Три патайских дня
Было у меня,
Было у меня с тобой.

Я их не звала,
Я их не ждала,
Были мне они даны судьбой.

Припев:
Как же эту боль мне преодолеть…

Три дня в Патайе остались в памяти лишь двумя событиями. Муж перестал бриться и отказался принимать пищу. В семь часов утра он выходил к завтраку, съедал яйцо в всмятку и, придерживая рукой ноющую в поджелудочной психосоматику, уходил на побережье читать Ницше. За три дня он осунулся, похудел и уверовал в бессмысленность бытия. Жизненная энергия стремительно покидала его холеричное тело, опадала во влажный песок Паттайи и прорастала банановом деревом надежды на пномпеньском Риверсайде.

В ожидании рейса в Камбоджу он вытянул свое чахлое тело на пластиковых стульях аэропорта, выпятил вверх поросший жидкой щетиной подбородок и замер.

- Не довезла! – Выстрелило в голову запоздалое раскаяние. – Помер башкир! Как есть проистек!

Но в этот момент женщина с плохим английским объявила регистрацию на рейс Бангкок – Пномпень и муж потащил унылые члены в самолет. Глядя на него, мне казалось, что жизнь его осталась блистать в глазах приласканных им в Паттайе азиатских собак.

От Бангкока до Пномпеня лететь около часа. Преображение умирающего началось еще на посадке.

- Ты видела эти облака?! Нет! Ты только посмотри на это небо! – Стремительно вращал головой и выуживал из под сиденья кресла фотоаппарат муж. Белоснежные, напоминающие вязь ангкорских башен облака, величественно плыли по ярко синему декабрьскому небосводу.

Пномпеньские пограничники ослепили доброжелательностью улыбок, непринужденно приняли в открытые ладони по 35 долларов, и звучно шлепнули в наши паспорта штампы бизнес-виз.

Моя системность порадовала заказанным заранее таксистом с табличкой «Алена энд Юра». И разочаровал дизайном забуканного отеля. Но, памятуя пятизвездочные паттайские ошибки, я сдержала в сердце стон, не бухтела и старалась не смотреть на стилизованные под шестидесятые плохо отшлифованные цементные стены.

Мужу дизайн был пох… Уже через час мы сидели в его любимом « Райзинг Сан» на 178-ой и он объедался жареной на гриле тайгер фиш. Глядя на то, как он уминает рыбу, зеленую фасоль и картофель фри, я убедилась, что так искусно, как Юра, изображать панкреатит еще никто не научился.

Вечером я принимала гостей, раздавала долги отсутствия украинским салом и пила горилку. А Юра раз метался между отелем, ночным рынком и супермаркетом,. Носился по Риверсайду и жарким ночным переулкам Пномпеня . Время от времени он врывался в номер с кульками папайи и манго, с пластиковым ланч-боксами рыбы, а то и с косяком местной травки.

- Ну, как! Как ты могла увезти меня в эту Паттайю, - истово шептал мне муж в ритм скрипа отельного ложа. Ты же чувствуешь как пахнет воздух этого Королевства.

Я вдыхала доносящийся с местного базара запах гнили и тлеющих углей жаровен и понимала, что мой веселый уличный пес никогда не станет гламурным терьером.

Утром следующего дня мы нежились под мягким декабрьским солнцем Пномпеня. Плавали в бассейне отеля «Камбодиана». В спорзале, в ресторане, в холле нас все узнавали, приветствовали.

- Мадам! Мистер! Вы вернулись! Ах! Как мы рады. – Они так радовались нашему прибытию, что мне вспомнился деревенский детский сад в провинции Кампогспы. Вспомнилось, как прыгали , махали руками и радовались, завидев нашу машину, местные дети. Как глядя на привезенные нами коробки со сладостями, восторженно визжала и сжимала кулачки крошечная смуглая девчушка.

Радость кхмером заразительна и смею думать, что искренна. У нас наступила эра умиротвения.

