Вы товарищи, не ахуели туд пра Новый гот писать, скаты? Отмечал он, блядина, ебался, как сцуко слон, сжог нахуй бороду дет Морозу, атпиздил ментоф и пракурора. Вы бля все выдумщики нах. Разве можэт русский чилавек помнить каг он фстретил этот ебучий новый гот нах? Да хуй. Не можэт. Часам к девяти бальшинство люду ужэ накочегариваецца в полную лепёшку. Я нах так ваще сцуко за неделю начинаю колдырить. Привыкаю. Чтоб на Новый год шлёпанцы не откинуть. Помню всё дисятисекундными атрыфками. А вы блять туд пишите хуйню нереальную. Я лично более-менее начинаю саабражать числу к пятому января сука. А некатарые ещё пишут, как они паебались. Смиюсь вам в лицо. Ктож на новый гот в состоянии ебаца?

Вот я сейчас вам правду-матушку рубану в ваши атравленные грошовой фантазией мазги. Открою сцуко секретные архивы. Хоть мне это и тяжело, так как не помню нихуя. И так как саму фстречу Нового года я не помню ваще, то расскажу про то как на работе рас отметили. В опщем слушайте и не пирибивайте.

Конечна в стройуправлении карпаративака, это не то что в офисе. Это намного готичней и экстримальней ёбана. Паэтому я должен для начала познакомить вас с действующими пирсонажами таво беспизды ракавова вечира. Итаг:
Пиранья (Михаил Степаныч)– наш мастер. 18 лет сидел где-то пад Магаданам за разбой и грабежы. Сохранил о том месте добрую память, один единственный зуб и запускающийся когда ему вздумаецца мочевой пузырь. Характер у ниво скажу очень мягкий, но когда сука ругаецца ваще нихуя нипонятно, А чо Пиранья спросите вы. Так у этой милой рыпке  зубоф дахуища и фсе сука мощные и острые, а у этого долбона один и тот скоро вывалицца к хуям.

Эдик – ваще ебанутый тип. Нервный ёбана. Худой, малой, задиристый, лезущий в каждую пизду гандон, к тому жэ щитающий сибя Напалионом (не тортом). Началось с того, что все стали называть его Пэдик. Только букву «п» каг бы нивнятно произносили. Эдик бесился, но сделать нихуя нимог. Хуле дрыщ-то мелкий, пятиклассник и то наверное ушатал бы его.
Кароч раз к нам паступил какой-то даун с ПТУ. Типа практика. Ну и бля услыхав такое дело, тожэ начал называть Эдика - Пэдиком. А практикант хуле здоровый, как кабан. Спарцмен. А Эдик наш в пуп ему дышал. Или дажэ ниже. Ну и затаил наш Эдик на этого гандона злобу. И как-то раз, когда протекал мирно абед, слышим сцуко дикий, нечеловечиский крик этажом нижэ. Так кричит самка слона в придсмертной агонии. Хуярим всем табором на пасматреть и видим такую нах вышыбающую мозг картину.
К крюку на потолке привязана верёвка. На верёвке привязанный за ногу висит практикант и истекает кровью, как свинья на бойне. Рядом стоит Эдик с ебенячим резаком и на пузе у казла выводит сваё имя. Причом арёт громче чем подранок.
- Запомнил сука!!! Эдик!!! Запомнил сука!!! Эдик!!! Запомнил!!!
После этого все как-то резко перестали коверкать его имя.

Африка – туд всё просто. Чувак из средней Азии. Чорный. Поэтому Африка. Имя непроизносимое ваще. Или таджык или узбек или…кароче вариантоф дохуя. Безобидный, до тех пор, пока не назавёш его козаёбом или там чурбаном зачуханным. Тогда обижаецца и может зарезать нахуй. Наш сука баевой таварищ Гена Маркович, очень близко ощутил дыхание смерти, когда прохадя мимо Африки, бросил небрежно «работай жывее черномазый или ослица твоя вчера закаканое очко не подставила?». Африка неспеша поднялся. Отряхнул штаны. Немного задумался о вечном. Когда Генчик уже было отправился па сваим делам, сорвался с катушек.…Скажу, что врачи насчитали у Гены многочисленные переломы рёбер, сотрясение мозга, огромную гематому на лбу и…18 укусов. Они всерьёз хотели делать прививки от бешенства, когда им всё-таки объяснили, что кусал человек.

