— Не смей трогать зажигалку! — Марина Петровна раздавила окурок в хрустальной пепельнице и поймала сына за ухо.
    Миша не почувствовал приближения мамы — он то прибавлял, то убавлял газ, любуясь на оранжево-синий огонек. Дешевая китайская зажигалка уже нагрелась, и Марина Петровна обожгла руку о металлический верх.
— Мама!!! — Миша вцепился ногтями в ее запястье. — Больно же! Дура!
— Ах ты, говнюк! Я кому сказала? Не смей трогать зажигалки!
— А ты бросай курить! — Миша вывернулся и сбежал в ванную.
— А ремня не хочешь?
— А ты не сможешь. — Миша встал на край ванны и показал маме в окошечко язык.
    На кухне зазвонил телефон. Мать сняла засаленную трубку.
— Это меня! — Миша забарабанил ногтями по стеклу.
— Нет, Рафис, наш Мишенька гулять не пойдет, он еще уроки не сделал. — Злорадно сказала Марина Петровна.
— Я сделал! — Крикнул Миша.
— Пока, Рафис. — Она положила трубку.
— Дура, я сделал!
— Ты как с матерью говоришь, говнюк! — Она пнула дверь ванной.

    Миша прикинул, что мать остынет еще не скоро, поэтому принялся поджигать край ее махрового купального полотенца. Оно было сырым, и ниточки только слегка обуглились.
— Надоел! Проваливай куда хочешь. Я думала, сына вырастила, а оказалось…
    Миша отодвинул защелку и побежал обуваться. Выглянул в окно, внизу уже стояли Рафис и Вася из соседней парадной. По совместительству они были его одноклассниками и «друзьями детства».
— Щас! — Миша накинул пуховик и подхватил рюкзак, в котором что-то подозрительно брякало.
— Рюкзак-то зачем? — Дернула его мать.
— Домашнее задание по труду. Отстань.

    Подростки шли в сторону реки Смоленки, хрустя подтаявшим ноздреватым снегом и разбрызгивая воду из луж.
    Внезапно Вася остановился:
— Опять на кладбище? Задрали уже. — Он пнул сосульку, висящую на водосточной трубе.
— А мы не на кладбище. — Успокоил Миша. — Мы на Серный остров.
— Нафиг! — Вася повернул в другую сторону.
— Ну и вали. Такие делу Революции не нужны. — Миша сплюнул ему
вслед. — У нас с Рафисом там будет штаб, а ты отсосешь.
— Ты чо, там засекреченный объект! — Вася шмыгнул носом, втягивая соплю. — Бывшая шарашка. Нас потом в милицию заберут.
— Не заберут. Нет там никаких объектов. Это в Новой Голландии объекты, а там просто какая-то стройка и склад. Промзона, в общем. Я тебя не держу. Вали, если зассал. Если каждый будет думать, что его в милицию заберут, Россия так и останется жить в дерьме.
    Рафис вспомнил, как месяц назад их с Мишкой забрали в милицию, потому что Мишка прилепил на здание телецентра листовку «Сделаем родной город столицей Российской Федерации». Да, милиции они больше не боялись. А потом даже позвонили тетки с телевидения и попросили дать интервью. Рафис откашлялся:
— Да, хули ты ссышь. Нас когда в прошлый раз увезли, там просто спросили адреса, а потом отпустили. Еще и по телику в новостях показали.
— Пиздите вы оба. — У Васи не было телевизора, и он единственный со всего двора не верил в это чудо.
— Все видели, один он не видел. Ты живого слона тоже никогда не видел, но ты же веришь, что они есть? А, чо с дебилом разговаривать. — Миша махнул рукой. — Милиции он испугался. Ссыкло.
— Японский самурай ваще думал перед битвой, что он уже мертв, и ни фига не боялся. — Добавил Рафис.
— Телезвезды хреновы! — Вася первым добежал до речки, перемахнул через парапет и едва не спрыгнул на лед.
