Если вам случайно повезёт оказаться в Н-ске, попытайтесь найти в узких переулках шалман «Каракатица». Заведение это не столь уж и знаменитое, в отличии от той же «Астории» в граде Петра там не останавливались великие русские писатели, но истории вы там услышите презанимательнейшие. Люди с опытом знают, что любой алкаш может придумать тысячу самых невероятных курьёзов, лишь бы опрокинуть на свою внутреннюю сковороду халявную соточку «русской беды», но этот персонаж отличался от таких родных, по-ерофеевски любимых алкашей.
Во-первых он был еврей. Причём самый натуральный. Аарон Львович Кац.  Огромный нос, уши-лопухи, грустные глаза на выкате. Он всё время сморкался в грязный платок и рукавом вытирал толстые, мокрые губы. Одежда была грязной, но не мятой. Он уже стоял на той тонкой грани между «бомжом» и «ещё не до конца опустился». А на вид, как сказала бы моя старая соседка Ида Аркадьевна: «Ну, чистый шлимазл!».
Во-вторых он был музыкантом. Причём очень хорошим и даже преподавал раньше музыку в музучилище. Тогда он был женат, владел автомобилем «ЗАЗ-98М» или как его называли «ушастый «Запор», его ученики и ученицы занимали призовые места на всесоюзных, а позже и всероссийских музыкальных конкурсах. И жизнь у него была другой. Он всё ещё иногда играл на гитаре и пианино, мог немного играть на скрипке, любил джаз и соул. Местные мужики поили его бесплатно водкой, если рядом был инструмент. А если не было, он шёл в музыкальный магазин, и на складе настраивал инструменты. Хозяева были его бывшими учениками и из жалости подкидывали работёнку, тем более он никогда не крал и ничего не ломал. Вообщем, действительно шлимазл. Да ещё и сумашедший.
Его падение началось очень банально. Он не хотел уезжать. В отличии от своей жены и детей.
- Кому я там нужен? – спрашивал он жену
- А тут ты кому нужен?
- Тут меня все знают. У меня есть друзья. У меня есть работа. У меня есть музыка.
- Там с тобою могут все познакомиться. Там ты заведёшь новых друзей. Там у тебя тоже будет музыка.
Такие диалоги были очень частыми. Иногда ему не хватало терпения и он кричал. И даже матерился. Но жена и дети уже собирались. Его вызвали в «сами знаете куда». Там ему намекнули, что его ждут на исторической Родине. А он упёрся. Жена и контора - против такого «альянса» мог пойти только дурак.
Жена уехала, а контора, вместе со страной, развалилась. На радостях он напился и вызвал шлюху. Впервые в жизни он злоупотреблял и прелюбодействовал. Так в его жизни появилось ещё два любимых занятия...
Шалман уже был набит битком. Люди курили, выпивали, чистили рыбу. Кто-то травил анекдоты. На нас не обращали внимания. Как сказал мне завсегдатай и локальный авторитет Генка Гусь:
- Львович мужик ничё так, но заебал!
С ним было трудно разговаривать. Вернее, говорил только он, а мне его приходилось слушать. Он постоянно плевался на взрывных согласных, шумно сморкался, жадно и громко глотал «поллитра светлого с прицепом».
- Всё с чего началось?, - говорил он громко, как все аиды. – Уехала Соня с детьми, а я во все тяжкие пустился. Сначала вроде как на продажных денег хватало. Но потом познакомился я с одной! Майор милиции! Важная вся такая. Томная. В самом соку. Вообщем, задружили мы с ней. И всё вроде шло как надо. И любовь и романтика присутствовали. Но чувствовал я, не хватает ей чего-то. Решил с ней поговорить, а она обиделась. Из квартиры меня выгнала, даже вещей забрать не дала. Заехал через неделю за вещами. Зашёл тихонько, начал собираться. И тут из спальни стоны. Ну, думаю, сука-ментовка, не прошло и месяца, а ты уже зажигаешь. Подкрадываюсь тихонько к спальне, дверь слегка приоткрыл, а она на кровати оружием табельным себя трахает! – тут он чихнул и шумно высморкался. Глаза его увлажнились.