- Днем бродили по набережной, 240 –ой и родной 130-ой. Объедались фруктами, бифштексами от Дидье, праун-салатами, том-ямами и ананасами. Вечером любовались закатом на Тонлесапе и ржали над незыблемой, как звездное небо Сиама, аэробикой Риверсайда.

Но, уже через день, не дожидаясь тропикоза, я решила переселиться в другой отель. Почему-то только сейчас меня осенило. К стоимости отеля, в котором мы проживали, я прибавила ежедневные траты на спортзал и бассейн и поняла, что за эти деньги мы можем поселиться в любимой издавна «Камбодиане» и иметь все услуги в одном пакете. Муж не возражал. Но очень возражал хозяин забронированного ранее отеля. Милейший француз в белых льняных штанах, немедленно перестал быть найс и заявил, что мы можем покинуть его отель, только полностью оплатив проживание за шесть забуканных дней. На все мои предложения оплатить проценты букингкома и расстаться по-хорошему Француз отключал понимание английского и говорил, пусть они мне сами позвонят. С наглым колониальным отельером я не справлялась и позвала на помощь мужа.

Юра с готовностью кивнул. Вышел на улицу, дошел до ближайшего тук-тукера, дунул с ним травки и со словами «Сеня, я жду тебя за столиком» ушел к бассейну «Камбодианы».

Юру и так все устраивало. А я принялась строчить жалобы букингкому. И требовать, чтобы они перезвонили в отель. Букинг отвечал, что хозяин сам может решить этот вопрос. Француз морозился и требовал оплату за шесть дней. Взбешенная недостижимостью цели, я настрочила негативный отзыв об отеле, загнала его в гугл-переводчик, перевела на французский и разместила на букингкоме и сайте отеля. Через пять минут рейтинг отеля упал с восьми до двух баллов, хозяин позвонил мне в номер и сказал,

- Окей мадам, Вы можете уезжать.

«Не дожидаясь перитонита», я метнулась на рецепшен, сунула портье немыслимую взятку в десять долларов и попросила помочь мне вынести багаж.

Через пять минут, увешанная фотоаппаратами и сумками с ноутами барангесса садилась в груженый чемоданами тук тук. Обещала бегущему следом французу немедленно снять с буккинга мерзкий пасквиль, дарила улыбки, сенкью, мерси и окун персоналу и отправлялась в «Камбодиану».

В новом отеле меня встретили, как родную. Поселение длилось минут пять. Прохладный большой номер с видом на сад был прекрасен. Еще через минуту я спустилась к бассейну и предстала перед охреневшим, дремлющим у воды мужем, в образе всемогущей Лары Крофт. В доказательство собственного всесилия я предъявила ключ от гостиничного номера!



Фигура третья, пномпеньская.

Шесть дней в Пномпене пролетели незаметно. Мы не стремились вновь посетить Национальный музей, Королевский дворец или Музей Туол Сленг. Мы жили размеренной жизнью праздных экспатов. Плавали, загорали, посещали спортзал, новедывались в любимые бары, рестораны и просто бродили пешком по пномпеньским улицам.

За время нашего отсутствия камбоджийская столица изменилась. Повсеместно высятся недостроенные высотки новых отелей и многоквартирных домов. Реконструируются дороги и мостовые развязки. На Саинук- бульваре, Монивонге и на Рашен федерейшен стало гораздо меньше трафика, а Даун-таун продолжает радовать столпотворением тук-туков, мопедов и «лексусов». Китайцы и японцы щедро инвестируют в деревенское Королевство. В Пномпене возводят новые казино и торговые центры. В недавно построенный японцами ТЦ АЕОН кхмеры ходят, как на экскурсию в Европу. Ценник, кстати, тоже европейский. Старая, добрая к покупателям «Сория» закрылась на переустройство. В окрестностях Желтого рынка исчезли лавки с фэйковыми часами. Рашен маркет удивил отсутствием новых поступлений от Прада, Гуччи и Луи Вуитон. Смею предположить, что Королю удалось справиться с масштабнейшим воровством на швейных, принадлежащих ему, фабриках. А премьер-министру Хун-Сену удалось пресечь контрабанду из Тайланда.. За последний год, Камбоджа перестала быть царицей индокитайского шопинга. Цены выросли на треть. Сеть магазинов «Экспорт» , торгующая одеждой сшитой по американским квотам ,трансформировалась в сеть «Армани эксчендж» и предлагает товары по европейским ценам.

