Юфть (губа)

Часть-1

Фрося проснулась среди ночи и почти сразу, словно в озарении поняла, что не спит. Казарма, тихая и не по совецки свежая тонула в запахе полумрака и портянок. Ряды коек стояли мрачные и трагические, как мавзолеи неизвестных вождей. В кромешной тишине время от времени раздавались пронзительные скрипы панцирных сеток и не менее пронзительные стоны прищемленных гениталий. Смеркалось.

Пошарив в изголовье, Фрося нащупала старую портянку и судорожно, со всхлипом  высморкалась в неё. Посмотрев на свой секундомер фирмы, Заря она, каким то шестым чувством догадалась, - полночь. Спать до непристойности не хотелось, а до ужина была ещё целый циферблат. Что же делать, вот уже в тысячный раз предположила она? И тут расположилось то чудо, о котором принято молчать в любых художествах, а тем более в литературе и книжках. Фрося, медленно, как при разборке противотанкового автомата встала с диван-кровати. Надела свои сабо и сунув в голенище сапёрную лопатку, устремилась в сторону входа-выхода. Сразу за дверью, свернувшись крендельком на своей тумбочке, тихо посапывал дневальный Мастурбаев. От его давно нестриженных пяток пахло свежим кумысом, мастурбой, ковыльной степью и несущимися по ней стадами белоснежных ишаков-иноходцев.

Скользящей, бестелесной капибарой Фрося прокралась в Ленинскую комнату. Там при тусклом свете лампочки Ильича она предалась своему любимому занятию. Включив телевизор, Снежок-М на самую тихую негромкость и разлегавшись на раскладушке она под звуки Крейцеровой сонаты композитора Родольфо Крейцера  выковыривала козявки из носа и меткими щелчками посылала их в бюст вождя мирового пролетариата. При последнем, особо метком попадании крупнокалиберная, разрывная козявка отколола у вождя часть мраморного уха. И Фрося устыдившись, проблеяла: - Простите меня товарищ Каплан. Ленин покраснел от такой вопиющей неграмотности, но смолчал.

Ровно через два часа сорок пять минут сие интеллектуальное времяпрепровождение подзаебало девушку и она, тепло, попрощавшись с Ульяновым, вышла в коридор. В коридоре были стены и пол. Недолго думая Фрося смело шагнула на пол и пошла в сторону уличной прохлады. Ночь встретила её запахами свежих помоев со стороны пищеблока и белоснежными свечами каштанов. Из далёкой степи Прибобруйя ночной ветерок доносил запахи колосящихся озимых маков и ароматное пение цикад.
Была, не была, - подумала Фрося. Потуже затянула подмышками резинку трусов и грубой иноходью потрусила в сторону огней ночного Бобруйска.

Часть-2

В этом кафе на въезде в город нормальные люди не столовались. Только дальнобойщики и милиция. В тот скорбный день, когда Фрося вошла в двери заведения, в кафе было пусто как в катафалке дальнего следования. Кроме трёх десятков бухающих дальнобоев, да пятидесяти обкуренных рокеров не было ни души. Фрося боком протиснулась в настежь распахнутые створки и сразу же направила поступь своих саб в сторону барной стойки. Взгромоздив свою не по девичьи габаритную спину на табурет, Фрося бросила на стойку трёхсот долларовую банкноту ассигнаций и пискнула, на миг, заглушив вакханалию Роллингов, - Водки с памидорным соком скот, да побыстрее!
Обаятельный бармен, с детства страдающий болезнью Паркинсона-Альцгеймера, улыбнулся ребром лица и спросил: - Сосать будете или глотать? В смысле вам соломи….Договорить инвалид не успел. В тот миг, когда его простое бабруйское лицо состыковалось с барной стойкой, он успел вспомнить дедушку и героя своего детства Славу Штирлица. А дальше наступило спасительное похуй!

Опасность Фрося почуяла нижней частью спины и практически сразу поняла, - это опасно! Мохнатая тень накрыла её своей тенью. В зеркале напротив Фрося увидела хозяина тени, это был толстый и дурно пахнущий Денимом верзила-рокер. Бицепсы на его груди и шее сыто переливались, улыбка ничего хорошего не завещала. Косматая рука протянулась к Фросиному зашивороту. Не думая, руководствуясь всего лишь своими низменными инстинктами, Фрося захватила эту руку в замок и молниеносным надрывом бросила верзилу на заблёванный паркет. Ощущение было таким, будто она его бросила на пол. Голова рокера, войдя в соприкосновение с полом, сломалась в области шеи и, дернувшись, затихла. Его васильковые глаза с удивлением и нелепо смотрели на мир.
- Голубоглазенький мой, - прошептала Фросина губа и заполнилась слезами надрыва.

