...воистину, как смерть крепка любовь,
люта, как преисподняя,  ревность,
и стрелы её - стрелы огненные…

начало: http://www.udaff.com/read/creo/117105/

Мэнг Сураттхани Сентрал Полис

SMS from: Kot - «Ninaviju! Ti evrej. VENDETA! Prigovor tebe uzze vinosili I 9 gramm svinca uzze otlito»

Ну ужж луч-чше та-ак, че-ем совсе-ем ник-кааааааааааакк…
Наконец маски сброшены, забрала же опущены. Первый раз с тех пор, как нет рядом Маргариты, становится весело. Приключение. Войнушка. Будем биться у камней..? И, пожалуй, есть в этом и нечто эдакое.
Не, ну даже если не повезет совсем… паду от пули богатого-рогатого ревнивца, ага… вендетта на тропическом острове… тысяча чертей! Прямо XIX век какой-то. Бакенбарды, эполеты и брабантские манжеты. «А позвольте вам, сударь, выйти вон!»  Или это: «…он умел бумагу марать под треск свечки! Ему было за что умирать у Чёрной Речки!» Да вправе ли кто-то, мнящий себя автором, желать себе кончины иной? Ну не в Москве же, не на простынях же. А здесь у нас враги найдутся – была бы честь.
Да и насчет «кончины» - это мы еще посмотрим, латышский стрелок.

http://files.udaff.com/audio/audio3.mp3

Но недолго звучала бравурная музыка. Гавнеца в огонь плеснуло русское консульство, накануне озадаченное сакраментальным: что делать, йопта?
- Да почти ничего не сделаешь, - ответило консульство. – При всем желании.
Восемь заявлений накатано на Маргариту-то вашу Николаевну, в курсе? Восемь, товарищ дорогой, не ослышались. Одним почерком. Последнее – аж когда она уже в тюрьме была, во как. Бред разумеется, что полный: жабий глаз там варила в день рождения короля, только что не Луну украла.
Но видите ли (опять этот Ли!), пока главное обвинение – полтора года оверстея – остается в силе, ну дык эта… следствие идет своим чередом. Заявления принимаются, рассматриваются, отвергаются, бумажки ложатся в архив, времячко идет. Паспорт ее уже примелькался по всем полицейским базам. Тайцы имеют одну головную боль. Головную боль с вот такими вот, конкретными – фамилией, именем и отчеством, если вы понимаете меня.
(Позже, уже в Бангкоке, российский замконсула – добрейшей души мужчина, бог и властелин смазливой шустрой русскоговорящей таечки-секретарши Кун Эппл, а сам по жизни расслабленный пуще коренного тайца – при встрече с глазу на глаз доверительно уточнил:
- Нет, бывают тут у нас чудесные чудеса… Крупная взятка, например. Но скорей – просто кинут, ничего не сделают вообще. А хоть бы и выпустили… знаете, с этим паспортом дальше в Таиланде… очень не советовал бы. При прочих равных и казалось бы… но это как с гранатой без чеки, если вы понимаете меня. До первой колдобины, до малой царапины на чужом байке. И все по новой, если не хуже, вы понимаете меня? Ну это, скажем, как по Москве по вашей разгуливать с чемоданчиком, на котором написано «гексоген». Даже если у вас там невиннейшая картошечка…)
И?
А никаких «и», все по королевским законам, по инстанциям, по этапу. Сначала полиция острова пробьет, что иных криминальных деяний за задержанной не числится. Потом – полиция штата Сураттхани. Потом – государства Таиланд. Ну и потом – все, депортация, без вариантов. И въезд обратно запретят, черный список.  Не пожизненно, но на пять лет – точно.
Блять, да вы все ебанулись, что ли?! Ничего нельзя сделать?
Только – максимально форсировать процесс, если вы понимаете меня.
Не понимаю. В какую пизду процесс?! (слова путаю)
А процесс, товарищ вы наш дорогой, в такую пизду, что некоторые из нее – кому помочь некому, за чьей судьбой догляда нет – по три года депортации ждут. Из тюрьмы. И вот эта пизда – всем пиздам пизда, доложу я вам. А мы постараемся Маргариту вашу вытащить в предельно сжатые сроки.
Это – сколько?
Месяц, может с небольшим.
Ахуеть – сжатые… И что – вообще без вариантов?
Ну почему, всегда есть варианты. Не тому взятку предложите – и вас самого закроют, например. И пожестче закроют, чем за оверстей.
Да ебаный же сука бога мамы в душу рот!!!
Да вы не переживайте так. Ну, съездит в Россию на месяцок, другой, Новый год как раз и все такое. Тем временем и паспорт новый заграничный там оформить успеет. Всего-то и нужно, чтоб на одну букву отличался, чтоб компьютер не идентифицировал – и милости просим обратно. Причем, вам и фамилию менять не придется, у вас же на «Щ», видели же, как латиницей сейчас набрано – SHCH, вариантов – уйма. Причем, заметьте – девственной вернется, ни единой доебки со стороны закона, если вы понимаете меня.
Понимаю. Ну, давай это… в предельно блять сжатые…

