Виталий Безруков. Есенин. Роман.
История одного убийства.
СПб. Издательство «Амфора».
2006. 644 С. Тираж 30 000 экз.

Полтора года  назад по Первому каналу с сенсационным успехом «прошел» многосерийный фильм «Есенин». Публика, включая потомков поэта, разделилась на два лагеря: истовые поклонники картины и истовые «отрицатели».  В основе фильма – роман Виталия Безрукова «Есенин»,  отца исполнителя роли поэта – Сергея Безрукова.  Однако сценарий сериала написал не романист, а другой автор – Владимир Валуцкий. Почему? Бог весть. Роман и сценарий резко отличаются друг от друга.  Книга «разлетается» в продаже, как холодный лимонад в знойный денек. Ничего удивительного.

Есенин – в течение долгих десятилетий – излюбленный поэт россиян. К примеру, мой отец, военный врач, терпеть не мог поэзию как культурное явление, однако, знал наизусть много стихов Есенина. Еще! Старшина  отделения милиции в поселке Токсово (под Петербургом; середина 1970-х годочков)  знал на память ВСЕ стихи Есенина и сам «пописывал» в его духе:
«Много нас таких Иванов
На Святой Руси,
Выпьем хоть по сто стаканов,
Только поднеси». Совершенно гениальное четверостишие.
Литература Серебряного века явила миру МНОГО, сверхъестественно много гениальных поэтов: Блок, Андрей Белый, Федор Сологуб, Михаил Кузмин,  Клюев, Волошин, Гумилев, Ходасевич, Пастернак, Ахматова, Цветаева, Заболоцкий (список можно сделать более пространным). Однако только Есенин во всей благодатной полноте сумел восхитительно передать в стихах то «русское», что напрочь отличает нас от чужеземцев.  Есть поэты, превосходящие Есенина умом, познаниями многообразными, вкусом, стихотворной техникой, но ни у кого нет той лирической волны, цунами, которая и погубила  «Божью дудку» (как он сам о себе говорил). Есенин – поэт для всех: и для блатных, и для гуманитарной элиты, для слесарей и для «кесарей».
Читатель, только не надо думать, что вышеперечисленные поэты – «сложные», а Есенин – «простой». Перечитай «Пугачева» или трактат «Ключи Марии» и поймешь, что Есенин по заслугам причислен к сонму высоких интеллектуалов на Парнасе Серебряного века. Небывало сложные тексты. Есенин – химически чистый гений. Я никогда ничего не публиковал о Есенине, но недурственно знаю в силу профессиональных занятий ТУ эпоху.

Знаешь ли Ты, читатель, что Есенина четверть века не издавали. В сталинские годы за стихи Есенина могли посадить и даже расстрелять. В 1956 г. был издан после долгого перерыва его увесистый однотомник. Помню, с каким упоением я читал есенинские стихи ночи напролет.
В основе романа лежит версия: Есенин был убит. Кто убийцы, читатель, вероятно, знает из фильма. А не знает – не скажу.
Могли ли Есенина убить. Господи, да сколько угодно. К примеру, поэта ненавидел влиятельнейший в те годы большевик  Николай Бухарин, травивший Есенина в печати, автор зловещего, набухшего кровью словечка «есенинщина».  Мои родители, современники Есенина, всю жизнь были уверены в том, что его убили. Принято думать, что двадцатые годы были относительно спокойными, мол, культура расцветала и т.д. На самом деле эта эпоха была ужасной и страшной (просто масштабы убийства были меньше, чем в следующее десятилетие).
Книгу Виталия Безрукова с полным основанием можно причислить к почтенному жанру «бульварного романа»: пьянки-гулянки, страсти неимоверные, любовь земная и небесная, драки, погони, «высшие» сферы, кабацкое дно, преданность, предательство, бескорыстие и алчность  и сАнтименты, сАнтименты, сАнтименты (как говаривали в старину). Весьма добротный жанр, все любят такие книги, но не все в этом признаются.

Книга начинается с обращения племянницы поэта и романиста к Президенту с просьбой создать новую авторитетную комиссию, чтобы расследовать окончательно тайну смерти «певца Руси» и даже произвести эксгумацию. А не пора ли, действительно? Кстати, и самоубийство Маяковского – более, чем сомнительно.

Я назвал роман «бульварным». В этом нет никакого уничижительного оттенка. Роман Дюма «Три мушкетера», публиковавшийся в газетах, был в свое время «бульварным».