И сразу, как будто бы сговорившись, все сорок девять оставшихся рокеров бросились на хрупкую осанку девушки. Они налетели как огромные хищные слоны на маленького зайчика. Фрося исчезла под их толстыми нелепыми телами, замелькали цепи, кастеты, дубинки и другой инвентарь. В какой то момент толпа распахнулась, и двое бандитов вытащили третьего истекающего кровью и  мерзким запахом изо рта. Наконец толпа разверзлась, как разверзается зазевавшаяся ширинка. В воздух подлетели сразу пятеро «быков» завалив в падении ещё человек шестьдесят.

Фрося, в разорванной до голеностопа тельняшке, вся в крови и прочих синяках выглядела устрашающе и антифашистски. Её загорелые волосатые руки ходили как поршни принтера, тело неуловимо быстро сдвигалось, ускользая от ударов, смазывая их мощь и надпор. А руки тем временем деловито и торопливо ломали суставы, перебивали толстые кости лобков, разрывали связки и пробивали головы. Хрупкая совецкая девушка, как бы понимая, что время её торжества уходит, старалась нанести врагу максимальную ущербность. Ещё удар и ещё, вот главарь рокеров с шейкером в горле медленно, словно в дурном кино начал оседать на пол. И тут двери распахнулись и громогласный вопль, - на пол суки, опомнил Фросю. Это был комендантский патруль! А то!!!

Но Фрося уже при всём желании не могла остановиться. Командующий патрулём, старший прапорщик Фтютченко пострадал первым. Тяжелый, по твёрдости не уступающий голове комбата кулак с утробным хлюпаньем врезался в морду лица молодцеватого «знаменосца». Последнее, что успел сделать до трепанации прапорщик, - это крикнуть – огонь на хуй! И тут же бойцы патруля открыли стрельбу по ничего не подозревающей беззащитной девушке. Резиновые пули со смещённым центром тяжести с противным звоном отскакивали от милой головки и остального туловища Фроси. Наконец кто-то догадался бросить гранату с «черёмухой» и моментально, в течении сорока минут Фрося потеряла сознание. Её последними словами перед спасительным забытьём были: - Врёте суки, у нас в Перми этим дышут.

Часть-3

Очнувшись, Фрося первым делом открыла глаз и увидела склонившийся над ней начищенный до блеска сапог. Сапог переминался с ноги на ногу и противно скрипел резиной. Открыв дублирующий глаз, Фрося увидела ещё один сапог и попыталась посмотреть вверх. Вверх посмотрелось, и девушку озарило, она лежит на кровати. Когда её зрение полностью очистилось от шлаков и прочих дефекалов, она увидела перед собой бравого военного с лживыми повадками капитана гарнизонной и караульной службы. Капитан по ленински сощурил зеницу ока и ласково улыбнувшись, сказал: - Ну, вот и вояка наша проснулась. Как почивалось, спящая красавица?

Фрося напрягла осипевшие голосовые связки и как ни в чём не бывать ответила: - Нормально спала, а ты кто военный?
- Имею честь представиться, я твоя медленная и мучительная смерть, капитан Позапрошлый. Не бойся меня девочка, как женщина ты меня не интересуешь, к тому же условия нашего с тобой свидания предполагают скорее творческие отношения, нежели мочеполовые. 
- С кем это он разговаривает, - подумала Фрося, но вслух на всякий случай сказала: - Ну, если только не в жопу, то я согласна.

А далее капитан коротенько, примерно на два часа задвинул Фросе лекцию о вреде самоволок и рукоприкладства. Он вспомнил Конфуйция и Спинозу, Басё и Макаренко. Причём говорил капитан настолько умно и вычурно, что время от времени Фрося всё же вертела башкой, как бы проверяясь, а точно ли она одна в камере. Наконец капитану надоело умничать и он, позвонив в висящий здесь же рельс, вызвал часового. – Ебёлкин, развязать дивчину, накормить, подстричь ногти на руках и ногах и подселить в камеру к этому…..как его, Багираглыеву. Ну, к чурке, короче говоря.

Ещё через час Фрося сидела задом на дощавых нарах в двухместной камере, напротив неё сидело существо. Существо было примерно полутора метров ростом, с огромными ушами и крючковатым носом с торчащей из него фигурной козявкой. Тело существа с ног до пяток покрывал красивый пушистый мех. Фрося сразу же вспомнила героя своего децтва Чебурашку. Только Чебурашка был коричневый, как какашка и добрый, а существо было уродливое и с телескопическим хуем. В обычном состоянии это была пиписка, но когда Фрося присаживалась поссать на парашу, хуй у существа начинал вытягиваться вверх. Наверное, инопланетянин, - подумала Фрося и ошиблась.