Прогулявшись по магазинам и Рашен маркету, мне пришлось отказаться от привычной тактики приобретения подарков в виде фэйковых часов, сумок и кошельков и покупать завезенные из Вьетнама кроссовки и качественные камбоджийские подделки спортивных рюкзаков «Киплинг».

В популярных ресторанчиках центра столицы цены выросли процентов на двадцать и средняя цена основного блюда около шести долларов.Но суп Рhо на 178-ой, по-прежнему стоит 5000 риэлей.

Рынки порадовали стабильностью. Базарные продукты стоят так же, как и два года назад. Килограмм манго – доллар. Одна папайя –доллар, два очищенных ананаса- доллар. Курица 3-4 доллара, свинина пять долларов за килограмм.

Курс доллара к риэлю не изменился. 1 американский доллар равен 4000 риэлей.

Бензин упал в цене и стоит около 80-ти центов за литр.

Что касается сферы гостиничных услуг. Могу сказать, что предложение увеличилось на треть, но качество услуг осталось прежним. То есть, никаким. Избалованные нашествием туристов кхмеры поняли, что спрос существует, а вот бороться за постоянного клиента азиатам недосуг.

Двенадцатичасовой ланч кампучийцев по-прежнему нажорист и стабилен.

Минимальная заработная плата за четыре года увеличилась с 80-ти долларов до 180-ти! Благодаря бурному строительству у кхмеров появилась стабильная работа. За два последних года кхмеры обновили все соединяющие Пномпень и главные города провинций дороги. Четыре года назад в сезон дождей невозможно было доехать до Кепа или Баттамбанга. Дорога до Сиемрипа занимала шесть-семь часов сплошной красной пылевой завесы. Сейчас дороги Камбоджи можно назвать хай-вэями.

Цены на аренду жилья в Даун-тауне увеличились, но через реку от Риверсайда возвышаются новые аппартмент-хаусы , в которых светлые, большие квартиры сдаются по 20 долларов в сутки. Пол года назад камбоджийцы приняли закон о запрете покупки жилья иностранцами в старом центре столицы.

Пномпень стремительно меняется. Закрываются старые рестораны, открываются новые. Переехавший с 5-ой на Риверсайд Дидье, не совладал с арендой и вернулся в старую « Ля Патату». «Оскар», по-прежнему, популярен и манит многолюдьем у барной стойки. Музыкальный репертуар уличных дискотек изменился. Заунывные кхмерские песнопениями сменились «ритмической» англоязычной попсой. Вдоль Тонлесапа возвели новую часть набережной. Всего лишь за год кхмеры построили просторную дорогу вдоль Тонлесапа, от отеля «Химавари» до «Аеона». И дорога эта - прогулочная! Там не торгуют ракушками, жаренными муравьями и лотосами! Туда выходят на пробежку, на променад с детьми и свидания с любимыми, и там же бродят оживленные группы штудирующих фото-искусство кампучийцев.

Да! Поразительно изменились сюжеты картин местных художников. На них появились люди! Не в виде замерших частей тела, а динамичные, движущиеся, живые, стремящиеся куда-то люди! Прогулявшись по художественным магазинам 178-ой, я была удивлена и изменением цветовой палитры картин. Но слава Будде, феноменальный камбоджийский красный цвет, остался прежним!

В общем ,за шесть дней в Пномпене мы побаловали свою ностальгию. Встретились с друзьями, проведали места минувших нашествий и сражений. Набили сумку прикупленными родным и близким подарками. Попытались взять в аренду машину, но хозяин конторы потребовал в залог паспорт и, послав его к Будде, мы сторговали такси до Кепа за 50 баксов. Оставив часть вещей в камере хранения «Камбодианы», мы отбыли в наш любимый, кхмеро-французский, приморский Кеп.