Айгуль (Лунный Цветок)

Во дворе, перебирая сухими длинными ногами, стоял красавец жеребец. Я сказал красавец? Эх, беден язык человеческий. Итак, всё сначала. Во дворе пританцовывал и нервно прядал ушами жеребец-песня, конь-ветер! Во!
Чубарый окрас особенно смотрелся на фоне белого снега. Белый фон шкуры, по которой разбросаны небольшие овальные пятна чёрно-ночного цвета.


Года три тому, приключилась с Танюшкиным история. Возвращаясь из командировки из сопредельного Петропавловска-Казахского, Сан Иваныч остановился переночевать у дорожной Ашханы. Съев порцию пельменей и выпив стакан водки, Танюшкин разложил сиденья своей «Волги» и, покуривая, слушал радио. Из динамика ущемленно пищали сироты, и экс-майор подпевал им: «И снова седая ночь, и только ей доверяю я»

Послышался шум подъезжающего автомобиля. Что-то большое и ужасно шумное. Невообразимая какофония звуков, из открытых окон вновь прибывших ударила по ушам. Захлопали дверцы, шум голосов, топот ног.
Судя по жаргону, властным голосам и наглости, приехали хозяева страны.

Полулежащему Сан Иванычу было видно, как, проходя мимо старенькой «Джетты», один из братков швырнул огрызок мороженки в лобовое стекло фолькса.
Из кабины высунулась плоская и круглая как луна морда хозяина. Слов слышно не было, только браток вдруг подскочил к казаху, и, рывком выдернув того из-за руля, принялся избивать беднягу.
Ну, положим, избивать, это мы предварительно погорячились. Миг, и бандит фейсом вспахал асфальт. Вот же ругают наш асфальт, мол, мягкий он. Не знаю. Бандюгану так не показалось.

Здесь ещё трое подскочили к вертевшемуся как уж казахскому пеклевану. Мелькнула цепь, за ней монтировка. Сан Иваныч, проклиная свою русскую доброту и отечественный беспредел, полез из кабины.
Он ещё не успел сделать и трёх шагов, когда один из детин в богатырском замахе промазал мимо казаха, и кончиком цепи угодил Танюшкину по заднице. Ах, ты ж сука больно-то как!

Дальнейшее походило на избиение младенцев группой разъяренных полпотовских карателей. Ну, один точно походил на кхмера переростка. Зато второй, что по стати, что по азарту, вылитый медведь.
Последний недобитый браток сунулся было к Танюшкину с опасной бритвой. Майор нырком ушёл из-под удара, вошёл в клинч. Его локти с хрустом врезались в ключицы нападавшего, и далее был мощный хлопок ладонями по ушным раковинам дорожного хулигана. Для тех, кто забыл, напомню. Вместо правой руки у нашего героя деревяшка. Думаете больно? Ну, вобщем, да.

Через пару минут несолоно хлебавшие отморозки, суетно погрузились в свой «Крузёр», выкрикнули несколько угроз и в облаке отработанной солярки уехали прочь.
Сан Иваныч обернулся посмотреть на своего казахского напарника. Тот улыбался всем лицом и подмигивал.
- Ну и чё ты лыбишься, как стадо верблюдов? – Танюшкин насупился, - Ему чуть яйца не оторвали, а он радуется, как девка красная.
Казах, всё так же улыбаясь, подошёл к Танюшкину вплотную и, протянув руку, сказал:
- Ну, здравствуй, капитан Танюшкин!

До утра они сидели в Ашхане, пили чай, вспоминали, грустили. Валихан Сулейменов, так звали старого нового знакомого, успокоил Танюшкина, вознамерившегося сменить место дислокации:
- Не переживай, десантура, сейчас мои парни подъедут, просто я вперёд вырвался. И действительно через час или чуть более того, подъехали две спецмашины для перевозки коней. А с ними сопровождающие скакунов конюхи. Парни крепкие, битые, и Сан Иваныч успокоился.