Существо вдруг поёрзало, приподняло над нарами одно полужопие и мучительно пукнув, сказало на ломаном русском языке: - Вах дэвужка, нэбойся, даа. Я тебя не ем, ты меня есть будишь, вот атсюда начнёшь, да. При этом существо с нежностью погладило свою пиписку, которая, моментально отреагировав, превратилась в хуй.
А марсианин продолжал: - давай, иди ко мне канфетка, Багираглы нэ абидит, будишь паслющный, книшка свой падарю. Как бедный украинский дэвушка зарабатывает свой счастье в Масква.

При этих  последних своих словах чурка положил свою лохматую лапу на колено девушки и попытался просунуть пальцы под резинку табельных бронетрусов.
Все мы в жизни совершаем ошибки. Бывают ошибочки крохотные и лехко исправимые, но бывают фатальные. Багироглыев совершил фатальную, непоправимую и последнюю в своей жизни ошибку.

Мощным апперкотом Фрося захватила, мохнатую граблю, и бросила домогателя через всю камеру нерусским лицом в стену. Стена отозвалась жалобным ой бля, но выдержала. Зато невыдержало лицо кавказской национальности. Чурка ещё пытался встать в прямоходячую стойку, но как бы не так. Фрося могучей дланью своей перевернула ублюдка пендалем на спину и гигантским прыжком села на его пышные груди. А дальше она изо всех силы начала отхаживать насильника кулаками по морде. Правый, левый, правый….. За сирот, за вдов, за девичью честь, за Джона Леннона…. За дверью камеры два попкаря, поочерёдно заглядывая в волчок, заключали пари. – Я говорю, убьёт. – А я говорю, сначала снасильничает. Грубый голос за их спинами произнёс: - Значит развлекаемся? А у нас, между прочим, сегодня ещё два расстрела и банкет.
Охранники обернулись, но было категорически поздно, сзади них стоял капитан Позапрошлый.

Ещё через двадцать минут, когда Фросю отлили от лжеписателя ледяным брандспойтом и упаковали в смирительный бюстгальтер она сидела в кабинете Позапрошлого и привязано к стулу молчала на все вопросы.

- Итак, рядовой Фрося, отвечайте на поставленную задачу. Чему равна сумма кубов? Пардон, я немного отвлёкся, так за что вы хотели убить молодое азербайджопное дарование? Есть ли причина вашей немотивированной злобной жестокости?! Чем помешал этот иша…. Этот достойный представитель своего подлого, я хотел сказать гордого народа. Как вы не можете понять, ведь он гость нашей страны, добровольно изъявивший желание нести воинскую невинность. А вы его еблом, в смысле лицом в унитаз, да ещё прямо в какашку. А вы знаете, что эта какашка не смывается уже два месяца, вследствии чего у азербота, в смысле у бойца в кровь расцарапано лицо и брови, а так же очень сильно пострадало ебало. А вантуз то вы ему в жопу зачем вставили? Что значит так красившее?!

А если он пожалуется в посольство, а если они закатят нам квотум протеста? Как вам только бесстыдно, а ещё Пермячка. Можно сказать, моя землячка по газопроводу и так ведёте себя призывающее. Эх, напишу я письмо вашей маме. Как нет мамы, сирота штоли? Ну, это в биквадратном корне меняет дело. Значит, этот скот черножопый домогался вашего тела и титек? И руку под плавки просовывал? А по честному если бы он не был таким урюком, то кем бы всё закончилось?

Фрося потупила в пол свои красные глазки и шопотом прошептала: - А вы товарищ командир не будете ругаться? Я ведь как увидела вас, так сразу проняла весь смысл. Я люблю вас товарищ командир и хочу штобы вы стали моей же…. Тоесь моим мужем. Ну, хотя бы раза три-четыре. Если не жалко, то пять.

Позапрошлый был неоднократно битым мужиком, но это признание девушки поставило его в какой то тупик. На минуту он потерял даром речь, но вовремя опомнился и, потупившись, сказал: - А ты знаешь, боец Фрося, я ведь тоже тебя люблю, но, к сожалению, ты не сделаешь мне минет. Потому, что я семь лет не был в бане и мой член пахнет Каспийским омулем. По крайней мере, так сказал Багироглыев.

Как по команде оба они, Фрося и Позапрошлый встали. Не в силах более сдерживать свои приземлённые чуства они шагнули на встречу друг-другу. Уста впились в уста, руки судорожно комкали гениталии и казённое обмундирование. Фрося ласкала своим языком аденоиды капитана, а тот в свою очередь большим и указательным пальцами левой руки нежно гладил её фаллопиевы трубы и трепетал от бессердечного счастья. Затем Фрося опустилась на колени, расстегнула пуговки на трико офицера и приняла его исстрадавшийся член в свои ласковые и терпкие губы. Офицер застонал от навалившегося счастья, пукнул вчерашними макаронами по-флотски и обильно кончил.