— Стоять! Утонуть хочешь?!! — Рафис поймал его за ворот пуховика. — Надо осторожно. В блокаду, когда намечали Дорогу жизни, в некоторых местах приходилось ползти, чтобы равномерно распределить нагрузку. Усек? Теперь ползи.
    Вася лег на грязный лед и старательно пополз, как солдат в американском боевике. Понял, что эти двое идут следом и ржут. С ненавистью взглянул в карие татарские глаза Рафиса.
    Подростки вскарабкались по крутому обледенелому берегу и нырнули в дырку под ржавой металлической сеткой. Мишин рюкзак застрял, пришлось вылезать из лямок и отцеплять его. Из переднего клапана выпала банка сгущенки.
— Это еще нафига? — Удивился Вася.
— Не бзди. Сгущенка — это калорийная и вкусная пища. Ее ели повстанцы с Фиделем и товарищем Че. — Миша запихнул банку обратно.
— Твои выебоны Эрнесто называл «детской болезнью». Мы тебя научим спать на голой земле и есть один раз в день. — Добавил Рафис.
— У них там, блять, курорт был на их сраной Кубе. Я бы и сам раз в день жрал, чтобы к морю съездить. — Обиделся Вася. — Кончайте уже фигню нести. Я не буду сгущенку жрать.
— А придется. — Сказал Рафис. И по его тону Вася понял, что он не шутит.
    
— Итак, товарищи бойцы, нам надо разведать обстановку. Составим план местности. Рафис, займись этим. — Велел Миша.
— А чо это я должен? Пусть идет рядовой.
— Вася, иди в разведку. — Миша бросил на Рафиса гневный взгляд.
— Миша, иди нафиг. — Огрызнулся Вася и пошел к ближайшей двери. — Раскомандовался, козлина… — Он пнул пяткой бурую стену склада, так, что там отпечаталась рубчатая подошва.
— Хорошо, рядовой, теперь лезь внутрь, вернись и доложи по форме. — Приказал Рафис.
— Идите нафиг оба. — Сквозь зубы ответил Вася и дернул на себя дверь.
    Внутри было темно, холодно и сыро. Вася тут же обо что-то споткнулся и чуть не упал. Пощупал. Кабель! Здоровенные мотки. Хуяссе, тут за десять раз все не перетаскаешь. Посветил зажигалкой, увидел катушки с проволокой. Пиздос! Эти два козла правы, тут обстановку еще разведывать и разведывать. Может, даже на новый телик хватит. Если, конечно, батя не отберет.
    На улице уже начало темнеть. Вася взглянул на низкое серое небо, сладко потянулся, хрустя косточками:
— Докладываю, товарищи пидорасы. Тут до фига разных вещей, и вы мне поможете их отнести.
— Я те не позволю воровать. — Миша загородил дверной проем.
— А кто у тебя спрашивать будет? Подвинься, козел. — Вася отпихнул его и вынес катушку медной проволоки. — Тяжелая, сука. Рафис, помоги.
    Рафис презрительно сплюнул ему на левый ботинок:
— Мы не воры. Если ты такая мразь и единоличник, тебе тут делать нечего.
— А что тут ваще делать! — Заорал Вася. — Чо тут делать? На ваши хари любоваться? Все, я пошел!
— Стоять! — Они вдвоем навалились на него. — Никуда ты не пойдешь, сука!
— Ну ладно, не пойду… — Вася встал с колен, отряхнул со штанов грязь и прошлогодние серые листья. — Только тут все равно делать нечего.
— Как это нечего? — Миша открыл рюкзак. — Зырь сюда.
— И чё?
— Хуй через плечо! — Миша достал три бутылки с какой-то жидкостью. Из-под плотно притертых пробок торчали тряпки, скрученные в трубочку. От них ощутимо воняло бензином.
— И чё это за хрень? — Рафис поболтал одну.
