– Алло, – хрипло и с усилием ответили на другом конце провода.
– Алло, Бон, ты? Что у тебя с голосом? – спросил Леха. – Срешь что ли?
– Сру! – сдавленно подтвердил Бон и через секунду уже довольным тоном добавил: – Ух, блять! Хорошо пошла!
– Епт! Как тебе не позвонишь, всегда на горшке.
– Это, бля, у тебя талант звонить, когда я занят таким серьезным делом. Примета такая, если хочешь, чтоб Леха позвонил – сядь посрать.
– Еп та! Я тебе по пять раз на день звоню, и не меньше двух раз застаю тебя имен-но в сральнике.
– Ну, организм у меня такой. Сам знаешь, что съем чё-ндь не то и днишье вышиба-ет, – оправдался Бон и решил сменить неприятную для него тему: – О хуйне какой-то  на-чали… Что хотел-то?
– Да наши зовут пива попить, – ответил Леха. – Васька уже внизу у подъезда, щас остальные подтянутся.
– Понял, скоро закончу и спущусь, – сказал Бон. – Идите пока затаривайтесь.
– Ладно, – на этом Леха повесил трубку и пошел выбирать, в чем появиться во дво-ре этим вечером.
Через несколько минут он уже слушал Васькин рассказ о новой встреченной им де-вахе. Из рассказа получалось, что девушка достойная. Размеры достоинств Васька пока-зывал, выписывая руками в воздухе замысловатые объемные фигуры.
– Вась, здорово, – вмешался в разговор подошедший Бон. – Про очередную бабу рассказываешь? Так ему же – он кивнул на Леху – неинтересно. Ты ему лучше про маль-чиков расскажи.
Леха решил не реагировать. Бон, сколько его помнил Леха, всегда любил пошутить на тему Лехиной якобы принадлежности к секс-меньшинствам. На самом деле Леха был самым рядовым натуралом, а повод для наездов давал его внешний вид. Высокий и худой, с тонкими чертами лица, со стрижкой, претендующей на креативность, и одетый в бюд-жетные аналоги шмоток из модных журналов, он, по мнению Бона, выглядел, как настоя-щий педрила.
– Ну вот обиделся. Морду отвернул, – нарочито огорченно сказал Бон, хлопнул Ле-ху по плечу и широко улыбнулся. – Не ссы, я ж прикалываюсь. Никто не сомневается в твоей мужественности, манерный ты наш.
Леха отстранился, он не любил, когда его трогали руками.
– Да заебал ты уже одинаковыми приколами. Иди до кошки доебись, что она старая лесбиянка. Я с тобой сраться не хочу, у меня настроение хорошее, не порть. Пошли лучше за пивом. Вон Слава с Аркашей уже нарисовались.
Они двинулись к любимому киоску, перехватив по дороге подходивших друзей. Скоро они возвратились в свой двор, держа в каждой руке по бутылке. Расселись-расставились на скамейке и сделали по первому глотку.
– Что нового? – спросил у Аркаши Васька. – Где пропадали?
– Блядь! – рявкнул Бон, не дав Аркашке начать ответ. – Леха, ты опять свое пидар-ское «Клинское» взял?!
Все дружно повернулись к Лехе.
– Сколько раз объяснять, что я пью «Арриву», потому что она вкусная, а не потому что, как ты говоришь, «в её рекламе скачут похожие на меня полупидары в полукедах», – неохотно отозвался Леха.
– Во-от! Пиво надо пить правильное! Мужское. Вот как я «Охоту», например, – с довольной улыбкой ответил Бон и смачно рыгнул. Лехе стало ясно, что Бона понесло и остановить его теперь нереально.
– Хам, – сказал он, отвернулся и стал обдумывать, как дальше отвечать Бону, чтоб тому больше никогда не захотелось рассуждать о чьей бы то ни было половой ориента-ции.
– Да я такой, – гордо произнес Бон, – Рыгаю и пержу, никого не стесняясь, могу въебать кому угодно и тянет меня к бабам, а не к пидарам. Потому что я мужик, а не ка-кая-нибудь хуйня.
– Блядь, Бон, – Леха начал заводиться. – Ты не замечал, что о пидарах из всех нас обычно говоришь только ты? Чего они тебя так беспокоят?
– Потому что эти бляди везде! В телевизоре одна голубизна, в газетах только о них пишут, начальник у меня пидарас. По-любому отсосал у кого-то, чтоб назначили, – Бон негодовал, тема «начальник-пидарас» тоже была его любимой. – Педрилы захватили мир, но я не хочу, чтобы ты стал жопошником, ты же мой друг!
– Успокойся, я им не стану, – пообещал Леха, у него мелькнула мысль, что Бон все-таки от него отстанет. – Я об этом даже не думаю. Нах они мне нужны? Не трогают и лад-но, пускай живут, среди них немало достойных людей. Ну да, педовки дискотечные всех заебали, из-за них голубых и не любят, а так они вполне нормальные.