Через день Маргариту отвозят в Натон.
Море, причал, паром, штиль, безупречная лазурь… все, как будто едешь привычно на визаран. Только автобус вот – с решетками. А денек как на грех солнечный. Жизнерадостный такой.
Ждем отплытия, вися на окошке припаркованного автозака. У нас в деревеньке нравы, слава Джа, патриархальные – через прутья решетки арбуз просунуть можно. Или – сигареты, телефон. Да и знает нас уже вся полиция Самуи – как родных, в лицо и по имени. Дожили. Твои кенты – одни менты…
Что ж вы делаете, тайцы? Мы так верили в вас, неужели вы – не понимаете?
Мы, тайцы, все понимаем, но – по отдельности и здесь, на острове. А закон – в Бангкоке. Да и мы закон соблюдаем, потому что он даден благословенным королем Адульядетом, Рамой XI-м, да продлит Будда дни его. Понимаете?
Понимаю. Я в последние дни только тем и занят, что понимаю. Но есть кое-что, чего не понимаете как раз вы. Что творится беззаконие – в высшем и единственном его смысле. Что вы, если и не кликаете сейчас на Самуи настоящее бедствие, то уж точно – рвете в клочья нашу общую карму?
Хорошо, что вы не видите сейчас того, что вижу я: как мелкие, разбросанные там и сям по небу облачка, будто потянутые магнитом стальные стружки, рывками ползут к Натону. Будь хоть ветерок – и не было бы странного, но стоит мертвый штиль, а тучи – идут со всех ЧЕТЫРЕХ сторон. Горожане задирают головы, некоторые тихо переговариваются. Может, им и невдомек, какой мощи энергетический смерч закручивается сейчас над вторым пирсом Натона, но чутье на необычное у них куда выше нашего. А я уже понял, в чем дело. Никогда не верил в эти вещи, смеялся над фильмами по Лукьяненке, но – своим глазам уже приучился верить. Маргарита в неконтролируемом гневе. Это ее сверхэмоции, словно помело в ведьмином котле, сейчас скручивают в штопор атмосферу над заливом…