— Не трожь. Эрнесто писал, что они очень эффективны в ближнем бою. Он даже писал, как можно приспособить винтовку для стрельбы такими бутылками. Но у нас винтовки нет, поэтому будем кидать просто так, как в GTA. Помнишь, он там в переходе отбирает бутылки у бомжей? Так вот, это оно и есть.
— У меня он на этих бутылках сам взрывался. — Заметил Вася.
— Конечно, у тебя взрывался. У тебя своего компа-то нет, где тебе в GTA играть. — Рафис осторожно поставил бутыль на землю. — Мишка, а они точно взорвутся?
— А фиг знает. Я все сделал как в интернете написано. Упрощенный молотов-коктейль. Две части бензина, одна — …
— Я это бросать не буду. — Рафис на всякий случай отошел. — Они же, нафиг, в руках взорваться могут.
— Зассал? — Прищурился Миша. — Я так и знал, что ты ссыкло. Вон, Васька не зассал бы. Да, Васька?
— Ты псих. — Вася встал за спиной у Рафиса.
— Ну, не хотите — как хотите. — Миша пожал плечами. — Смотрите и учитесь.
— А ты не сгоришь как в GTA? — Рафис на всякий случай отошел к самой ограде.
— Не. — Миша достал зажигалку. — Главное, кинуть подальше.
    Рафис зажмурился. Вася — нет. В глубине души он желал, чтобы этот козел все-таки сгорел, как великий автоугонщик.
    Пальцы Миши дрожали, и он не сразу смог чиркнуть как следует:
— Руки замерзли. Щас.
    Лоскут вспыхнул, Миша от неожиданности чуть не уронил бутылку себе под ноги. Блять! Куда бросать? Еб твою мать!
    Горящая точка прочертила темноту наискосок, потом удар и яркое пламя.
— Зыко! — Вася так и стоял с раскрытым ртом.
— Ну, чо я говорил?! — Лицо Миши сияло в свете огня.
— Просто пиздос! — Вася взял вторую бутылку. — Можно?
— Конечно!
    Вася тоже кинул бутылку. Она пролетела еще дальше первой, туда, где стояла большая бетономешалка.
— Рафис, давай! — Вася обернулся.
    Рафиса не было. Точнее Рафис был, но уже на другом берегу.
— Вот ссыкло… — Миша показал ему фак. — Ну чо, давай последнюю — и домой. Я жрать хочу.
— Давай. — Вася швырнул бутылку в бетономешалку. Полыхнуло не по-детски. Огненная дорожка пробежала к рядом стоящей будке и доскам.
— Валим! — Заорал Миша. — Чеши отсюда! Ты чо делаешь! Мы с другой стороны пришли!
— Иди нафиг! — Вася бежал в сторону склада, где лежала проволока.
— Васька, ты совсем дебил?!!
— Заткнись! — Вася запихал катушку в Мишин рюкзак. — Поди, посмотри, там еще одна такая лежала.
— Ты эту-то не утащишь!
— Утащу.
— Как хочешь. Я пошел.
    Пламя уже лизало доски, сложенные штабелями посередине двора. Миша пролез в дырку, осторожно съехал по крутому берегу и пошел по тонкому льду. Он боялся в темноте наступить в полынью.
    Рафис пританцовывал на набережной — то ли от мороза, то ли от нервов.
— Васька где?
— А фиг его знает. Проволоку пиздит.
    Вася распахнул дверь сарая, чтобы лучше видеть. Нашел еще две катушки. Одну пришлось отложить — тяжело. Он боялся порвать рюкзак.
    На острове было уже светло как днем. Вдалеке завыла сирена. Надо чесать отсюда!
    Он скатился с берега, правую ногу как огнем обожгло. Вася не сразу сообразил, что это вода. Лед ломался под его руками, ворованное добро тянуло под воду. Вася решил, что сейчас утонет, но рюкзак не бросил. Потом сообразил, что сидит в речке по пояс. Снял рюкзак и пополз по-пластунски, толкая его перед собой. Мокрая джинсовая ткань прилипала к поверхности льда. Он уже почти не чувствовал ступней, очень хотелось поссать.