Книгу писал непрофессиональный литератор: язык зачастую суконно невнятный, постельные сцены – уморительно безвкусны (так могли бы написать барышни из института благородных девиц). Ответственный редактор, Лидия Лаврова, не соблаговолила помочь начинающему романисту. Автор, разумеется, вложил в книгу очень много источниковедческого труда, специально изучал эпоху, архивные документы, газеты и т.д. Произведение Безрукова чем-то напоминает книгу Владимира Орлова «Гамаюн» (о Блоке; середина 1970-х гг.).
Все так, однако, Есенин в этой весьма неискусной книге ¬– как живой: солярный (солнечный) гений моцартианско-пушкинского типа. Чуть-чуть изменим строку Цветаевой из стихотворения о Пушкине:
«Бог студентов. Бич чекистов» (в оригинале – «жандармов»).

Есенин – вечно молодой (как Моцарт и Пушкин), лучезарный повеса, всегда хмельной (не только от алкоголя, но и от воздуха Горнего Мира), земное божество, любимец женщин, – всегда с нами и навсегда пребудет. И, это навечно, – Поэт, пленительный, баснословный, народный, вселенский, безмерный, бессмертный… Читатель, еще раз напомню, что я пишу о романе, а не о фильме. Есенин у Безрукова такой, каким он был. В этом главное достоинство романа.

В книге есть много акцентов, вызывающих недоумение. Анатолий Мариенгоф (1897-1962) представлен как редкостный мерзавец, выжига и вор. Все не так, он, талантливый, высококультурный литератор, поэт, драматург, мемуарист, автор блистательного романа «Циники», был «авторитетным» наставником Есенина (как Рейн при Бродском), хотя и был моложе Сергея Александровича... Кроме меня, некому вступиться за Мариенгофа: его знал мой тесть, с его женой, артисткой Некритиной дружила моя мать, будучи ребенком, я навсегда запомнил Мариенгофа: широкополая шляпа, светлый «пыльник», высокий рост, трость в руке, и все это на фоне руин Екатерининского дворца в Царском Селе. Как он пережил «ежовский террор», знает только Бог. Какие-то радиопьесы сочинял…

Читатель моих заметок привык к тому, что у меня часто бывают занятные отступления. Не изменю себе и на этот раз. Кто сейчас помнит о том, что семья Мариенгофов пережила в середине 1950-х леденящую душу трагедию. Анатолий Борисович, поссорившись с сыном, десятиклассником, дал ему пощечину. Мальчик повесился, оставив записку: «Я не подлец…». Вот как Судьба шутить изволит: петля на горле ближайшего друга и петля на горле единственного сына. 

Замечательный мастер «плетения словес» Алексей Ремизов в книге почему-то назван «черносотенцем» (за революционную деятельность писатель был на пять лет сослан в Устьсысольск и Вологду). Черносотенцы не боролись с самодержавием. Еще. В книге многократно  в диалогах цитируется знаменитое стихотворение Маяковского «На смерть Есенина», написанное, понятно, после смерти поэта (этот текст цитируют сам Маяковский и Сталин). Авторство строк «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови, Господи, благослови…» из «Двенадцати» Блока  по странной небрежности приписано Есенину.

Проницательного читателя может шокировать, как говорят дамы постбальзаковского возраста, эпизод драки Есенина с Пастернаком, причем наш герой хватает своего оппонента за «яйца» (!!!). Полная чушь: поэты не завидовали друг другу, ибо это были настоящие поэты. Каждый поэт от Бога знает свое место в литературной иерархии и не завидует другим сочинителям рифмованных текстов. Достаточно неприязненно в романе изображен и Осип Мандельштам. Ну, и так далее.

А что по-настоящему огорчает в романе Виталия Безрукова, так это то, что книга подкопчена вполне уловимым антисемитским дымком. Ни Мейерхольд, ни Мариенгоф, ни Тухачевский евреями не были. В наше сложное, неустойчивое время обвинять какой-либо народ в преступлениях против другого народа, по крайней мере, неразумно, бестактно, безвкусно и, главное, очень опасно. Нет правды в ЭТОМ и не будет. Есенин ни в коем случае не был антисемитом. А кто его убил? Читатель, это всего лишь ВЕРСИЯ Виталия Безрукова. Некоторые страницы романа просто позорны.

Однако Есенин, как живой… Вот и всё!

1120 слов.