гл.1 http://udaff.com/read/creo/121483/
        http://udaff.com/read/creo/121484/
гл.2 http://udaff.com/read/creo/121550/
        http://udaff.com/read/creo/121551/
гл.3 http://udaff.com/read/creo/121733/
гл.4 http://udaff.com/read/creo/121823/
гл.5 http://udaff.com/read/creo/121862/
гл.6 http://udaff.com/read/creo/122028/
гл.7 http://udaff.com/read/creo/122233/
гл.8 http://udaff.com/read/creo/122382/
гл.9 http://udaff.com/read/creo/122444/

Первым делом я купил человеческий телевизор. Тот, который стоял в снятой мною квартире, больше напоминал затейливую модель пылесоса с индикатором поглощаемого недоразумения. Заехав в «Электронный рай», я надолго залип перед ценниками – нормальные телевизоры так дёшево не стоят. Внимательно прочёл характеристики, убедился в наличии всех заявленных портов и разъёмов, после чего спросил у продавца:
- Год хоть проработает?
- У меня работает, - пожал плечами тот.

Вернувшись с покупкой в квартиру, я обнаружил ещё один дефективный объект -  телевизионный кабель был старый, двенадцать миллиметров в сечении. К тому же кабель заканчивал свой жизненный путь. Штекер тоже был  убитый, в месте соединения замотанный сиротской изолентой. Надо было менять. Вздохнув, я вернулся в магазин. Подошёл к первому же павильончику, в котором продавались провода, кабеля, разъёмы.
- Добрый день! Нужна консультация.
- Слушаю вас.
- У меня кабель двенадцать миллиметров. Я хочу протянуть новый, а они сейчас только десятка. Как мне сделать переход?
Продавец задумался на минуту. Видно, что с такой проблемой он не встречался: подобные  кабеля прекратили протягивать ещё в восьмидесятых годах.
- Нужно перепаивать, - заключил он.
- У меня нет паяльника.
- Купите, - посоветовал он.
Понятно. Я пошёл дальше. Диалог повторился ещё на трёх точках. Наконец я услышал:
- Смотри: когда навинчиваешь штекер на десятку, ты внешнюю оплётку – низкочастотную – подворачиваешь. А на двенадцати просто этого не делаешь.
- Чудесно как. Три штекера, краб и кабель.
- Сколько кабеля?
- Ну… метров пять.
Когда он сообщил мне стоимость, я усмехнулся. Воистину, самые большие расходы несёшь  на мелочах.

***
Неделю я прожил на Автозаводской.
Всё хорошо, но там было два неудобства: мусоропровод прямо на кухне и маман.
Странно, раньше мусоропровод в квартире мне даже нравился – не надо бегать с мусорным ведром на лестницу, да и мусорное ведро не нужно. Но пожив вдали от удобства, для меня это стало дико: при утилизации отходов приходилось открывать контейнер, и ароматы приготовляемой пищи смешивались с отрыжкой подвального бункера. Кроме того, мусоропровод проводил не только мусор, но и мышей в гости. В кладовке (а она была на кухне, и напоминала размерами людскую для прислуги) постоянно дежурило пару мышеловок.

Мама же была человеком судьбы непростой.  Родилась она во время войны, я у неё поздний. Режим питания в военные и послевоенные годы так закалил характер этой женщины, что в шестнадцать лет, не раздумывая, она пошла работать поваром. Это понятно: если бы для меня в детстве кусок чёрного хлеба был деликатесом, то я бы не только еду готовил, но ещё и со столов убирал, чтобы ничего не пропадало.
Так вот, она любила жизнь, как детдомовец, но в основном материальные блага этой жизни.
Квартира когда-то была коммунальной. Собственно, почти вся Москва была коммунальной. Но всё меняется. Сначала умерла соседка. Мать ринулась в бой за освободившуюся жилплощадь. На тот момент она уже была ударником всевозможных пятилеток, и даже получила правительственную награду из трясущихся рук самого Гришина. За полгода комната была взята на абордаж. Вторая соседка получила двушку где-то в Чертаново, и маман вновь принялась за дело. На жилплощадь были прописаны даже какие-то родственники отца, который уже давно и плотно сидел. Как только вся квартира стала суверенной территорией, родня была без шума выписана.
Трёхкомнатная красавица с высоченными потолками и лепниной  стала родной полностью.
Говорят, дом строили пленные немцы. Скорее всего, врут: по времени не совпадает, да и не уверен, что в эти годы проектировали квартиры с  закутками для челяди.

