... Гранки. Как много в этом слове манящего, как ожидает их критик, литературовед, искусствовед, да и любой, не равнодушный к судьбе отечественной словесности.... Замирание сердца. И вот они перед тобой. Добротный рулон туалетной бумаги повышенной мягкости, на котором петитом 5,5 пункта готическим шрифтом посредством некоей субстанции коришневава цвета начертаны "Коми-цыкл" и другие произведения автора. Нотка запахов легких жирных кислот и этил/метил меркаптанов навевают мысль, что это дерьмо.

Но дерьмо ли это на самом деле? Давайте рассмотрим произведения по существу. Без экивоков, намеков, умолчаний.
Написанные в тяжелый период жизненных испытаний автора, "Коми-цыкл" и другие произведения затрагивают многие серьезные проблемы, которые остаются актуальными и по сей день. Все произведения автора достаточно сложны и глубоки, однако подробный анализ поможет лучше понять основную мысль и проблематику произведений автора, поступки главных героев.

Именно тогда, в период жизненных испытаний, у автора впервые возникла идея написать "Коми-цыкл", полный драм и внутренних конфликтов. По плану произведение задумывалось как исповедь Староверова, в котором раскрывался духовный опыт автора. Однако во время написания "Коми-цыкла" автор стал понимать, что не в состоянии ограничиться переживаниями одного себя – сюжет требовал большей глубины и наполненности. Отнесшись с большой долей критики к написанному материалу, Староверов сжег практически завершенный "Коми-цыкл" и написал его заново, дополнив еще всякой хегней – таким, каким знает его весь литературный мир.

В какой-то момент у автора возникла проблема с названием произведения. Было несколько рабочих версий, среди которых «Рассказ транскрибатора», «Под шконкой», "В ебенях". В результате он остановился на варианте «Коми-цыкл и другие приключения Шурика». Но цензура потребовала сократить название и оставить только "Коми-цыкл".  Суть и смысл названия произведения заключается не только в уголовном наказании за копирайт и транскрибацию, но, прежде всего, в душевных муках транскрибатора. Любое злодеяние влечет за собой неизбежную транскрибацию, и скрыться от нее невозможно.

Текст, может быть, и не свеж. Но духмян и не ординарен. Сразу вспоминаются походы в магазин (на коми языке - вазусянин) при прежнем режиме. Там было также - духмяно и не ординарно. Поражают используемые автором обращения героев его повествований. Например, "Яр тур Всеволод". Или "O mi ruteni, per vos orient convertandum spero". Так и вспоминается героический эпос "Беовульф" или "Парцифаль" Вольфрама фон Эшенбаха. Но Староверов - не Вольфрам фон Эшенбах. Хуже он или лучше? История все рассудит. Между Староверовым и фон Эшеенбахом девятьсот лет разницы.
Народен ли автор? Безусловно да. Его стихи:"... Все кваском родным запиваючи, Мать святую Русь поминаючи..." не оставляют никаких причин усомниться в этом.

Злободневен ли автор? Сразу надо ответить, что тема сисек, если раскрыта, то только в образе светской львицы Анны, которая, будучи выданной замуж по расчету, а не по любви, мерилась сиськами с Элен Курагиной в салоне Анны Павлоны Шерер. То же самое и с темой ебли. Каким-то намеком это раскрывается в одном из героев - мышином жеребчике Вронском, котрый любил свою кобылу Фру-фру. Но потом сломал ногу (или руку, или позвоночник, не помню).

Это основные проблемы автора, с которыми ему еще предстоит как-то справиться в своих будущих произведениях. Зрелый возраст автора (а судя по намекам в тексте, он вместе с М.В. Ломоносовым шел с тресковым обозом в Москву, но по дороге сбился и пришел в Пермь), позволяет надеяться, что он легко раскроет в будущих произведениях эти темы.

Что остается сказать автору? Конечно, я нихера не читал его креативы, но однозначно призываю его отпилить пальцы Тубольцеву, по рецептам коренных и малых народов Севера наварить рыбьего яду,  напоить им акуниных, донцовых, сорокиных и прочих бумагомарак (я больше фамилиев современных пейсателей не знаю) и уверенно занять свое место в русской литературе. Чтобы твоими произведениями, Староверов, наслаждалась не кучка эстетов литературного салона удафф.кома, а широкие народные массы.