С Валиханом они, оказывается, пересекались ещё в Баграме. Танюшкин тогда был капитаном,  и рук было две, как у нормального человека.
Долго сидели два старых вояки. Вспоминали общих знакомых: живых и ушедших. Без водки не обошлось. Приняли по пять капель. Потом, уже утром, обнялись крепко, поменялись адресами и разъехались каждый к своим баранам.

Это было поздней осенью, а весной, когда в природе началось очередное возрождение, к Танюшкину пожаловали гости. Как же он был удивлён, когда под окнами его избы остановился большой фургон. В кабине были двое: Валихан и молодой парень, его сын Темирбулат. Мужчины радостно, но сдержанно обнялись. Но, не это главное.
В фургоне оказался годовалый жеребёнок, обалденной масти. Такое, Сан Иваныч видал только в кино. Ярко-белый, с чёрными овальными пятнами. Красавец!

- Спасибо тебе, Саша, что помог тогда на трассе с теми убогими, - Валихан улыбнулся своим шайбообразным лицом, - Прими подарок, дорогой брат.
Так в хозяйстве председателя появился Айгуль, что значит, лунный цветок. Это уже потом записные умники просветили председателя, что имя вроде как женское. На что хозяин мотивировал:
- Если Айгуль, значит пацан, а если Айгуля, то баба.

Годовалый жеребёнок, это вам не ящик халвы. Тут уход такой нужен, что не дай бог. Мыть, кормить, поить, чесать. Специальными крючьями чистить копыта. А примерно года в полтора начинается выездка, там вобще аут.
Айгуль, домашними прозванный Гулькой, имел озорной характер, весёлый и беззлобный нрав. Тогда и приключилась его история с кошкой.

У домашней Муськи родились котята. Сами знаете, как в это время ведёт себя мама-кошка. Чуть что не так, шары выцарапает и не посмотрит, что с утра молоко приносил. Гулька про это дело ясен пень не знал, вот и встрял по полной программе. Пронюхав, что в доме, а именно под крылечком, появились новые жильцы, любознательный жеребёнок, решил познакомиться с постояльцами ближе. За что и получил когтями через всю морду.

С тех пор его нелюбовь к семейству кошачьих превратилась в бзик, глюк. Помните, как ведут себя собаки в присутствии кошек? Вот тоже самое, только у нас собака крупнее и с копытами. Последний раз, когда Танюшкин решил погарцевать по деревне верхом, и привязал своего тулпара к хлипкому заборчику возле правления, случился и вовсе анекдот.

Гулька увидел кошку, а кошка увидела жеребца. Обычно, у лошадей с семейством кошачьих нейтралитет. Кошка, естественно об этом знала.  А Гулька не знал, потому мчался он за дико орущей тварью сквозь деревню до тех пор, пока пришедшая в себя котяра не перепрыгнула через чей-то палисадник и была такова. Всё бы ничего, но вместе с Гулькой по всей деревне летел приличный кусок забора. Как только ноги не переломал? Но, в общем и целом, это добрый и мирный коняшка. Друг семьи. Главное, сзади не подходи, и всё будет веривелл. 

О пользе запоев

Видимо, эта гадость сидит где-то глубоко в нас, ждёт своего часа в засаде. Как та же раковая клетка или подкожная циста с маленьким дружелюбным насекомым. Пока всё нормально, их не слышно и не видно, но стоит только создать благоприятные условия, и вот оно, счастье.
Грязь, кризис, стресс, общее ослабление организма. Глядь-поглядь, а на корешках волос уже прилипли крохотные белёсые сюрпризы. Стало быть, скоро кушать начнут.

Сначала Андрюха позволял себе иногда вечером, с устатку. Так, рюмка другая, не более. Потом пришла следующая стадия, именуемая «питницей». То бишь, когда по окончании рабочей недели пролетарий берёт бутылку, иногда две, и на законных основаниях заливает бельма. Какой алкоголизм? Заслужил!

Дальше идёт подсаживание, почти как на иглу. Мягче, вы скажете? Ну, не знаю. Сам всю жизнь борюсь, самое большее, без посторонней помощи, примерно три месяца, и после начинает подкидывать. Человек, опять же сужу по себе, становится раздражительным, нервным. Всё ему не так, всё не в масть. Приходит эйфория, «синдром хозяина». Типа, вот я - кормилец, труженик, и главное - трезвый!