Отдают швартовы – надо выпить! Доливаю в холодный чай ром, передаю бутылку в окно: алкоголь – пока единственное известное мне средство, могущее чуть разрядить эту немыслимую, взведенную курком, почти уже и не запертую в маленьком женском теле силу. Только локального цунами нам сейчас не хватало. Маргарите без разницы, ее вынесут на спинах розовые дельфины, а – весь остальной паром, полторы сотни душ?
Бутыль быстро пустеет, и взамен через решетку… Нет. Этот восхитительно-личный момент, пожалуй, сохраню для себя одного.
Но дело сделано, гроза отложилась: свинцовая блямба комбо-тучи хоть и идет за паромом, как привязанная, но пока – без никаких проявлений. Даже жаль немножко. Маргарита в бешенстве, Маргарита рычащая, щелкающая зубами, мечущая молнии – неотразимо-опасна.
Вообще – неотразима.
А у нас всего час и тридцать пять минут остались.
Много или мало? Маргарите – много, она уже переключилась, теперь Черной королеве угодно пребывать в добром стихе. Немолодой тайке чуть не сегодня рожать – усадить поудобнее, попить, и рому же глоточек – не повредит, сабай-сабай! Мальчишка лет двадцати, не пойми в чем виноватый, но явно оторванный от какой-то своей раскосенькой зазнобушки, тоже места себе не находит – на телефон, звони. И добрых полчаса тот мяукает в трубку что-то умильное, и явно же слышит в ответ про «буду любить и ждать» - и успокаивается лицом. А я-то и вовсе рядом. А на предмет дальнейших перипетий в грузовом трюме третьим плывет мой мотобайк.
Но морской круиз для байка – красивый жест, не более. По максимуму из него выжмешь сто, ну сто пять кэмэчэ. Там, на континенте, по идеальным дорогам, на машинах медленнее ста сорока не летает никто. Если путь хоть сколько-нибудь долог, я элементарно не угонюсь. Мы расстаемся сейчас, остались минуты, но никто не знает – как на долго? А столько всего недосказано! А Маргарита не терпит одиночества в принципе.
Пребудь с ней недалече, всевышний. Спаси и подстрахуй.
И точно: прямо с трапа полицейский водила лупит по газам. Продираюсь через пол-трюма… правее! …а здесь, кажись, прямо… в визге тормозов вылетаю на королевскую трассу номер четыре тысячи лохматый, и еще вижу вдали тускло-багряные кормовые глазки «воронка», но уже ясно – всё. И Маргарите, видимо, становится ясно – всё. И небо раскалывает жуткая, словно мохнатый осьминог, молния, и взрывается пришедшая с нами из Натона комбо-туча, и в громе и плеске обрушивает вниз ледяной водопад.
Припав к рулю, как рыба-барракуда, до щелчка опустив забрало шлема, вижу или домысливаю: никак красные огоньки вильнули на второстепенку вправо? Туда! А там песок сплошной, байк уходит в опасный юз. Телефон звонит! Рита. Сейчас я отвечу, вот только… притормозить бы… сейчас…
И с хлюпаньем, и с кряканьем валюсь в кроваво-алую лужу раскисшей красной континентальной почвы. Жалостно булькнув, захлебывается телефон, из-под клавиш панели сочатся-бегут багровые капли.
Плачет небо. Кровоточит земля. Саднит разбитый локоть.
Сезон дождей все-таки пришел в наши безоблачные земли…

                                                    * * *

Не через день, не два и не три, но на четвертый – на том же месте.
Они ехали полчаса всего. И повернули только раз. А сейчас сквозь бойницу вентилятора видна «большая вода», река ли, озеро – не разобрать.
Мэнг Сураттхани Сентрал Полис.
И это, собственно, уже вся оперативная – она же розыскная – информация, на которую предстоит опираться. А под колесами расстилается красная земля самой малонаселенной, нетуристической провинции страны, где на фаранга сбегаются поглазеть дети, а по-английски никто ни бельмеса.
Вспоминая этот марш-бросок, можно сказать: это был, блять, бред.
…как задавил петуха и скрылся с места происшествия…
…как бессвязно и зло орал на Риту в телефон: «Или я все-таки уебусь в один из этих чудо-грузовиков, или если не можешь сказать ничего по сути то завязывай! уже! мне! звонить!!!»…
…как на безлюдной заправке «Шелл» просил буйвола отойти от колонки-автомата, встать с коротенького шланга – и не смог добазариться, зассал…
…как, уже на въезде в город, нарушил все писаные, неписанные и еще не придуманные тайские ПДД, как подрезал и опрокинул макашницу…
В свое оправдание могу сказать одно: все-таки доехал, куда надо было.
Из дорожного.
Проклятущий байк таки заглох, спасибо буйволу. Качу куда глаза  глядят, а докатываю аж до целого придорожного полис стейшена. На пятый или шестой неистовый «савати – кхраап!» из домика вылезает… сам Будда – пузатый, благодушный, в драных шортах и полицейской фуражке. Думаю, история попадания его в ряды полиции гениально-проста, как все тайское: был уже готовый домик у шоссе – один на десять верст такой, да и человек в нем жил подходящий, так чего добру пропадать? Присвоили звание, прикрутили вывеску. А так-то он садовод по жизни.
Развеселый тайский коп угощает собственноручно выращенными мангостинами. По-английски ни в зуб ногой, но слова отлично заменяет уголек, которым рисуем на светло-рыжей обочине шоссе.
Газолин финиш? Понятно и без слов, приносит поллитровую бутылку горючего для байка. Газолин стейшен? Севен километров во-он тудысь, теперь доедешь. Мэнг Сураттхани сентрал полис? О-о-о-о…
Картина на асфальте стремительно растет. Двенадцать километров мне следовать по прямой, по королевской трассе номер 4169, никуда не сворачивая – мелкие боковые сойки намечены пунктиром и сразу же перечеркнуты. А дальше маршрут упирается не то в лодку с тремя гребцами, не то в овальный стол, за которым выпивают и закусывают все те же трое круглоголовых гуляк. И что значит вся эта балалайка – бог вем.
Лингвистический ступор. Слегка подумав, коп-садовод удаляется в свои райские кущи. Возвращается с румяным водянистым тайским яблочком, желтым манго и зеленой молодой гуавой. Раскладывает экибану на головы гребцам в лодочке – ах, так это ж светофор! И на нем – повернуть направо? Конечно андырстенд, дорогой ты мой человечище…
После поворота – еще тридцать восемь километров по прямой, опять никуда не сворачивая, и, что называется, упрешься. Будда в фуражке рисует и дом с решетками, и большую воду рядом – это речка, оказывается. А что, если не секрет, уважаемому фарангу нужно в столь одиозном месте?
Как могу, рисую схематическую девочку за решеткой. Полицейский сочувственно цокает языком: твоя леди? Ага. Тай-леди? Не-а, фаранг-леди. Ай-яй-яй… проблем? Биг проблем, ну да. Вот из зе проблем? Оверстей, биг оверстей. Депортейшен? Да вроде все к тому идет… Ай-яй-яй, тяжело белой леди в тайской тюрьме! Ну что ж, доброго пути тебе, фаранг, и удачи. И возьми-ка для своей девочки вот эту скромную – килограмм на двенадцать – сумку с фруктами. А на газолин стейшен сам сможешь перекусить.
Обнимаемся с добрым мужиком на прощанье. Теперь – знай дави на газ.