Как и все люди, которые всю жизнь боролись, мать и на заслуженной пенсии сохранила боевой дух. Она была центром каждого житейского водоворота, от мелких скандалов с продавцами на рынке до крупных акций социально активных граждан.
Когда я впервые привёл Полину домой, а мать внезапно вернулась, то я узнал, что моя будущая жена проститутка, и нехуй её сюда водить. Ну, а когда эта самая проститутка меня выгнала, то  узнал, что я мудак, пьянь и бабник, но что самое плохое – идиот, так как упустил такую хорошую женщину с квартирой, и теперь буду пить её материнскую  кровь. Да ещё с котом явился, который всё проссыт и обдерёт.
Мама была самодостаточна. Она даже пёсика себе не завела от скуки.

Поэтому я,  не раздумывая, снял квартиру. Вернее, немного подумал – по ряду причин  нужна была серая ветка метро. За те деньги, которые я собирался тратить на жильё, предлагали в Алтуфьево и Чертаново. Северный полюс, и Южный.  Алтуфьево мне не понравилось – уж больно чумазое. В Чертаново ехать я боялся – популярность этого района в криминальных сводках настораживала. Автозаводская шпана – тоже не подарок, но не настолько прославленна.  И только  когда я всё же решился посмотреть квартиру, то районом был очарован –  очень много деревьев. И ни одного тополя, которые летом так любят делать людям красные глаза. Чистые дворы, детские площадки. Даже не верилось, что на этих просторах носятся стаи кровожадных гопников.

Собственно, это была двушка. Но так как на рынке съёмного жилья популярнее однокомнатные квартиры, то хозяева поступили хитро – одну комнату заперли навсегда, и сдавали квартиру как однушку.  А  я предложил хозяевам делать мелкий ремонт в счёт оплаты, и они согласились. Входную дверь надо было менять однозначно, навести порядок в ванной комнате, и так, по мелочи. Под этим предлогом я и выцыганил ключи и от второй комнаты – под склад.

***
Инструкция была сумбурная. Видимо, её печатали специально для России, в надежде на то, что её всё равно никто читать не будет. Поэтому телевизор я настраивал наугад. Можно было, конечно, запустить автонастройку, но мне рвёт голову, когда на кнопке «один» висит какой-нибудь «Дисквэри», а попытка включить «дважды два» приводит как раз на ОРТ, заставляя плеваться. Поэтому настройка у меня заняла где-то с полчаса.
- Изжога? Препарат Темми! – вкрадчиво предлагал голос за кадром, - Темми быстро превратит в вашем желудке кислоту в воду!
Я вздохнул. Не помню точно, но вроде в желудке раствор соляной кислоты. Надо будет уточнить у Ленки.  Неорганическую химию я в школе учил хорошо.  Чтобы кислоту превратить в воду, с какой-нибудь безобидной солью, то нужна щёлочь. Например, гидроксид натрия. H Cl + Na OH = NaCl +H2O. Ну что же, вполне мило: вода и поваренная соль. Но, сожрать каустик? Рекламасты совсем озверели. Ради рекламы питьевой соды вносят смятение в умы. Если бы эта реклама появилась в мои школьные годы, то я, как любознательный ученик, хапнул бы каустика при изжоге.
Кстати, надо будет поинтересоваться у Елены, что будет с человеком, если у него вместо желудочного сока вода?
Я набрал номер. Девушка не брала трубку. Дождавшись приветливых слов «абонент не отвечает», я загрустил.  Что ж, пора было привнести в жилище содержание. Для начала, купить пива и какой-нибудь еды.

