Слегка скрипнули половицы, Гриша поднял голову, и обмер.  В дверном проёме стояла Марго в одной короткой рубашке из тонкого полотна. Массивные груди раздвигали расстёгнутый ворот малоросской вышиванки, обнажая удивительно тонкую и изящную шею, слегка тронутую полосками морщинок. Круглые бёдра рельефно угадывались под белоснежной тканью. Трогательно крошечные, почти детские босые ступни с  подвёрнутыми мизинчиками переступили порог…
        - Гриша, Гришенька, милый мой, любимый… – послышался жаркий шёпот и удивительно ласковые женские руки обвили его шею. Гриша словно сошёл с ума.  Не узнавая себя, он с силой сжал податливое, мягкое тело и неумело впился губами в пахнувший самогонным перегаром рот Марго. Слившись в объятиях, они упали на кровать, предавшись исступленно-безумной греховной страсти…

                                                                  *  *  *
      Когда Гриша  немного пришёл в себя, то счёт времени потерялся  - по ощущениям была глубокая ночь. В подслеповатое окошко спальни бесстыдно заглядывала луна, освещая  нагое, белеющее тело женщины, лежащей рядом. 
      «Может быть,  это первая и последняя плотская любовь в моей жизни» - невольно подумал Гриша и содрогнулся:
        «Убьёт ведь она меня, так же как всех других  своих полюбовников убивала. А что если потихоньку бежать, пока не поздно?»
        Марго, словно прочитав его мысли, неожиданно резко вскочила с постели, метнулась в горницу и принесла свою тяжёлую портупею с навешенным на неё оружием. Отстегнув крышку деревянной кобуры, достала маузер, проверила наличие патрона в стволе, взвела курок и, сняв с предохранителя, положила рядом с  кроватью на табурет.  Затем поставила зажжённый подсвечник возле двери, а второй пристроила на прикроватный столик.
        Поймав испуганный взгляд Гриши, рассмеялась:
      - Гришенька, да ты что? Боишься меня, что ли, дурачок? Да я же люблю тебя, люблю, люблю! – Марго прижалась в нему своим волнующе-жарким телом и они вновь слились в греховно-сладких объятиях…

                                                            *  *  *
        - Это что ещё такое? Гришка, стервец, ты чо тут вытворяешь с моей Маргошей! –  от безумного рёва Гриша вздрогнул и, не слезая  с Марго, неловко оглянулся. На пороге, покачиваясь, стоял сам батька Юрко, гневно сверля любовников налитыми кровью глазами.  Марго, не шевелясь, продолжала лежать под Гришей в расслабленной позе, с широко раскинутыми ногами.
        - Тихо, не двигайся – шепнула она на ухо Грише и плавным, незаметным движением протянула руку к лежащему рядом маузеру.  Грохнул выстрел и мгновенно, в центре потного лба атамана возникло чёрное круглое отверстие.  Стена, сзади его головы, окрасилась красным пятном с мелкими искорками  алой крови.  Юрко, закатив помертвевшие глаза, медленно сполз по косяку двери и, рухнув на пол лицом вниз, застыл в  неловкой  позе, свойственной только мёртвым. Пальцы его огромных волосатых рук нервно подёргивались и скребли грязный дощатый пол. Почти не целясь,  Марго выстрелила ещё два раза, отчего на лысине батьки расползлись безобразные красные цветки, из которых пульсирующими ручейками потекла  чёрная кровь.  Колеблющееся пламя свечей отбрасывало зловещие тени на забрызганные кровью белёные стены. В затихшем теле батьки что-то булькало и хрипело. Неправдоподобно огромная лужа крови, залила почти весь  пол  спаленки.
      Внезапно, в полумраке избы, наполненной  сизой пороховой гарью громко скрипнула входная дверь.  Кто-то осторожно вошёл в помещение! Марго, с неожиданной силой, оттолкнула Гришу и выскользнула из-под него. Совершенно голая, с маузером в руке, она метнулась в горницу, не забыв задвинуть  ситцевую занавеску на дверном проёме.
      -  Да всё нормально, хлопчик, это батька  пьяный стреляет,  дуркует… – услышал он её твёрдый голос и  тут же вновь грохнул выстрел, после чего  послышался мягкий звук падающего тела. Спустя несколько секунд раздалось ещё два выстрела…

