Уважаемый производитель, пишу вам в минуту душевного волнения, даже отчаянья. Поэтому прошу  не осуждать за некоторую  эмоциональность, поймите, – я полноценная женщина, супруга, ха-ха!,  и мать,  и этим все сказано. Ваша ёбаная хлебопечка – адское зло и гиена огненная. Она идет вразрез с  христианской заповедью о жене ближнего, если вы  вообще верующие и понимаете о чем это, в чем я крепко сомневаюсь.
    Рецептура прилагающаяся к печи, – эти тысяча и одна плюшка – сказки известной бляди Шахерезады, – ёбаная, скрытая, грязная порнография со схематическими рисунками типа взвесить, отмерить, добавить яйца и бляяядь РАЗРЫХЛИТЕЛЬ. 
  К своим сорока, плюс двадцать … нет, скорее минус двадцать. Короче, с мужиками нихуя не понятно, как исчислять годы супружества – то ли  плюсовать и радоваться, то ли списывать лучшие годы в гавно и доживать как придется.
  Еще короче, – двадцать лет замужем за Виктором (чтоб он подох блядюга), я не  знала что такое разрыхлитель и главное, производные от этого блядства глаголы –  разрыхлять, взрыхлять, взрыхлил, взрыхлим (тут вопросительно и задорно), а взрыхлим-ка (тут утвердительно и повизгивая в предвкушении) и еще – рыхлая, хотя это не глагол. Чувствуете нотки похоти? Нихуя?! Это потому что вы бессердечные скоты! А вот я чувствую,  прям осязаю израненным женским сердцем и  душой.

    Соседка Алла Константиновна, эта молодящаяся пергидрольная латентная блядь под пятьдесят, однажды презрительно бросила мне  в лифте: «Магазинный белый вызывает брожение в кишечнике…» Батон торчал из моей сумки. Это были первые и последние слова, которые я услышала от нее за десять лет проживания на одной лестничной клетке. Роковые слова…
    Пошла в пизду, подумала я тогда, и сказала: «Да вы что?! У вас новая шубка! Натуральная?».  И  ведь действительно, Виктор передел даже при исполнении супружеского долга. Ну как пердел, –  удовлетворенно попердывал по завершении полового акта – такая милая семейная традиция.  Но это мне чудились нотки  искреннего удовлетворения, а на поверку оказалось  – наглое мужское вранье. Тупо пердел короче – мол, отъбись уже.  Любящую женщину не трудно обмануть, да! Плачу блядь, слышите?!
  И вот, однажды, я решила внести разнообразие в семенную рутину, – купила ёбаную хлебопечь  с прилагающейся рецептурой вкусной выпечки. Всю жизнь жрали классический нарезной батон, дай бог здоровья его изобретателю и дизайнеру, потому что этот батон как граненый стакан Веры Мухиной – символ эпохи, и вот на тебе, – хуй меня дернул  перейти на домашнюю сдобу.

    Виктор очень обрадовался новшеству, он человек технический и как всякий мужик обожает всякую ебалу с кнопочками и огоньками.  Прям вот загорелся муженек получить к ужину булку свежего хлебушка. И говорит: «Зин, я за разрыхлителем».
  Ой, бля…сердце - сердечко мое! Простите, прервусь. Пойду, положу под язык валидолу. Это жопа какая-то! Ну кто скажите  придумал этот ёббанный разрыхлитель, покажите мне его! Пусть поет это по слогам, пока я буду прокручивать его мудя в бабкиной мясорубке.
  Засим продолжаю. «Нахуй он, Вить?» – говорю мужу. «Тут так написано.» – говорит. «Пиздуй, милый, – говорю, – вот тебе список чего докупить.» Он прям  веселый рванул в продуктовый. И тут я вспомнила, – майонез блядь, эта альфа и омега, сметана для нищих, абсолютный соус! Виктор так его любит, но купить  нипочем не догадается. Козел ебучий!  Простите, накипело. Ееббучий козел! Простите…

  Закругляюсь. Выскочила я ему вслед, думала у лифта поймаю. Хуй! Только записка на полу белеется похоронкой любви. Плачу блядь, душат слезы! Простите за эмоции. Короче, белеется у самого порога квартиры Аллы Константиновны. Я ее подняла и прислушалась, – ошибки быть не могло – за дверью хохотал мой Витя.
Только он умеет ржать как ёбнутый ишак! Надо только его очень развеселить. Что может так рассмешить сорокалетнего, прямо скажем скучного мужчину в квартире соседки – пятидесятилетней холостячки? Не знаете? А я вам расскажу...
    Вся не своя, я толкнула дверь и она открылась. Прям напротив, – кухня и стол. В глазах все поплыло. Только смутно помню запах свежеиспеченного хлеба, все остальное в тумане. Прям густом-густом. Всплывают лишь разрозненные детали, смутные, почти неразличимые. Витенька смеется…Стол…Хлебом пахнет. А на столе блядь, Алла Константиновна, – запросто, в одних шлепанцах и  бигудях!  Лежит растопырив голые ляжки, а Витя, мой Витя, который в магазине за продуктами! – хозяйственно взяв оттопыренный хуй в руку,  натурально рыхлит ей волосатую пизду.  Ну словно маленький играется – водит, тычет, натурально рыхлит, как грабельками в песочнице, смеется падла, –  того гляди  заиграется, да засунет. И засунул бы, кабы не я, а вернее эта блядь в бигудях.

  Ей эти пионерские игрища очень нравились, и судя по скорости с которой они от чашки чая, бесед о погоде, пары бокалов водки, прямо с порога перешли к форменному блядству – это твердо вошло у них в привычку! Вдруг она увидала меня, – ляжки схлопнулись, Витя обиженно и недоуменно застыл с хуем, недорыхлив грядку.
    Я тоже была запросто, в фартучке и с кухонным ножом.  «Зина, разрыхлитель…» – это все что сказал в оправдание Виктор. Алла Константинована мне ничего не сказала, она визжала в трубку, вызывая  полицию – и это было к месту. Женщины, несомненно более конструктивны. Дальше все смешалось, как говорится…
  Вашу ёбаную печку, я разнесла о его непутевую башку. Подала на развод. Картину взрыхления…Ой, блядь, сердце! Не могу короче забыть, и простить его не могу, хотя люблю суку! Покупаю только черный.
  Зачем пишу? Вот блядь не пойму я, нахуя разрыхлитель, если у каждой нормальной хозяйки  есть в дому  обыкновенные дрожжи?

Tweet