Потом срыв, как правило, связанный с неурядицами на службе, иногда надуманный. Говорят, в голове есть какой-то центр, отвечающий за удовольствия. И ведь работает собака выборочно. Категорически отказывается помнить похмельные ломки, заблёванный и запуганный до смерти унитаз, головные боли, потные ночные простыни. Зато, какие яркие картины рисует сука, когда вспоминает налитый стакан. Ту эйфорию, блаженство и нирвану после принятия внутрь алкоголя.
Мир величествен и прекрасен. Люди добры и красивы, а сил столько, что невольно вспоминается Архимед с его рычагом.

Зоотехник плотно подсел на стакан. Всё началось с известия о болезни отца. Вышел из больницы, с горя выпил пару рюмок в соседней забегаловке. И ты ж смотри! Отпустило!
Потом были пятницы с бутылкой водки, сваренными пельменями, накрытым столом. Ну, это отмазки от супруги. Мол, вот же я культурно, под закусь, не то, что те алкаши подзаборные. Ну-ну, подожди, Андрюшко, не срок.

Потом начались рюмки с устатку после работы. Не, пока ещё с друзьями. Приличия, как же без них? В один прекрасный… да чего уж там, хреновый день, когда Марина ни свет, ни заря ушла на службу, Андрей обнаружил себя на кухне, с пузырьком пустырника в руках. Да пох! Главное - похмелиться, а там трава не расти.

- Андрей! А, ну-ка, иди сюда, - голос председателя не предвещал Нобелевскую премию, - Присядем?
- Что-то случилось, Александр Иванович? – Михалев старался не смотреть в глаза председателя. Трясло после вчерашнего, в носоглотке стоял ужасающий запах тройного одеколона, выпитого уже сегодня утром.
- Случилось, Андрей, и ты это знаешь, брат, - Танюшкин прикурил папиросу и, выпустив дым собеседнику в лицо, резко спросил: - Что делать думаешь? Ты ж спиваешься, скотина, прямо на глазах.

- Да ладно тебе Сан Иваныч, чё это сразу вдруг - спиваюсь? – Андрей пытался сделать возмущённое лицо, но мышцы, отравленные алкоголем, не повиновались. Получилась жалкая гримаска, - Если хочешь знать, я могу бросить в любой момент. Говна-то!
- Ты можешь бросить? – председатель горько рассмеялся, - да ты ж в чмо превращаешься, прямо на глазах у всей деревни. Бабу позоришь тварь. А ты не забыл, где она у тебя работает? А это не у меня случайно пузо на пять месяцев?

- Да я ж ничего плохого не делаю, - пытался юлить Андрей, - Работаю от и до, деньги в дом ношу, не дерусь.
- Ты б ещё дрался, гнида! Так бы я с тобой и калякал тут на бревне. Ты ж каждый день пьёшь, каждый! Ну, сам хоть задумайся. Неужели ты думать разучился?
Вот скажи мне, Михалев Андрей Андреевич, я - человек пьющий? Правильно. Я - алкаш, мразь и животное? Нет, конечно. А теперь всё то же самое скажи про себя.

Андрей вспотел, хмель улетучился, словно его и не бывало вовсе. Хотел ответить, что нет мол, я не алкоголик, и не смог. А ведь прав Танюшкин, ой прав. Сегодня пятница, а я всю неделю не просыхал.
- Что делать, дядя Саша? – Андрей упёрся взглядом в переносицу собеседника, - Помоги?!

Танюшкин затушил папиросу, постучал рукой-деревяшкой по бревну:
- Ладно. Слухай сюды. В городе, в поликлинике, той, что на Пушкина, найдёшь моего армейского приятеля. Врач от бога! Но, в последние годы занимается наркологией. Чёрт его знает. Наука для нас не самая старая, мало изученная. Но Гриша - талант. Здесь дар божий, отвечаю. Да ты не дёргайся дурной, это ж не только всякие кокаины-героины. Это и по твоей части.
Записывай. Раппопорт Григорий Моисеевич. Скажешь от меня. Если он не поможет, я сам лично тебя протезом кодировать буду. Так закодирую, что неделю под себя срать будешь. Усёк? Вот и дерзай. Деньги понадобятся, скажешь. Потом сочтёмся.