И вод 30 декабря сидим мы дружной сомнительной кампанией в нашем строительном вагончике. Я, собственно, Пиранья, Эдик, Африка и жарим не по деццки водку. Керосиним её радимую так, чтоб ей мало не паказалось. Мстим ей за все наши беды. И вот когда мы достигли состояния «табуретка» (сидим как прибитые к стулу и встать не можэм) своё веское и беспезды роковое слово берёт Пиранья.
- А фто флоптики, не фыдвинуца ли нафей друфной кампафке в кафефку? А то как фуки фидим ёпта.
Пака расшифровали текст, осилили ещё по двести.
- Ахуеть – заметил Африка и начислил ещё.
А ещё, забыл сказать. Пиранья всегда трезвый. Только 350 пьёт, а потом сидит слюну глотает. Если норму переберёт, всё пиздец, обсыкаетца. Мачевой Пираньи, измученный Магаданом, может непроизвольно запустицца в любой мамент.  Тогда интересно наблюдать, когда у него неспеша темнеет штанина и штыб стаит такой…характерный. А нахуя оно такое нужно? Вот и сидит старичок. Постицца.
- А чо правда пацаны – неожиданно оживился Эдик. – Сидим шо бляди в этом свинарнике и ужираемся. Нимогу больше. Хочу свежим воздухом дышать.
- Вийди наулицу и диши скока влэзит – посоветовал Африка.
- Да бля надышался, хватит. Пиранья прав. Идёмте в кафе. Посидим как люди. Девки там…официантки. Деньги есть хуле. Выебем блядей можэт, пизды дадим каким обмылкам. Фспомним молодость.
- Поддержую – пьяно икнул я. – Тока в кафе таких синяков всё равно не пустят. Наливай.
Эдик вскочил и чуть не опрокинул едва начатую бутылку. Это мы бы ему врядли простили.
- Так всю жизнь…в дерьме…в этой кануре… - начал захлёбывацца он.
- Ладно угомонись – посоветовал я. – Щас чо нибудь придумаем.
Думаю, надо идти. Вдруг поебацца перепадёт.

Кафешка находилась в километре от нашей стройки. Мы запаслись горючим и не спеша, потоптали в сторону кафе. Оттуда, нарушая зимнее безмолвие, пробивалась весёлая музыка.
- Гуляют люди – позавидовал Эдик и ускорил шаг.

Перед кафе мы абнаружили скопление иномарок. Внутри полным ходом гремела чья-то карпаративная вечеринка. На пороге стояли разодетые люди и курили. Я подошол к одному чертогану с виду вроде, как охраннику.
- Слы брателло, чо тут ваще за движуха? Места свободные есть? Тёлки присутствуют на предмет ебли? – спросил я и качнулся.
- Нема братан – добродушно ответил он – у нас тут юбилей и новый год заодно…организацыя выставляецца. А вам чо зависнуть негде?
- Ага – уныло кивнул я. Идти обратно не хотелось. Такой облом блять.
Я подошол к товарищам и объяснил ситуацию.
- Я фичас фсё улавжу – отозвался Пиранья и двинулся к охраннику.
Ну думаю, пиздец. Когда Пиранья чото улажывает, то можно смело идти домой. Вернулся грусный.
- Фто за люди? – посетовал он нам.
И тут неожиданно Африка взял инициативу в свои руки.
- Идьом блять – решительно высказался он и затопал к чорному как и сам входу. Странный он ёбана.
Там на пороге в белом халате, стоял и курил, такой же таджик, как и наш Африка. У нас затеплилась надежда.

