Уча, учимся.
Сенека Старший


Часть первая. Теория.

          В своё время, будучи скромным советским служащим, я обладал ещё одной уникальной специальностью – был специалистом по выживанию. Специализация довольно узкая: выживание в экстремальных условиях Крайнего севера. Фамилия моя была известна в определённых кругах, поэтому, время от времени, некоторые организации привлекали  меня на своеобразные семинары, в качестве инструктора. Мне это нравилось. Несколько раз в год я бывал в командировках с сохранением среднего заработка, командировочными,  отплатой учебных часов и небольшими бонусами в виде  какого-нибудь экспериментального комплекта полярника или лётного мехового костюма, что, согласитесь, во времена тотального дефицита было немаловажно.

    Суть семинаров заключалось в том, что после краткого курса лекций, мы, должны были провести  по двухсоткилометровому маршруту курсантов,  демонстрируя на практике хитроумные способы, позволяющие выжить и сохранить здоровье.    

В программе была обширная тема, посвященная добыче продуктов питания:  в пути мы добросовестно готовили салаты из различных трав, варили “ берёзовую кашу”, пили мерзкий кисель, сваренный из оленьего мха, и ели много всяких гадостей, которые нет смысла здесь перечислять.  Не менее добросовестно, под моим руководством, курсанты разыскивали звериные тропы и ставили на них всевозможные варианты ловушек, петель и капканов, в которые ни кто и не когда не попадался. Это было совершенно естественно, так как охота несовместима с походным маршем, и требует длительного пребывания в одном определённом районе. Поэтому тему: «Разделка добытых животных, приготовление и использование животного материала» мы изучали всегда только теоретически. В этот раз руководитель семинара преподнёс нам, инструкторам, сюрприз – в качестве  рабочего материала предложил взять с собой живую собаку, и попрактиковаться на ней. 

Приказ есть приказ – курсанты вечером поймали где-то здоровенную  беспородную, но красивую сучку. Черного цвета с белыми пятнами на груди и боках она отличалась  необыкновенно весёлым нравом и  ласковостью.  По лоснящейся шерсти и упитанному виду было видно, что собака не скиталась по помойкам, а была в чьих-то заботливых руках.

    Словно сговорившись, мы почему-то не стали давать псине никакой клички, и на следующий день, наша группа вместе с ней, были заброшены вертолётом  далеко в тундру.

            Путешествие успешно проходило по намеченному плану. Вместе с этим, неотвратимо близился тот день, когда по расписанию должна была быть роковая тема.  Накануне я плохо спал. Пытался успокоить себя примерами с собаками Павлова. Ворочаясь с боку на бок, продумывал, как лучше  преподать  “ собачью тему”. До этого на охоте мне приходилось убивать и разделывать разную дичь.  Но одно дело охота, а другое дело собственноручно умертвить ласковую и добрую собаку, которая, беспечно заигрывая, бежала с нами по маршруту. Осознанное убийство любого живого существа, это всегда тяжёлый стресс.  Убийство  из ружья или пистолета психологически легче даётся человеку – подсознательно кажется, что убиваешь не ты, а оружие, которому отдан приказ плюнуть огнём и металлом в живую плоть. У нас огнестрельного оружия не было – его по условиям проведения семинара не полагалось, и я впервые пожалел об этом.  Вспомнились слова из собственной же лекции:
« …свежая кровь только что убитого животного представляет собой уникальнейший продукт по своей усвояемости, содержания витаминов, минералов и питательных веществ. Но при одном условии – пить её надо сразу же после забоя животного. Через несколько минут  необыкновенные свойства этого продукта уменьшаются вдвое, а уже через полчаса исчезают совсем. Всё это подтверждено специальными научными исследованиями…» 

Боже, неужели мне предстоит эту теорию осуществить на собственной практике?


Часть вторая. Практика.

            Приполярная лесотундра.  Вокруг меня полукругом расположились дисциплинированные курсанты, готовые внимать каждому моему слову. Заготовлены дрова на костёр и различные приспособления, при помощи, которых мы различными способами будем учиться готовить мясо.  Изготовлен каркас, на который натянется шкура для дальнейшей обработки. В руках моих слушателей самодельные берестяные кружки,  из которых они собираются пить свежую кровь. Их спокойствие подбадривает меня и усилием воли удаётся прекратить предательскую дрожь в коленях.  Своему лицу я стараюсь придать невозмутимое и деловое выражение.  Почему-то я уверен, что многим из курсантов тема убийства живого существа, в отличии от меня, совсем не в диковинку. Мне надо не потерять своё лицо и авторитет, который не так просто даётся в подобных условиях.