Раппопорт оказался могучим евреем, под два метра росту, массивным, как скала. Усадив Андрея на стул, доктор внимательно посмотрел на него своими цыганскими глазищами:
- Слушаю вас, молодой человек.
Андрей задумался на мгновение, а потом выпалил скороговоркой:
- Доктор, я - алкоголик.
Врач чуть улыбнулся и сказал:
- Браво! Сами дошли или подвигнул кто-то?
- Танюшкин Александр Иванович, мой председатель и командир.

- Вобщем так, - говорил доктор после пятиминутных расспросов о здоровье и делах старинного друга, - Моё условие: пять дней не принимать алкоголь. На шестой день ко мне. Сеанс дорогой, но пусть это будет моим взносом в развитие Российского животноводства. Денег не нужно.

Через пять дней, минута в минуту, Андрей сидел всё в том же кабинете напротив нарколога. Чуть нервничал, не без того. Пять дней без алкоголя дались легко, сам не ожидал. Видать, не совсем потерянный человечишко.
А врач тем временем придвинулся на стуле вплотную к Андрею, только сейчас парень в полной мере осознал его массивность. Навис над ним как гора, упёрся своими огненными глазищами в глаза нашего зоотехника и начал сеанс.

Заставь сейчас Андрея пересказать то, о чем они говорили? Ноль информации, словно вычеркнули, стёрли. В памяти остался только взгляд. Ломающий, дробящий кости, рвущий нервы и сухожилия. И последняя фраза:
- Ты не будешь пить минимум пять лет! Открой рот!
Андрей распахнул рот, и врач впрыснул ему на язык какую-то пакость, по вкусу напоминающую и алкоголь и ещё чёрт знает что.
- Глотай! Молодец!

От врача до дому, Андрей добирался обновлённым и каким-то очищенным. Пытался анализировать свои ощущения. Пытался смеяться над своим легковерием, сам с собой спорил, задирался. Тут же одёргивал себя, и тут же приводил массу доводов против этих «кашпирунов». Но, в голове, злобным тараканом засела мысль. Я больше не буду пить! Я трезвый!

Дай-то бог, Андрюха. Тебе ещё жить да жить. Что там впереди, какие ломки, потрясения, катаклизмы? Чем тебя порадует Отечество, старуха-жизнь? Пишу эти строки и смеюсь. Почему? Да не скажу. Сам всё увидишь и попробуешь. А пока да, молодец. Опять смеюсь, ну что ты будешь делать.

Эмпириокритицизм и площицы

Керосин - прозрачная, слегка маслянистая на ощупь, горючая жидкость, получаемая путём перегонки или ректификации нефти (с)


Председатель взял отпуск, неслыханно! Танюшкин где? В отпуске. Кто?! Да ну нафиг, не может быть!
На дворе февраль, морозная стоячка-текучка. Заняться абсолютно нечем.
- Сан Иваныч, почему бы тебе не сходить в отпуск? – это бухгалтер Татьяна Степановна в душу лезет, - Съездил бы куда, развеялся?

Именно после этого разговора председатель надолго задумался, а, приняв решение, тут же его претворил в жизнь. Отлежусь на диване, никуда не поеду. Книги почитаю, тупо в телевизор упрусь. Имею право. Так рассуждал Танюшкин, прикидывая, как бы к вечеру свинтить из дома к Людке-эпрувёзе.

С Людкой дела обстояли хуже некуда. Танюшкин уже не раз ловил себя на мыслях о любви под старую жопу. Провались бы оно пропадом. Наваждение какое-то!
Встречались они не чаще, чем раз в неделю, в основном в те дни, когда супруга председателя уезжала в город по делам. Пару часов ворованного счастья. Сто двадцать минут забытья, отрешённости.