Через три минуты мы вошли через чорный ход этой рыгаловки в главный зал. Зашли и стопорнулись.
- Ебать мои седые пятки. Пидары – сдавленно прошептал Эдик.
- Эбааать – отозвался Африка и куда-то катапультировался.
В зале были одни мужыки. Но только меньше всего в жизни они походили на пидаров. Огромные ряхи, перебитые носы, волевые подбородки. Пиджаки неряшливо и как-то неуютно сидящие на них. По сравнению с ними мы смотрелись октябрятами из ночальных классов.
- Программа дать кому-нибудь пезды, афтоматом исключаецца из программы – решил я за всех – Нащот поебацца тоже наверное отбой.
Тут я заметил транспарант «Боксёрскому клубу имени Евгения Кононова - 35 лет».
Хуясе.

Сели мы на единственный свободный столик. Афицыантка была сильно похожа на птеродактиля, поэтому решили не заёбывать её нащот ебли. Заказали пива. Африка куда-то сгинул и до сих пор не появился.
- Где чурка? – начал ёрзать Эдик и нервно озирацца. Говорю нервный он что пиздец. Из-за него в принцыпе вся канитель и закрутилась. Хотя первопричиной явился, конечно, Африка. Долбоёб блять.

Африка пришол минут через десять. Выглядел он так, словно его только что  выебал лось. Растрёпанный весь, лохматый. В растянутом свитере. На шее я вроде заметил царапину.
- Ты чо бля – спросил Эдик – в камаз врезался сука?
- Гразные сучькы будут наказаны – многозначительно сказал Африка – Одним пидаром мэньшэ рэбята.
- Чо блять? Каким пидаром? Ты чо несёшь сука нерусская? – фстревожился я.
В ответ Африка многозначительно прихлебнул из моего бокала.
- В общэм так – начал он – Меня от вида этих пидаров рэзка замутила и выбижял в тюалет. Там стоит адин гомек и сыт гныда блять. Я эво спрашюю «а чьто жэнский толчок занят, что пидарьё тут шлак сливает нахуй?». Он чото пробуровил типа «щас я доссу узнаем кто тут пидар, чурачка». Дожидацца пока он высиицца я нэ стал блять.
Я резко подорвался и двинулся к официянтке.
- Сколько мы должны? – резко спросил я.
Она пирипуганными жабьими глазами уставилась на меня.
- Щас пощитаю.
- Давай по резвому – теперь ужэ я нервно начал оглядывацца. Три человека, громко смеясь, двинулись в сторону туалета. Эдик чото росказывал Африке и показывал на транспарант. Тот молча пил моё пиво и кивал.
Я решил не испытывать сильно судьбу. Сунул афициантке 200 рублей и ударил резко по газам. Дойдя до столика, я зашипел.
- Да вы ахуели блять. Бегом нахуй отсюда.
Пиранья, видно вспомнив уголовное прошлое, через пять секунд уже был возле выхода. За ним резво двинул Африка, затем быстрыми шагами двинул и я. Эдик замыкал нашу пирипуганную группу. Три типа вошли в этот момент в туалет. Мы были уже возле спасительного выхода, когда тела боксёров, яростно озираясь, вывалили из параши. Я дёрнул ручки двери и уже ощутил на себе морозную свежесть спасенья. «Успели» - мелькнула мысль. Вдруг сзади раздался дикий крик Эдика.
- Спасайтесь парни!!! Я их задержу!!!
Я в ужасе оглянулся. Эдик достал из кармана начатую бутылку водки и запустил её прямо в голову одного из троицы. Бутылка разбилась словно о скалу и красными брызгами разлетелась в разные стороны. Тип упал. «Это пиздец. Посидели в кафе» - мелькнула вторая мысль.