                                                  * * *

А в полиции уж ждут – не дождутся. На крыльце встречают, под белы руки провожают, сумки подносят – только что музон соответствующий не врубили. Я, в принципе, ждал чего-то подобного: бюджет полиции маленького штата на офисную технику, надо понимать, не резиновый. А Маргарита, четыре дня нервничая и поджидая данного конкретного фаранга, не сомневаюсь, сожгла им всю электрику и половину электроники. Так, может, с приездом фаранга вся эта чертовщина прекратится уже?
Посмотрим… Часы свиданий давно закончились, но меня ведут, свидание здесь полагается через двойную решетку – но отпирают и первую, ведут ко второй. А там, из-за стенки безупречно-стерильной (кто бы сомневался) камеры торчат чьи-то безупречно-розовые пятки, украшенные даже не инициалами, а – только теперь и разглядел толком – мелкими звездами, по пять на каждой пятке. Черная королева на сегодня навоевалась и изволила прилечь опочивать, надо догадываться. Молоденькая бирманочка любовно, но в то же время и почтительно омахивает монаршьи пятки полотенцем – не дай бог проснется, опять же генеральная уборка начнется…
Но делать нечего. Пятки – горячие, как крутой кипяток.
- Ритка…
- Миха!!!
И виснем на решетке, как две обезьяны. Арестанты, арестантки, полицейские – все аплодируют: добрый народ, да и кто не любит историй с хэппи-эндом?

                                                  * * *

Обратно – уже в кромешной тьме. Дорога теперь знакомая, зато с неба полило, и здорово полило. Телефон, деньги, сигареты, огонь – все под сиденье байка. Так бы там и лежало до дома, да в семи километрах от порта легла на ноль стрелка горючего, опять же и заправка Шелловская попалась – бензин на континенте дешевле и не бадяженный, зарядиться не грех.
А на телефоне – СМС и два пропущенных вызова. Вкратце: Сураттханийский полис стейшен требует оплатить им некие юридические процедуры на сумму в тысячу бат. Скромненько, но – как можно скорей, а то дело Маргариты дальше не сдвинется. Блять, а раньше сказать вы не могли?
Семиэтажно матерясь, прямо от заправки, скрежеща зубами и тормозом, выполняю «полицейский» разворот и мчусь туда, откуда приехал. Шоссе туманит, летит в рыло хлесткими каплями алая суратанийская грязь. Прости-прощай, последний паром на Самуи, на наше рандеву я теперь никак не успею. Я буду ночевать в этом бредовом городе, где все иероглифами – в том числе и отели, если они есть, если их удастся найти и договориться о постое. Если пустят. Заляпан же грязью с головы да пят! Хотя, ясно, встречный дождик и старается помочь – лупит в шлем, мерзко чавкает под седлом…
Так отчего я поигрываю рулем на темной скользкой дороге? Зачем мурлычу под нос что-то вроде «чито-брито, чито маргарито, вах»?
Да просто сегодня мы будем спать вместе – в большом, слишком большом, ни разу не уютном, но все же общем Сураттхани. И обязательно еще раз обнимемся перед сном – за тысячу бат через решетку. И от души поржем, конечно – над нашими текущими неурядицами, над нашими бестолковыми врагами, над дорожными приключениями и вообще за жизнь.
Как старо, скажет кто-то – ну и ступайте себе к дьяволу.

