Давняя история, году в 1977 случилась.
Дело было поздней осенью, на улице ветер с дождём и ноздреватым снегом, да и смеркалось. Да что там смеркалось - смеркнулось уже во все края.

Прибежал я домой из института, а меня бабушка встречает.
-Ты уж сходи за лекарством, врач сегодня выписал, дед дежурит в гараже на сутках. Да поешь-то сначала.
- Да ладно, что я буду сто раз переобуваться, давай рецепт, я мигом.

Дёрнулся в ближайшую аптеку - нету, в ещё одну-тоже нет. Пришлось на Тверскую чапать по месиву этому, там нашлось, только очередь отстоял долгую, а что делать.

В обратку решил на троллейбусе ехать, ну и что, что там три остановки,- хоть ноги не промочу больше топотанием. Зашёл на конечную, дождался рогатого,- а народу тьма тьмущая. Мне-то что, физкультурнику,- дождался, когда все, кто на дальнее влезли и сам втиснулся, ногами остальных отбрыкивая. Поехали, значит..

Кто в те времена на общественном транспорте после работы добирался, тот знает. Душно, сыро, табаком и перегаром прёт, да и псиной какой-то, что ли. Обычное дело. Тут чую – потянуло чем-то. Да не, не говном, а духами какими-то. Не наш запах, неземной какой-то..

Мне пора уж оверштаг, или как там разворот по-морскому, делать, ну чтоб лицом к двери быть. Хоть я и худой был тогда, но всё равно – габаритный. Крутнулся, значит, ворохнул народ, а тут кто - то пискнул тихонечко, как заяц, но человечьим голосом, да. Я головой повертел - люди, как люди вроде, вниз посмотрел – а там…

Точно мне неземное чудилось – былинка такая тоненькая, в пальтишке таком красивом, в шляпке чудной набекрень (это я её локтём случайно видать задел), личико у неё фарфоровое и глаза огромные, как у Бемби из мультика.

Да куда там Бемби этому,- Дед мой один раз в столовой на комбинате траванулся, так ему бабушка шишек лиственницы заварила, чтоб он сраться перестал. Там по сто грамм отвара два раза в день пить надо. Дед растягивать лечение не стал, оприходовал всю кастрюлю разом, и на работу отправился. Срать, правда, перестал. На две недели. Пришлось Скорую вызывать, они деду ещё литров пять закачали.. Вот такие глаза у чуда этого были.

И запах... Не, не такой, как от деда во время процедуры, а волшебный какой-то, капиталистический.
Тянет мне этот оленёнок лапку свою в перчатке, кожи какой-то невиданной выделки, и блокнотик.

-Мсье, мсье, сильвупле!  Я-то понял, что она по-французски ко мне, это плюс, да только кроме бонжур и мерси не знаю нишута.
- Ну, бонжур, - говорю. Вот она тут обрадовалась, как начала лопотать по-своему, а я только лапами развожу, как медведь таёжный.

- Народ, говорю,- толмачит кто речь французскую?  Ага, как же, в троллейбусе на Бескудниково.

Птичка смекнула, что везут её  маршрутом на кудыкины горы, и плакать начала. Тихонько так, не по-нашему, не в голос. Слезы, что виноградинки, а тушь не течет, это я почему-то запомнил, и что такое у меня в душе шевельнулось.
- Стой, бля!- как гаркнул на весь транспорт,- человек в беде!

Троллейбус разом и остановился. То ли водитель меня услышал, то ли остановка приспела, да неважно. Народ-то раньше участливый был. Что случилось? Что за беда?
- Да вот, говорю,- чудо чудное, диво дивное,- заблудилась в городе-герое, помочь бы надо!

Вот ведь народ тогдашний! Деньги ей совать начали, бутербродов нарезали, выпить-покурить нашлось. Водитель транспорт свой оббежал и к нам, на заднюю площадку
- Ох, ты, ёбжеть вашу мать! И куда её? Я б отвёз, да у меня провода. – На вот тебе яблоко, только не реви, не 1812й, придумаем уж что.