***
Мой исход был обставлен торжественно и с шиком.
Сначала я пытался поймать кота. Увидев переноску, подлый зверь забился под диван и шипел оттуда, иногда переходя на утробный мяв.  Ни уговоры, ни швабра его не убедили.
- Дурень, - увещевал я его, - тебя же тут без меня кастрируют!
Полина, наблюдавшая эту сцену, спокойно прокомментировала:
- Даже кот не хочет иметь с тобой дела.
- Хочет, - озадачено ответил я, - просто у него мотивации нет к переездам. Правильно говорят, кошки – территориальные животные. 
Сходил на кухню за колбасой.
- Кыс-кыс-кыс, мерзавец, - подманил я Васисуалия.
Кот недоверчиво светил глазами под диваном.  Притих. В нём началась извечная борьба – жадность против страха.
- Лоханкин, я так и буду на карачках стоять перед тобой, сволочь? – моё терпение заканчивалось. Сколько ещё наблюдать  душевные терзания животного?
Я поднялся на ноги. Из-под дивана высунулась любопытная голова. Уставилась на кусок. Ага, значит,  из поля зрения добычу не упускает.  Я отошёл от дивана и плюхнулся в кресло. Кусок колбасы, как магнит, вытянул кота полностью. Кажется, стоящая на полу переноска его уже не беспокоила.
- Ну иди, иди сюда, - подбодрил я его.
Васька доверчиво подошёл.
- Смотри, бывшая дорогая, пример правильной мотивации.
Поднятый за шкирку кот послушно прикрыл яйца хвостом.

Я ждал лифта. Со мной ждали два чемодана, клетчатая сумка (та, в которой вьетнамские торговцы носят всякую расчленёнку) и клетка с котом. Лоханкин перешёл на вой.  Минуты не прошло, а у меня уже разболелась от него голова и высунулась соседка по площадке.
Людмила Анатольевна была профессиональной соседкой. Нет, её нигде не учили и диплом она по этой специальности не получала. Но всё равно была вездесуща, обширно осведомлена и имела мнение по каждому вопросу. То есть, как говорит наш многострадальный народ, в каждой бочке затычка.
Меня она не любила с особой яростью, почти как родного.
- Лёшенька, куда это ты собрался? В командировку? В длительную? – она покосилась на шмотки, - с котом?
Дура, а?
- Нет, Людмила Анатольевна. Я буду участвовать в телевизионном шоу «Дом два», - стараясь перекричать Лоханкина, ответил я, - доброе утро!
- А котик чего так кричит?
- Радуется.
- И надолго?
- Пока не прорадуется до хрипов.
- Да я про «Дом два».
- Ну, как фишка ляжет. Вы же знаете этих продюсеров. Говорят, пока хотя бы пяток на камеру не трахнешь, не выпустим. Контракт.
Подошёл лифт.
- А как же Полина? – спросила соседка, пока я перекидывал сумку и закатывал чемоданы в лифт.
- А Полина будет участвовать в телешоу «Жди меня».
Нажал кнопку первого этажа.

***
- Глупенький, изжога не в желудке, а в пищеводе.
Мы сидели в кафе, дожидались сеанса кино в Пражском Пассаже. Заодно решили поесть.
- И как же это происходит? – поинтересовался я, отрезая кусок мяса.
Лена  оставила свою стручковую фасоль  и отпила воды.
- Агрессивная среда желудка попадает в пищевод и раздражает слизистую.
- А каким образом она туда попадает? Вроде сила тяжести велит в другую сторону двигаться? – я отправил кусок мяса в рот.
- На самом деле, пищевод подходит к желудку не строго сверху, а несколько сбоку. Ощущение, что еда проваливается вниз – обманчиво. Поэтому запирает пищевод нижний пищеводный сфинктер.
Я чуть не подавился. Прожевав, переспросил:
- Нижний пищеводный – что?
- Сфинктер, - спокойно ответила девушка.
- Это типа как в заднице?
- Да. Так вот, при непроизвольном сокращении стенок желудка и расслабленном сфинктере желудочный сок попадает на стенки пищевода. Начинается изжога.
Я запил мясо пивом.
- Понятно. Нигде нельзя булки расслаблять.
- Не говори! – улыбнулась Леночка.
-Слушай, а что будет, если вместо кислоты в животе будет вода?
- Да той кислоты-то – полпроцента и меньше. В основном вода.
- А если одна вода вообще? – я отрезал себе ещё мяса.
-Даже без ферментов?
- Дистиллированная, - кивнул я.
- Тогда придётся очень долго ждать, пока пища не разложится. Грубо говоря, сгниёт в этой воде. Да так, чтобы была возможность впитать вещества. Но скорее всего пища не переваренная выйдет из организма.
- Да уж, - протянул я, запив очередной кусок, - бестолково и, наверное, больно.
- Что больно?
- Выход из организма. К примеру, ржаного сухаря. Хотя, может, размокнет. Мороженого хочешь?