В данный момент хозяин лежал на диване и, вешаясь от скуки, пытался читать работу Ульянова о материализме и эмпириокритицизме.
«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется…» нэ-нэ-нэ…
Танюшкин в сердцах швырнул книгу. Владимир Ильич пролевитировал пять метров, врезался корешком в горшок с розмарином и повалил его на пол.

Сан Иваныч довольно усмехнулся. Хоть что-то приятное. Запустил руку в штаны и с наслаждением почесал свои не детские причиндалы. Хорошо! Почесал ещё раз, понравилось. Последующие пять минут Сан Иваныч практически не доставал руки из трусов. Сомнения перешли в уверенность, когда он сходил в сральник и увидел то, что собственно и должен был увидеть.

Махонькие, не более трёх миллиметров, серо-чёрные семечки активно сновали по волоскам и коже председательского лобка. Некоторые с аппетитом завтракали, временно отрешившись от игрищ товарищей.
Председатель ахнул! Вот жеж сука! Вас мне не хватало для счастья и гармонии. Морщась от брезгливости, он пытался ловить зловредных оккупантов и бросать их в унитаз. Какое там?! Пальцы, больше привыкшие к лопате, молоту или баранке автомобиля, не справлялись с гадостной мелочью.

Порывшись в инструментах, хозяин обнаружил таки небольшую бутылочку с керосином. Закрывшись всё в том же туалете, он налил маслянистую жидкость себе на ладонь и обильно смазал буйную шевелюру, покрывавшую его лобок, мошонку и околохуйную зону.  Появилось сильное жжение, зуд усилился. Словно дьявольские создания решили напоследок отгрызть председателев член.

Александр Иванович, не надевая штанов, принялся прыгать по комнате. Если бы кто-то сейчас увидел хозяина колхоза, то однозначно вызвал бы скорую помощь. Брейк-данс, усугублённый рок-н-роллом, и всё это под включенный телевизор.
С голубого экрана крошка енот призывал человечество поделиться улыбкою, а Сан Иваныч исполнял свои неистовые па и соображал, как он накажет Марамыгину, поделившуюся с ним мандавошками.

Через полчаса сторонний наблюдатель мог бы при желании лицезреть следующую картину. Председатель, сидя на табурете, при помощи бритвенного станка, боролся с растительностью на своих не мотивированно крупных причиндалах.
Двумя пальцами ущемив крайнюю плоть, и оттянув конец, Александр Иванович, как тот Ясь, косил свою конюшину.

Кто знает, что такое лезвия «Балтика» или «Нева»? Не знаете? Ну, это вам где-то попёрло. Не иначе у Господа на вас какие-то особые, сокровенные планы.
Дело в том, что те лезвия, как и многие вещи созданные на благо народа, обладают половинным эффектом.  Как это? Так объясню же.

Увеличьте обычный человеческий волос с усов или бороды, да хоть бы и с яиц, как в нашем случае, раз эдак в десять. Теперь смотрим, что делает то самое лезвие. Аккуратно, почти как по маслу, оно врезается в фактуру волоса ровно на половину. Дальше ни взад и ни вперёд. И волос, соответственно, либо ломается, либо выдирается с корнем, практически к ебене матери.

Александр Иванович, майор орденоносец, бравый вояка и хозяин колхоза, брил яйца и плакал. Он пытался петь, говорят, помогает. Но стадо виннипухов, пробежавшее ещё в детстве по его, не пуганным Моцартами и, чего греха скрывать, Сальерями ушам, нарушило слуховой аппарат председателя. Его дикий рёв (на ум приходит павший Иерихон) изгнал из дома Муську, в конюшне нервно переминался с ноги на ногу Гулька, в холодильнике свернулась абсолютно свежая сметана, спижженная супругой накануне из молочного модуля.

Хозяин сидел и тупо смотрел на голенький «подбородок». На гладко выбритой равнине, испещрённой мелкими порезами, сиротливо и неприкаянно висел член. Горестный и поруганный. Мандавошки, вместе с не рождёнными яйце-детками и буйными, тронутыми сединой кудрями, отправились в своё последнее в жизни плаванье.
Председатель закручинился.

продолжение следует

Tweet