        - Всё хорошо Гришенька,  теперь нам никто не помешает. Часового спохватятся и  придут сменять не раньше  обеда… - спокойно проговорила Марго, возвращаясь в  спальню.
        - Фу, ну и надымили же мы здесь выстрелами! – она, переступив через труп Юрко, старательно обошла лужу крови, прошла к окну и распахнула его, предварительно затушив свечи.
        Чёрные густые волосы ниспадали на  необъятную  грудь, плавно колыхающуюся  в  призрачном лунном свете.  Тонкий ствол маузера,  крепко зажатого в её  изящной руке с ухоженными крашеными ноготками, слегка курился пороховым дымком.  Блестящая воронёная сталь,  удивительным образом, очень гармонично смотрелась на фоне гладкой белизны её широких бёдер и округлого мягкого животика.  Чёрный треугольник между ног  манил и притягивал взгляд. От этого волнующе-бесстыдного вида голой женщины Гриша, совсем неожиданно для себя,  вновь возбудился. Удивительно,  но,  ни труп у порога, ни запах крови, смешанный с пороховой гарью больше не мешали ему…

                                                                *  *  *

      В этом месте автор решил больше не смущать читателей описанием постельных сцен, и поэтому мы сразу перейдем к финалу этой незамысловатой истории:

                                                                  *  *  *
…  Тачанка, подпрыгивая на ухабах,  стремительно  мчалась по пыльной степной дороге. За вожжи  Марго  взялась сама  и ежеминутно, без жалости нахлёстывала взмыленных лошадей кнутом. Грише она приказала заняться пулемётом и стрелять по всем без разбора, если только кто-нибудь появится сзади.
    На самом деле, погони она почти не опасалась:  в банде, когда к полудню найдут трупы атамана и часового, непременно начнётся разброд и шатания. В первую очередь все бросятся искать казну батьки Юрко, но не найдут -  этот массивный сундучок, окованный железными полосами, сейчас лежал в ногах Марго. Возможно, через какое-то время  догадаются снарядить десяток всадников, но время будет упущено – где  их искать среди бескрайних степных просторов Гуляй-Поля?
    План Марго был прост – отсидеться в какой-нибудь глухой станице, дожидаясь, когда банда, лишённая главаря, сама собой распадется. Мужичьё смирится с потерей атамана и разойдется по  домам, вернувшись к  привычному крестьянскому труду. Возможно, некоторые головорезы попытаются примкнуть к другим бандам, но неизвестно примут ли их там и поверят ли рассказу о бегстве  любовницы атамана, похитившей награбленную казну.  Поисками, наверное, заниматься никто не будет – все знают, что если это правда, то Марго ничего не стоит положить из пулемёта сотню-другую бойцов-анархистов...
      Через недолгое время  одной бандой в степях Украины станет меньше и всё забудется. Как-нибудь беглецы доберутся  до Одессы -  там сядут на пароход и, через Турцию,  прибудут в  Париж. Они навсегда сотрут из памяти всю эту жутко-кровавую бандитскую жизнь и вернутся к прошлой, спокойной, чистой,  размеренной жизни.
      У них будут знаменитые парижские круасаны по утрам, запах жареных каштанов,  дымка Монмартра и ужин в Мулен-Руж. Присвоенная бандитская казна позволит безбедно жить не только им, но и их внукам, а может даже  и правнукам.
        Марго бросит пить самогон и нюхать кокаин, будет страстно любить своего Гришеньку, нарожает очаровательных детишек, которые никогда не узнают варварской русской речи с её грязным, бессмысленным матом - они будут говорить только по-французски…

                                                              *  *  *
Уже вторую неделю Марго и Гриша жили  на сеновале, отказавшись от спальни, которую им готовы были уступить  гостеприимные хозяева хутора, где они остановились. Впрочем, их услужливое гостеприимство было обусловлено пригоршней  золотых царских червонцев, которые Марго  щедро вручила им по приезду.
Внизу, под сеновалом, за закрытыми воротами сарая стояла тачанка с готовым к стрельбе пулемётом. Марго несколько раз в день проверяла, как заправлена пулемётная лента и нет ли перекоса патронов в ней. Заодно придирчиво осматривала замок на сундуке, где хранилась бандитская казна.