                                                  * * *

А на острове, наоборот – сделалось как-то скучно.
Вроде та же безмятежная Чунга-Чанга вертится под ногами, и ласковое море целует коралловые берега, и те же люди, и тусы, и синьки залейся, и драгов – косой коси, а драйва прежнего не стало. Будто исчез моторчик, вращавший всю эту движуху, и смысл ее потерялся. И (наливаясь уже неподдельной, тяжелой мужицкой злобой) – кто-то же должен за это ответить?

Re: SMS from: Kot - to: Margo - « Niuzelji ti dumajesh chto ja vinovat I sdal tebja v polise? Vesj ostrov mne etogo govorit! No s juddom ja tochno razberus».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Margosha, niuzelji tebje s juddoi horosho? On ze vanjucj, bednij, obrezannij… Ti kretin evreiskij! Pljus tupaja, inteligencia nolj! Skoro budet Juddenfree Samui!!!».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Ti deshevo otdalsj I prodalasj evrejam, vsja Samui vsjo znajet. Ti naverno Poskuda I Podonok, tak vashi russkije govorjat? Ja nacinaju nenevidetj tebja. Tebja v Rus pizda, Margojudda…».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Chto ja tebja plohogo sdelal? Kak mne zabitj te? Ti v mojih misljah I v serdse prisosalasj, uidi! Zachem ljosh na rani, skolko tebja esco zla ostalosj? Ti so svoimi evrejami mne stolko plohogo nadelalji, nu pochemu? Uhodite, sjabivajete ot menja pls!».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Margosha pojmi menja, ja ne zloi. Ja zaberu sebja v ruki, tvoji priklucenije I najezdi perenesu, dai vremja. Ja seicas odin I mne ocenj ploho. Ja placju I niponimaju!».
SMS from: Margo - «Milij, ja verju v tebia. On soset moi telefon. Chuvstvuet chto delo pahnet kerosinom! Unichtojz etu chuhonskuju tvar, Knjaz Tjmi :)».

Ну, что ж? Князь Тьмы (потому, что под домом люблю ночевать, в «преисподней» - еще один копирайт Маргариты) готов – только свистни. Более того, Князь Тьмы – случай редчайший в его биографии – начинает чувствовать себя русским националистом. И на досуге мастерит гранату «Марго Ф-1» - в лучших традициях вермахта: длинная деревянная ручка, продолговатый корпус из каленой глины, осколочный, мощность заряда – сорок обычных петард, длина запала – секунд на пять. Разобраться? Вендетта? Велкам, шпрота рижская, я те сделаю Самуи латыш-фри…
(впрочем, шпрота-мститель ограничился – удалением меня из френдов на Фэйсбуке, и из Skype удалил, а сам – по-быстрому съехал куда-то из дома. Разочарованный, одной из ночей я забросил «Марго Ф-1» во дворик к англичанкам-волонтеркам-лесбиянкам. Хорошая получилась граната: судя по визгу, одна из лесб, как минимум, прикусила подружке клитор с перепугу. А расщепленная ручка прилетела ко мне обратно, да прямо в лоб).
Но – не веселит ни граната, ни надкушенные лесбийские клитора – ничего. На байке что ли погонять, но – куда? Чавенг заебал, Ламаи – хули там делать одному, Натон – одна жратва да сувениры… И сплошные колобины кругом, портятся дороги… То ли дело автобаны на континенте – прямые как стрела, гладкие как скатерть… по обочинам опять же много интересного…
А в целом, Миха – завязывай врать самому себе. Хочешь в Сураттхани? Так езжай и не выдумывай дополнительных поводов там, где тебя жут безо всякого повода. По знакомой дороге да хорошей погоде эти шестьдесят девять километров тебе – сорок пять минут на байке. Брось в багажник пару бутылок божественного Сиам Сато, разлитого в год кометы – и в путь.
Кстати… когда там ближайший паром на континент?

P.S. Ту би континед, обязательно