    Пожарная машина подъехала к мосту. Вася взвалил тяжеленный рюкзак на плечо и помчался так быстро, как не бегал за всю свою жизнь.
    

На следующий день после первого урока Миша и Вася заловили Рафиса в сортире. Вася хлюпал носом, но в рожу татарину дал так, что тот отлетел и ударился башкой об унитаз.
    Рафис отбивался:
— Вы чо, там так горело, что из наших окон видно было! Психи вонючие!
— Только попробуй сказать ментам. Иначе будем тебя судить военно-полевым судом, понял? — Пригрозил Миша. — Ты в курсе, как товарищ Че расправлялся с предателями?

* * *

    У Михаила болела голова. Розовое мартини после водки явно было лишним, но отказаться он не смог — распили с этой, как ее, бутылку на двоих. Как же звали эту дуру?
    Он с трудом поднялся с кровати и снял грязные джинсы вместе с носками. Стянул красную футболку с портретом Че Гевары. Отлил, посрал, потом некоторое время думал: блевать или не блевать? Решил не блевать. Долго лежал в ванне, мыл густые длинные волосы.
    Мать приперлась во время обеденного перерыва. Он вышел в полотенце и попросил 500 рублей. Дала 300. Начала, как обычно, причитать, что он не учится и не работает. Миша к этому давно привык. Пока она разогревала себе какие-то полуфабрикаты, Миша просматривал «Лимонку». Потом взял «Автоном» и ушел с ним в гостиную.
— Вася, твой друг, уже вторую машину покупает! БМВ, между прочим! — Крикнула мать ему вслед.
— Ну и пошел он в жопу со своим БМВ. — Спокойно ответил Миша.
    Около четырех, надев чистые джинсы и черную футболку с Че Геварой, безработный революционер вышел из дому. Он никуда не спешил. Зашел в университет, поболтал там с товарищами. Поел на 50 рублей в университетской столовой. Пока ел, рассказывал им про Дугина.
    Покопался в книжном магазине, нашел там очень приличную книжку по истории Второй мировой, но на нее не хватало денег. Отклеил штрих-код и просто вынес в рюкзаке. У Миши был очень интеллигентный вид, никому бы и в голову не пришло, что он может за что-то не заплатить.
    На Большой Конюшенной он потолкался у пикета, организованного борцами за свободу Чечни. Тут же тусовались пять-шесть панков из Антифа, они пожали ему руку:
— Эрнесто! Как дела?
— Заебись.
    Побеседовал с ними о Чечне. Пошел дальше. По дороге заглянул в кафе на канале Грибоедова, где собирались лесбиянки.
— О, Эрнесто! — Лидер партии Гламурных Экстремистов потряс его запястье.
    Поговорили о гей-параде, который организовал Н. Алексеев, и о немецком депутате-педофиле. В общем, тоже неплохо провели время.
    Часов в девять вечера Михаил наконец-то добрался до «Трубы» у Гостинки. Посередине перехода играл на гитаре знакомый хиппи с длинными белокурыми волосами.
— Эрнесто, поаскай, сегодня чо-та мало кидают. — Попросил музыкант.
    Миша набрал за час рублей 400. Ему давали охотнее, чем остальным аскерам — наверное, из-за его интеллигентного вида.
— Хватит. — Музыкант выгреб из чехла мелочь и начал укладывать ее столбиками.
    Обычно выручку делили с аскером. Миша ждал, когда Валера отсчитает ему рубли. По привычке чиркнул зажигалкой и уставился на огонек. Поднес его к рекламному щиту с лицом Валентины
Матвиенко — интересно, оплавится или нет?  Пластик почему-то загорелся.
— Гм… Валера, пойдем-ка отсюда. — Смущенно сказал Миша. — Щас тут будет очень сильно вонять.