждом пакете примерно  семьдесят листьев, в коробке – двадцать пакетов. Сто коробок – 140 000 долларов.
Мы кивнули, а собака Роберт посмотрел на нас укоризненно.
Когда всё было высушено и запаковано, Бен завёз новую партию листьев, назначил Поки продакт-менеджером и уехал с Катрин в Германию.
- Надо готовить рынок, - озабоченно сказал он. - Набирать персонал, организовать промоушен и сеть продаж.
- Вы же говорили про онлайн-торговлю? - поинтересовались мы.
- Онлайн – это пять-десять коробок, - сказал Бен. - Мы думаем выйти на объёмы 1000 коробок в месяц.
- Но ведь, наверное, потребуются сертификаты и заключение экспертизы?
- Это несущественный вопрос, - ответил Бен.
Мы кивнули, а скептик Роберт почесал лапой за ухом.

Они уехали и через день небо разверзлось. Начался сезон дождей.
На листьях новой партии поселилась чёрная, зелёная и синеватая плесень, около гравиолового цеха отчётливо запахло грибным лесом.
Продакт-менеджер Поки меланхолично ворошил грибную смесь длинной палкой.
- В сезон дождей ничего не будет сохнуть, - сказали мы продакт-менеджеру. – Влажность под сто процентов.
- Да, - ответил тот, орудуя палкой. - Wzopreli.
- Надо бы написать Бену.
- Надо, - сказал продакт-менеджер. - Но мистер Бен расстроится.
Через две недели мы получили от Бена обстоятельное письмо. Он сетовал на низкую квалификацию продакт-менеджера, загубившего большую партию дорогостоящих листьев.
«Возможно, стоит попробовать сушить листья в стиральной машине. Режим сушки без отжима, - писал Бен.  – Вы, как добрые соседи есть, прошу активизировать моего продакт-менеджера»
От такой переписки я воспрял и стал оживать.
- Ты бы никогда-никогда, никогда не написал бы такой чепухи, - сказала Юля. - А чертежи – подумаешь, чертежи! Чертёж кто угодно может смайстрячить. Главное – здравый смысл и дальновидность.
- Ты так считаешь? Ты правда так думаешь?
- Конечно. Тьфу на чертежи! – сказала она. - А с твоими решениями я как за каменной стеной.
Иногда о мужской самооценке заботятся.
- Мистер Бен пишет про сушку листьев в стиральной машине, - сказал я Поки. - Но я бы не советовал, это превратит листья в пыль и может испортить стиральную машину.
- Уже испортило, - ответил Поки. - Мотор гудит.
- Почему же Бен просил активизировать?
- Не знаю, - сказал Поки. - Я писал ему, что стиралка сломается.
Переписка вообще подействовала на меня исцеляюще.
«Действительно, использование стиральной машины для сушки оказалось недостаточно эффективным, - писал Бен. - Изготовление и имплементация сушильной установки исправит существующее положение в сезон дождей. Вы как добрые соседи есть...»
Чертёж прилагался.
Я ходил по комнате, размахивая руками. С одной стороны, немецкий технический гений и расчёт, с другой – бред сивой кобылы и презрение к чистому разуму.
- Какой смысл в такой сушилке? Ведь вокруг почти стопроцентная влажность. Такая машинка должна стоять в принудительно осушаемом помещении с вытяжкой и так далее, иначе нет никакого смысла. Да и как выдерживать необходимую температуру сушки?
- Тебе бы такое никогда не пришло в голову, - сказала Юля.
- Ты это искренне говоришь?
- Абсолютно!
«Мой продакт-менеджер получил все необходимые инструкции, - резал и жёг Бен. - Вы должны активизировать его в изготовлении аппарата».
Что ж, активизировать Поки нам не привыкать, местные умельцы сделали сушилку точно по чертежу.

Смуглый кхмер привёз очередную гору мешков.
Шипела газовая горелка, барабан крутился, высушенные листья раскладывались на полки.
- Мало смысла в сушилке, если вокруг дождь, - сказали мы Поки.
- Я писал об этом мистеру Бену, - флегматично ответил Поки, орудуя палкой в грибной смеси.
- Надо написать, что стоит подождать сухого сезона.
- Да, - сказал продакт-менеджер. - Но мистер Бен огорчится.
Может быть, мистер Бен и огорчился, но после сезона дождей он вернулся бодрым и настроенным на успех.
- Рынок гравиолы в Германии неразвит, - сказал он. – Люди пока не понимают суперэффективности гравиолового чая. К тому же требуются медицинские заключения и сертификаты. Иначе колоссальные штрафы. О, эта немецкая бюрократия!
- Европеистика, - поддакнули мы.
- Гравиолу пока продаём в недостаточных объёмах, - сказал Бен. - Через знакомых, друзей знакомых и родственников знакомых друзей. И рентабельность существенно меньше, чем 500%. Необходимо активизировать в Сети продвижение и узнаваемость нашего бренда. Надо вложиться в раскрутку сайта.
«А также имплементировать», - хотел ввернуть я, но промолчал. Мне было жалко Бена и Катрин. Образ немецкого колосса трещал, и ноги его подкашивались.
Параллельно гравиоловой лихорадке, наши немцы начали развивать побочный проект, призванный поддерживать производство на плаву.