- Вообщем, кончила она и пистолет из пизды тянет. А я, веришь, возбудился так, что аж брюки рвутся! Ну, и неаккуратно дверь задел, а эта дура щеманулась и выстрелила. Кто ж знал, что она ёбнутая, заряженным оружием дрочит? – он мерзко захихикал. – Отстрелила себе одну губу.
Он резко допил остатки пива. Пришлось заказывать ещё.
- Вот и прикинь. Стою я с дымящимся хуем. Эта дура голая с пистолетом кровью брыжжет, а соседи гвалт уже подняли из-за шума. Короче, уходил я огородами. Это я сейчас знаю, что такое ролевые игры, а тогда-то...
Он махнул рукой. Не досадливо. Принесли ещё по паре «с прицепом». Он это воспринял как предложение к дальнейшему повествованию.
- А потом «Русский Дух» появился. Патриотизм.Начали меня отовсюду гнать. С работы погнали, соседи травить начали. Перебивался репетиторством. И надо сказать, неплохо перебивался. У нуворишей тогдашних чада талантливые были. К прекрасному тянулись. Жил хорошо. Хватало не только на маццу, но и на всё остальное. Мне один бандит тогдашний сказал, что обрезанный хуй – это  как фонарь и компас антисемитизма. Подсвечивает и показывает. Мудрый был человек, только жил недолго. Взорвали его. Вместе с семьёй.
Аарон Львович снова высморкался. Внимательно осмотрел выбросы из своего носа. Чего-то там увидел и надолго заинтересовался. Потом, вдруг, резко ожил:
- Вот ты, паря, откуда сам? Что у тебя за жизнь? Как сам считаешь, везёт тебе по жизни или нет? – ответить возможности не было. Слова из него лились водопадом.
- Я вот как думаю, - тут он опять завис, но не надолго. – Не везёт – это когда тебя назвали странно. Ну, например: Абрам Никодимович Полухуенко. Или Квадрат Пестонович Одногубов. Вот тогда, паря, тебе точно не подфартило. Родители идиоты – это хуйня! А вот поживи с таким имечком. Или жениться попробуй! – он засмеялся. Вернее, заскрипел. Из глаз брызнули слёзы. Одна огромная, зелёная сопля вылезла из носа. «Зелёные сопли – почти здоров», мелькнуло у меня в мозгу не ко времени.
Львович досмеялся. Основательно прочистил все пазухи в носу, и принялся снова рассматривать содержимое своего платка. На этот раз он медитировал над соплями гораздо дольше. А продолжил разговор очень неожиданно:
- Ты вот, бля, смеёшься! А у меня проблема по жизни! И проблема эта с мечтой моею связанна! Никак решить не могу! Может ты ответ знаешь? Хочешь расскажу? Только тихо ты, - он слегка пригнулся к столу.
- Я же пианист, - начал он. – Я всю жизнь мечтал на супер-инструменте сыграть! А ты знаешь, что такое этот инструмент? Это не сранный «Шиммель" или «Фогель»! Хотя, немчура в деревяшках понимает и музыку любит. Нет! Супер-инструмент для меня – это баба! Голая!
Он начал жадно пить пиво. Глотал и давился. Пиво стекало с подбородка на не очень чистый пиджак. Он тихо поставил бокал на стол и продолжил:
- Вообщем, баба она инструмент. А представь: поставить восемь голых баб раком. От низких к высоким и хуем на них играть!? А? Каково? А как хуй устанет, пальцами продолжать, - он показал мне свои тонкие, длиные пальцы. – Если Бетховена сыграть? На живых бабах. А если в орех им пальцы загонять, получится как по чёрным клавишам!
Он опять затрясся в приступе скрипучего смеха. Но не надолго.
- У меня одна проблема, паря! И решить я её не могу уже несколько лет. Октав-то всего семь с половиной! Это мне что, в полпальца работать?...

Если вам случайно повезёт оказаться в Н-ске, идите бухать в «Гламур» или «Джаzz». Ну её нахуй эту «Каракатицу».