      С опостылевшего сеновала они почти не спускались и время, казалось, остановилось. Дни сменялись ночами, перемежаясь моментами безудержной, похотливой любви…
      Гриша сосредоточено думал о резком повороте в своей жизни. Ещё совсем недавно он был жалким гимназистом с болезненными юношескими комплексами, а сегодня безраздельно  обладал самой жуткой и могущественной женщиной в этом  диком степном крае.
      Впрочем, положа руку на сердце, роль рокового мужчины ему удавалась с трудом – последнее время он  тяготился близостью с обрюзгшей и располневшей любовницей, которая с трудом пыталась сохранить остатки былого женского очарования. А ещё, он откровенно трусил, боясь безудержной злобы и садистских наклонностей,  которые не раз видел в Марго раньше.
    Её сексуальные выдумки иногда  даже страшили Гришу. Она часто просила его надеть на голое тело студенческий мундир и в таком виде овладевать  ею в самых изощрённых позах, которых раньше Гриша не мог  даже вообразить в своих самых разнузданных фантазиях.  Иногда, во время близости,  Марго страстно обнимала лезвие шашки и лизала остриё,  раня губы и язык о бритвенно-острое лезвие. После таких любовных утех на грудях у неё оставались глубокие порезы, которые она по-детски смачивала слюной.        Несколько раз, в пылу страсти, когда шашка оказывалась между их  обнажённых тел, раны от коварного лезвия доставались и Грише.  После этого, Марго, извиняясь,  тщательно  и с видимым удовольствием зализывала  кровоточащие порезы  на Гришином теле.
      В перерывах между любовными игрищами, Марго, пугая Гришу,  тщательно чистила и  смазывала свой любимый маузер, целилась из него куда-то вдаль, или, специальной холщовой тряпочкой, полировала и без того блестящее как зеркало  лезвие шашки.  К своей шашке она испытывала непонятную тягу – разговаривала с ней как с живым существом,  ночью обязательно клала в изголовье,  а  днём подолгу отрабатывала фехтовальные движения, причём в неглиже, одетая только в одни кружевные шёлковые панталоны.  Её забавлял Гришин испуг, когда она, якобы случайно, махала шашкой рядом с его лицом.  Ещё удивляла странная привычка выхватывать маузер  при виде обычных клопов и, с необъяснимой злобой,  всаживать в них весь заряд.  Такой выходкой, Марго до смерти напугала несчастных хуторян, когда она, по приезду, зашла в хату. Обилие постельных клопов на стенах, отчасти, тоже стало поводом поселиться на сеновале.

                                                                    *  *  *

        В то раннее утро, после бессонной ночи, наполненной жёсткими ласкам, Гриша, неожиданно для себя, решился бежать.
        Нет, не о такой романтической любви он мечтал в своей гимназической юности. С отчётливой ясностью    вдруг осозналось, что с его стороны в этой порочной связи не было никаких чувств  – была только пошлая, животная и пугающая страсть.
        Робко оглядываясь на разметавшуюся во сне, слегка похрапывающую Марго, Гриша сполз с сеновала, сгрёб в руки сапоги и, прижав их к груди, на цыпочках вышел во двор.  Торопясь, неловко намотал портянки и во весь дух пустился бежать по росистой траве в  сторону туманной дымки на горизонте, навстречу встающему кроваво-красному солнцу.
      -  Гришка, стой! – ударил в спину неожиданный крик,
        - Гришенька, постой! Куда же ты, подлец! Не бросай меня, любимый!
      Выстрела Гриша не услышал. Что-то очень тяжёлое ударило по спине, отчего ноги как-то потерялись и перестали слушаться. Весь мир с жуткой силой крутнулся вокруг него и остановился.
        Тусклое утреннее небо наливалось кровавой  зарёй. На фоне пламенеющего восхода над ним наклонилось бледное лицо Марго, окаймлённое растрёпанными волосами.  В  голое плечо и левую половину её белого тела  жёстко врезался узкий ремешок подвеса неизменной шашки.
          Острая боль наполняла всё тело Гриши. Сквозь туман ускользающего сознания он видел, как Марго достала из ножен сияющую  шашку, но, передумав, вернула её обратно.
Маузер, хищным зрачком  ствола, уставился в лоб и тут же плюнул ослепительным огнём, погружая Гришу в вечную непроглядную тьму…
        - Эх, Гришенька, дурачок ты мой любимый. Не будет мне жизни без тебя… - прошептала Марго, задумчиво сунула пахнущий порохом  ствол маузера  себе в рот и плавно нажала на спусковой крючок…

                                                              *  *  *

          Несколько лет назад,  когда я собирал материал для исторического романа, эту историю поведал мне давний знакомый, родом из знаменитого Гуляй-Поля. Ему, в свою очередь,  её рассказал прадед.  В доказательство правдивости  повествования, показал старинную шашку, принадлежавшую якобы самой Марго  - знаменитой атаманше, о которой до сих пор ходит много легенд и  преданий в степных краях…



        Шашка  действительно была хороша -  отполированная до зеркального блеска,  с червлёным затейливым узором и  широким долом, плавно переходящим в обоюдоострый конец  с удивительно острой бритвенной заточкой. Веяло от шашки жутковатой мистической силой. Хотя, возможно, мне это только показалось под впечатлением услышанного рассказа… 
    - А маузер Марго сохранился? – полушутя  спросил я.
    - Конечно сохранился, - широко улыбнулся мой знакомый,
    -  В саду, под яблоней зарыт. Мне деды завещали регулярно ту яблоню машинным маслом поливать…

                                                  Конец повести


 
Март  2023 – январь 2024
г. Краснодар