Кафе удалялось быстро. Топот ног и клятвы убить нахуй нарушали зимнюю сказочную ночь. «Сидели б щас в вагончике и керосинили б потихоньку. Поебацца захотелось. Щас наебёмся» - отчаянно подумал я. Топот приближался.
- Убью фуки, ефли троните – отчаянно крикнул Пиранья и прибавил ходу.
Первым метрах в двадцати бежал Эдик. Он заметно отрывался от нашей троицы.
- Ох нихуёва ты нас прикрыл гандон – со злобы крикнул я ему и сбился с дыхания. Бежать больше не было сил. Литр водки дал о себе знать тяжестью в ногах и покалыванием в печени. Однако вспоминая, что будут бить меня профессионалы своего дела, я включил седьмую передачу.
- Сукиииии – рванул я, вперёд беря курс на мелькающую впереди тощую спину Эдика. Наш личный состав, похоже, тоже прибавил обороты.

Мы сидели и отдыхали в трансформаторной будке. Точнее держали оборону. Мы это - Пиранья, Африка и я. Эдик нарезал с концами. Вокруг будки ходили невиданные звери и опасливо время от времени заглядывали к нам. Пиранья им веско показывал оголённый провод и говорил что напруга в нём не меньше миллиона вольт. Звери отступали. Наконец после утомительных двух часов ожидания, звуки на улице стихли. Я аккуратно выглянул. Невдалеке стояла машина с включонным мотором. Из-за стёкол на меня зло смотрело пять пар глаз.

Допили остатки водки припасливого Пираньи. Выкурили по сигаретке. Я опять выглянул. На улице уже стояли две машины.
- Тучи сгущаюцца – проинформировал я товарищей. – Надо чото делать, жить я тут не планирую.
- Тогда иди получай ебурей – неожиданно чотко сказал Пиранья. По-моему пока он размахивал проводом, его самого пару раз ебануло. – Давай он Африку на расстрел отдадим. Он блять гасить их начал…
Тут дверь неожиданно распахнулась. Пиранья поднял провод. К нам завалили два убитых в гамно электрика.
- Вы ахуели блять, обесточили полраёна – наехали они на нас.
Африка без лишних разговоров всадил одному в зубы. Электрик тихонько обмяк. Второго я схватил за шкирку и двинул по печени.

Как прорывали оборону, помню с трудом. Помню, вышли из будки в рабочих бушлатах электриков. Пока боксёры соображали что к чему (благо у них этот процесс не такой мгновенный как у остальных) мы уже были далеко. Пиранья, как самый шклявый прятался за нами.

Потом мы стояли возле ларька. Курили водку и пили сигареты. Лечили стресс. Пиранья ясен хуй обоссался по самое нехочу и нам пришлось нести его, вонючего и замёрзшего, домой. Жена пираньи встретила нас очень радушно.
- Чая налей гофтям сука. – приказал ей Пиранья, когда мы положили его на диван.
- Чаёк не помешает – разумно подметил я. – И пожрать чо нибудь хозяйка.
Та странно посмотрела на меня и вышла. Затем зашла с каким-то ведром и с ног до головы обдала нас с Африкой помоями.

Ночевал я у Африки. И должен сказать, что всё-таки я в ту ночь поебался. Выеб сестру Африки. Такой чёрной, старой и страшной старухи я блять никогда не ебал. Помню пили, помню рассветало. Помню толстую жопу в рейтузах и выбивающуюся из под них буйную чорную волосню. Помню как хотел всё это побрить, но сломал бритву. Помню она старческими губами теребила мой непослушный хуй и с опаской поглядывала на отключившегося от водки брата. Помню запах. Плохой запах. Похотливые пальцы. Взгромоздившуюся, скачущую тушу на моём члене…

Только через пару дней я узнал, что никакой сеструхи у Африки нет. А живёт он с мамой. Только сейчас, я осознал что по пьяной лавочке был выебан чорной, грязной таджичкой и решил завязать с водкой. На пару дней. 
А вы тут блять пишете про страстную еблю на новый год. Нахуя пиздите, а товарищи?