Посадили эту куколку на заднее сидение, у неё полны руки  еды, бутылки с пивом, деньги, только не радуется она, пуще прежнего слезами заливается. Тут кто-то на её блокнотик внимание обратил, а там схемка какая-то, правда, уже слезами размытая. Стали крутить-вертеть – Мать твоя француженка,- да тут по-русски, остановка нарисована с названием, и стрелка – как идти, с адресом. Одна остановка после моей и пройти немного. Мы пальцами в блокнот тычем - тебе сюда?
- Уи, уи, и головой кивает.
Народ и говорит: Парень, ты нашел, тебе и доставлять.
Водитель:  Я прям у проулка остановлю, там напрямки пойдешь, Ты уж доведи до цели.
- Да не вопрос.

Поехали опять. Люди улыбаются, птичка тоже, глазки прояснились, в окошко пальцем показывает - камрады, камрады!
Смекнули мы, что друзья её ждут.
Остановил водитель, лапка эта подарки раздать обратно хочет,- да кто ж дарёное назад возьмет, свернули ей всё в кулек, только две бутылки пива мне в карманы засунули.

Ну, вышел я первым, руку ей подал, а она и не весит ничего. Весь троллейбус нам в окна махал, потом они припустились, график нагонять.

Идём мы с ней по стрелке. Вернее – я иду, а былинка, считай, на руке висит и болтает что-то. Осталось через арку во двор пройти,- смотрю, с той стороны навстречу человек пять идут, руками машут. Не, не хулиганы, камрады и камрадихи её, ага.

А арку всю водой залило, стоим, смотрим друг на друга через лужу. По сухой дороге там три дома обходить. Не торопятся лягушатники рыцарство своё выказать.
- Что, Бемби, обосралась ваша Нормандия-Неман?
- Уи, уи, Нормандия-Неман, жё ву сюи трэ рёконэсан.

Вот пойди, пойми, что там за сюи, но улыбается вроде. Подхватил я эту пушинку на руки, с кульком вместе, и в лужу попёр, а она прижалась ко мне, руками обхватила. Ох, себе думаю, я ж живой человек,- хорошо, что куртка длинная, а если бы летом?

Вынес я ее, сдал с рук на руки, с кульком и деньгами. Они всё это суют, благодарят, но я ничего не взял, а про пиво в карманах просто забыл, честное слово.

Жаклин, так её звали, что-то со своими  переговорила, и за руку меня тянет,- мол,- пошли с нами! А у меня душа надвое рвётся.. Да и куда уж идти,- брюки по колено мокрые, из ботинок вода выливается, бабушка дома лекарство ждёт. Не могу я, говорю..

Тут Жаклин как-то до шеи моей дотянулась, пригнула меня к себе - Мерси, мсье Андрэ! И как поцелует меня в губы, ножку ещё так вверх в коленке согнув. Совсем неформальным тот поцелуй был.

У меня сердце остановилось. В себя пришёл только когда машина из арки сигналить начала. И нет уже никого рядом, только запах её духов уходящий, и вода с небес.

Пришёл домой, отдал бабушке лекарство, есть даже не стал, в комнате своей на диван упал, лицом в подушку. Никогда я так не рыдал в жизни.
Бабушка мне и воды и коньяка,- не знает, чем помочь, сама расплакалась. Это немного меня в себя привело, бабушку я любил очень и не хотел расстраивать.

- Да что случилось-то? Что ты убиваешься так?

-Не знаю… Мне кажется, что я сегодня судьбу свою встретил. Встретил и просрал. Навсегда.
- Ой, да ладно тебе! Сколько их, девок-то? Не кривой, чай, не косой, все твои будут. Пойдём на кухню, покушай, коньячку выпей, только немного, а то дед схватится.

Просидели мы с бабушкой на кухне чуть не до утра. Коньяк я весь выдул, бабушка про сердце забыла, наливкой угостилась. Вроде успокоился я.

Сколько уж лет пролетело, а всё как вчера как будто. И сегодня всё так же понимаю,- ведь рядом было счастье, само в руки шло, а вот  и не вышло.

Тут сказу и конец, а кто прочёл - так я и не соврал ни разу.

Tweet