Однажды Юля вернулась  от них с новостью:
-У соседей большие перемены.
- Они ждут ребёнка?
-Почти. Взяли щенка на гравиоловой ферме.
Я, конечно, побежал смотреть и знакомиться с новым обитателем нашего двора.
-Щенок в коробке. Он спит и очень болен, - сказал Бен.
-???
-Ему откусили хвост. Кажется, сломано ребро и проблемы с шерстью.
Я заглянул в коробку. Там лежало что-то жалкое, чёрное, дрожащее.
-Кормили?
-Он не ест. Мы предлагали. Болеет.
В миске сиротливо сох комок варёного риса...

Пришлось зайти домой, взять немного куриного пудинга, который на обед; Роберт оскорблённо посмотрел нам вслед. Чёрный щенок жадно слизал с пальца куриный пудинг и чуть не обглодал руку до костей.
- Есть телефоны врачей. И надо потравить паразитов, сделать прививки…- предложили мы.
- Не надо врачей. Мы его поим гравиоловым  чаем. Всё пройдёт. Гравиола лечит всё.

Щенка назвали Тони.
Катрин сказала:
-Tony. Красивое итальянское имя. Он же чёрный, будет Тони. Мы дали гравиоловый чай. Ох, too much parasitos!!! Из него выходят черви, очень большие. Мы сфотографировали. Хотите посмотреть снимки?
- Как-нибудь потом…

Тони оказался девкой. Мы не удивились и переименовали её в Антонину. А после того, как из Тоньки начала клоками вылезать шерсть, Антонина получила фамилию Шелудяк.
Бен и Катрин лечили собаку немецкими народными средствами - натирали спитым кофе и поили гравиолой.
-Гравиола лечит всё!  - изрекала Катрин.
Через неделю на крыльце у немцев поселился ещё один щенок.
Черри.
- Тony будет не скучно, а потом они родят новых щенков. Наш продакт-менеджер сказал, что их потом можно будет выгодно продать, по 20 долларов за штуку. Хороший вспомогательный бизнес, - изрёк Бен.
Здесь возмутился даже Роберт.
- Вот эту беспородь за двадцать долларов? Да кому они нужны?  -  И он презрительно махнул хвостом в сторону Тони и Черри.
Щенки росли, пили гравиолу, исправно гадили нам на крыльцо.
Немцы решили, что пришло время  заняться их воспитанием.
С самого утра звучали отрывистые немецкие команды:
-Найн! Найн!
У нас стыла кровь в жилах. Сами собой накладывались свиcт «Юнкерсов» и автоматные очереди.
-Аус! Аус! - кричали немцы.  - Шайзе!!!
Печь в саду напоминала о сложных временах Второй мировой...

Потом Бен и Катрин вновь  укатили в Германию поднимать рынок гравиолы.  Щенок Черри заболел и умер.
- В такое время года заболевания у кхмерских собак довольно часты, - меланхолично сказал Поки.  - Мистер Бен был огорчён и велел купить ещё собак.
За короткий срок у нас сменилось несколько разных щенков. Мы запомнили только Бейли,  потому что заставили себя не привыкать к новым обитателям немецкого подворья.
Умерли все, осталась одна Тони.
А потом и она сбежала.
Искали её всем кварталом, да так и не нашли.

Вскоре вернулись немцы.
- Мы будем строить дом, - сказал Бен. - Мы договорились с хозяином соседнего красного флигеля и переедем туда. Флигель маленький, но участок возле него большой.
Я построю там трёхэтажный дом и с большой выгодой продам. Сушильный цех будет служить складом стройматериалов и подготовительной площадкой. Полки-сетки  пригодятся для просеивания песка для бетона. Бетона потребуется много.

«Жилтоварищество заключило с Виктором Михайловичем договор, по которому Полесов обязывался привести железные ворота дома в полный порядок и выкрасить их в какой-нибудь экономический цвет, по своему усмотрению.
Виктор Михайлович с энтузиазмом взялся за работу. Два дня ушло на расклепку ворот. Они были разобраны на составные части. Еще несколько дней пошло на осмотр повреждений. А потом в городе произошла неприятность — на Дровяной лопнула магистральная водопроводная труба, и Виктор Михайлович остаток недели провел на месте аварии.
Когда организаторский пыл Виктора Михайловича несколько утих, он снова подступил к воротам, но было поздно: дворовые дети уже играли чугунными завитушками и копьями ворот дома № 5. Увидав разгневанного слесаря, дети в испуге побросали завитушки и  убежали. Половины не хватало, и найти их не удалось.
После этого Виктор Михайлович совершенно охладел к воротам»