    Бедная собака, ничего не подозревая,  улеглась на мох и пристальным собачьим взглядом смотрит на меня.  Глубоко вздохнув, как перед прыжком в холодную воду, я подзываю псину к себе. Ничего не подозревающая несчастная сучка, весело виляя хвостом,  подбегает ко мне. Собравшись с духом, со всего размаху бью её заранее заготовленной дубиной  по лбу. Однако  вместо того, что бы упасть замертво и забиться в агонии,  собака на брюхе начинает ползти ко мне. Вероятно, собачий лоб оказался крепче, чем я предполагал,  или ударил я недостаточно сильно, но факт остаётся фактом -  она осталась жива. Я в шоке! Что делать дальше, не знаю. Машинально пытаюсь выхватить нож. Рукоятка клинка запуталась в складках одежды, и он никак не достаётся.

            Тем временем несчастное животное подползло ко мне, и, с трудом приподнявшись на трясущихся лапах, шершавым языком ласково лизнуло мне руку, держащую дубину. Это потрясло меня окончательно. В полном трансе, как автомат, не помня себя, втыкаю нож  под переднюю лапу собаке, запоздало сообразив, что я левша и бить надо в противоположный левый бок, туда, где находится сердце. Судорожно пытаюсь продвинуть нож глубже, делаю им в ране круговые движения, пытаясь нащупать лезвием сердце и как можно сильнее повредить его. Через несколько секунд всё кончено. Тело собаки ослабевает и начинает мелко подёргиваться в агонии.

        Прихожу в себя и осмеливаюсь взглянуть на зрителей. К своему удивлению, вижу на их лицах одобрение и восхищение. Послышались реплики:
- Грамотно забил, даже не вякнула!
- Да ещё с правого боку!
- Смотри-ка как надо – сначала дубиной оглушить, а потом режь её как хочешь!

            Воодушевлённый, я плотно затыкаю кровоточащую рану куском мха, чтобы кровь сохранить (как учили!) и  снова смотрю на курсантов. Заметив в руках у них кружки, вновь внутренне содрогнулся. Блин, еще же кровь пить надо!

        Подвешиваем тушу за задние лапы на дерево. Осторожно надрезав шкуру на шее, нахожу артерию, втыкаю в неё остриё ножа.  Бьёт фонтанчик крови,  который зажимаю пальцем  и подзываю курсантов.  Как из крана наливаю в протянутые кружки пенящуюся чёрную  кровь и с любопытством наблюдаю за лицами подопечных. Гримаса отвращения на их лицах, по мере выпивания, сменяется удивлением и даже улыбками.
Неужели вкусно?
- Товарищ инструктор! А вы про себя-то забыли! -  некто, заботливый и услужливый, протягивает мне из-за спины  мою кружку. Мысленно чертыхаясь, наливаю себе.  С трудом преодолевая отвращение задержав дыхание,  стараюсь не глядеть  на ужасный напиток. Задержав дыхание, делаю первый глоток. На удивление, вкус оказывается приятным и ни с чем не сравнимый. Ожидаемого солёного привкуса крови нет. Пьётся легко и позывов к рвоте, как ни странно не вызывает.

          Залпом выпиваю остаток крови и смотрю на окружающих. Вид у всех диковатый: грязные небритые физиономии, губы густо испачканы кровью. Кто-то обращает на это внимание и все начинают безудержно хохотать. Странно… Смех – естественная разрядка после нервного стресса. Что же это получается -  у моих «железных» курсантов не  такие уж железные нервы?  Впрочем, мне до этого нет никакого дела.  Хохочу вместе со всеми. А еще, я  испытываю знакомую для каждого учителя радость, когда сложнейшая тема позади, а ученики хорошо усвоили её.

      Вечером, под собачатину, мы единодушно решили опустошить  две фляги спирта из неприкосновенного запаса. Для снятия стресса, так сказать …