- Brilliant idea, - привычно сказали мы. - Но в Камбодже сложное законодательство о владении недвижимостью. Иностранцы не имеют права покупать землю, а если дом будет стоять на участке...
- Это несущественно, - сказал Бен. - Мы вселяемся во флигель через три дня. Хотите переехать в наш дом?
- Ваша бугенвилия огромная и развесистая. В вашем доме прохладней. Мы согласны. Но надо уведомить арендодателя.
Арендодатель приехал в тот же день. Потрясённый, он смотрел на монструозную полупечь, и переводил взгляд с Бена на нас, потом снова на немцев.
- Что это?
Бен молчал, внимательно наблюдая за движением облаков. Катрин рассматривала маникюр.
- Мы думали, что вы знаете... – сказали мы.
После бурного обсуждения осталось два варианта.
1) Демонтировать печь и сделать «как было»;
2) Перенести печь на новый участок.
Бен с тоской посмотрел на нас. Как сталинградский военнопленный.
- Да пускай остаётся, - проявили мы широту русской души. - Нам не мешает.
- Хоть кто-то позаботился об игровом домике для маленькой собачки, - кивнул Роберт. - Мне необходимы развивающие игры.

За сезон дождей печь подёрнулась романтичной чёрной плесенью, под арочными сводами поселились жабы, ящерицы и бурундуки.
А, возможно, единороги и летучие мыши.
Роберт часами охотился за ними и очень развивался.
Время от времени он напарывался на ядовитую жабу или сколопендру. Иногда жабы объединялись и давали ему сдачи.
Тогда развивались мы.
Звонили посреди ночи ветеринарам, везли к ним Роберта по разбитым фронтовым дорогам тёмного Сианука.
Подлец-собака пускал ртом пену, но не сдавался:
- Охраняю вас днём и ночью. Если бы не я, давно бы вас жабы заели! А что я вижу за свою ответственность? Где благодарность? Хоть бы кусок колбасы бросили! Можно даже ненастоящей, ненемецкой...
Как бы то ни было, чудо-печь осталась. Она внесла в нашу жизнь дефицитный в Камбодже элемент готики и средневековой мистики. Её необычная архитектура и зловещий красно-черный колер надёжно защищают дом.
По крайней мере, нас ни разу не обокрали, а на это жалуются все иностранцы в Сиануке.

В намеченном под реконструкцию красном флигеле жил пожилой француз с возлюбленной кхмеркой. По каким-то непреодолимым обстоятельствам он был вынужден вернуться во Францию.
Это случилось  через неделю после нашего приезда в Сиануквиль, мы видели его только один раз.
Он сидел у крыльца и плакал, прощаясь с остатками увядших цветов у входа и прудиком за домом. Последние два года он парил в сладких клубах волшебной травы и почти не выходил за порог.
Цветы увяли, прудик пересох, золотые рыбки разбежались и ему было невыносимо жаль себя, ушедшей молодости, несбывшихся надежд и всего-всего.
Кхмерка гладила его по голове, французские слёзы капали на красную землю, собаки и жабы притихли.

«Всё земля приняла
И заботу, и слёзы, и пламя
Полыхал над землёй
Небосвод как багровое знамя».

Француз уехал, но оставил свою ауру, которая подавляла двигательную активность. Полки-сетки были разобраны, на складе стройматериалов медленно каменел оставшийся от печного периода цемент.
Участок зарос травой в человеческий рост, продакт-менеджер Поки целыми днями качался в гамаке, немцы выходили на улицу всё реже.
Зато на крыльце появились две новые собаки, Тайгер и Тринити. По ночам они заходятся в истерике.
  Тринити завывает сложными руладами на высоких тонах, Тайгер басит на бэках.
- Найн!!! - кричу я спросонку. - Аус! Катцен дрек!
Иногда собачьи вопли не прекращаются до утра, и нам кажется, что немцы построили маленький собакоперерабатывающий заводик.
Но спросить не представляется возможным.
Соседи почти не выходят, и только густой травянистый запах курительных зелий говорит, что жизнь во французском флигеле всё-таки есть.
Даже два подарочных массажа, которые мы предоставили Бену с Катрин за отлично выполненные работы по реконструкции нашего салона, их не расшевелили.
«Камбоджа обволакивает», -  убеждённо говорит наша хорошая знакомая, прожившая здесь восемь лет.
Мы  с ней согласны, но пока не сдаёмся.

P.S.

- Спасибо, Vitaly, - сказал мне однажды Бен. – Никто никогда не хвалил мои бизнес-идеи. А ты сказал: «Brilliant idea». Родители всегда смеялись надо мной.
- И надо мной, - сказала Катрин. – После твоих слов мы поверили в себя очень!
Может быть, это ляжет несмываемым грехом на мою душу; а, может, наоборот  - зачтётся мне на небесах. Кто знает?

P.P.S.

Зима кончилась. Перед сезоном дождей Бен с Катрин выписали из Китая сушильный шкаф, ещё два каких-то дорогущих аппарата, всего на сорок тысяч долларов и опять уехали в Германию. 
А китайские инвесторы-строители разломали и разгромили наш тихий уютный Сиануквиль, и мы перебрались в Пномпень. В свой красный флигель Бен с Катрин не вернулись, на письма не отвечают, последнее обновление гравиолового сайта датировано 2018-м годом.
Так и хочется повторить за Чеховым: «Мисюсь, где ты?»


Виталий Смышляев ©

Tweet