– Ебана в рот! – Бон аж подпрыгнул. – Какое на хуй «нормальные»? Эту мразь надо уничтожать, это же противоестественно! Как себе представлю, что ко мне мужик лезет, блевать охота и уснуть не могу!
– Бон, ты перед сном представляешь, как к тебе лезут мужики? И так возбужда-ешься, что не можешь уснуть? – Леха решил пошутить.
Судя по дружному смеху друзей, с интересом слушавших их срач, шутка удалась.
– Леха, думай, что говоришь, – зло сказал Бон. – Я ведь и ебнуть могу.
«Блядь! Неужели попал?» – подумал Леха и поднялся со скамейки, занимая поло-жение, из которого было бы удобно быстро сорваться на бег, и обдумывая следующую фразу.
– Слушай, Бон не отпирайся, тут все свои, – дружелюбно сказал Леха. – Все нор-мально, классический случай. Ты ведь латентный гомосексуалист. По всем признакам: те-бе везде мерещатся пидары, ты их ненавидишь, а еще больше ненавидишь себя, потому что тебя к ним тянет, хотя настоящему мужику этого не положено. Ты борешься с собой и лепишь из себя этакого настоящего мачо, заставляя себя делать все, что положено на-стоящему мужику: рыгать, пердеть, бухать, пиздить всех без разбору, смотреть футбол, ездить на рыбалку и все в том же духе.
Бон почему-то не стал бить Леху. Он спокойно ответил:
– Леха, ты чего-то опять начитался. Какой я пидар, если я переебал баб больше, чем вы все тут вместе взятые?
– Ну, Бон, это еще одно подтверждение моей правоты. Ты ебешь всех баб подряд, чтобы, не дай бог, кто не подумал, что ты педик. Ты же ни одну из них не любил. Ты не можешь, ты можешь любить только мужчин.
– Леха, последний раз предупреждаю. В следующий раз дам в харю.
– Ладно, будем считать гипотезу о твоих истинных пристрастиях доказанной, – те-перь несло уже Леху, он видя заинтересованные лица ухмыляющихся друзей, работал на публику. – Теперь попробуем разобраться в причинах.
– Блять, в армию тебя надо сдать, там бы тебе объяснили, что и где, – произнес Бон.
– Вот! – подхватил Леха. – Ты был в армии, два года одни мужики вокруг и ноль баб. Там все и случилось? Хотя нет, в армию ты пошел в двадцать, а к этому моменту объ-ект влечения уже определяется. Это началось раньше…
Вспомним Фрейда, мы на прошлом курсе проходили одну его интересную теорию, как люди становятся гомиками. Короче, если пацан в детстве страдал запорами, то про-сраться для него счастье, сравнимое с оргазмом. Через какое-то время он замечает, что ему нравится срать, а когда подрастает, начинает засовывать себе в жопу всякую хуету. Типа анальная дрочка. Ну и хуй себе знай поддрачивает. Потом придумывает, как совмес-тить два приятных ощущения – хуй в жопу.
Бон, ты же у нас главный спец по срачке, сортир – твой второй дом. Вот и еще один довод обрисовался, – удовлетворенно подытожил Леха, не забывая быть готовым к воз-можному в любой момент удару.
– Всё? – спросил Бон. – Или еще что придумаешь?
– Ну, есть еще теория, но она тебе совсем не понравится. Тот же Фрейд связывал развитие гомосексуализма с пережитым в детстве сексуальным насилием. Типа, проперли мальчонку в детстве в попку, а он обиделся и решил потом всех сам в очко поиметь. Тебе неплохо подходит, ты агрессивный. Твои бабы говорят, что ты малехо ебнутый в постели – любишь унижать. Хотя некоторым это нравится, но их тоже лечить надо, но не о них разговор.
– Не было такого, – зло сказал побледневший Бон.
– Да ты вряд ли помнишь, если было. «Супер-Эго» загоняет такие вещи в «Оно». Защитный механизм срабатывает, чтоб детская психика не перегрелась. А «Оно» не дрем-лет, лезет помимо воли отовсюду, но так, что ты этого сам не замечаешь. Фрейд, бля.
Так что скорей всего дело было так. Маленький Бон гулял во дворе и присел по-срать под кустом, а не получается никак, но мимо шел добрый дядя и решил ему помочь…
Короче, Бон, попроси кого-нибудь присунуть тебе в сраку, может и полегчает, да и от меня отебешься. Подозреваю, что именно потому меня и достаешь, что хочешь, чтобы это был я. Но я тебя ебать не буду, даже по дружбе. Гы-гы.
Вот тут Леха все-таки пропустил удар в лоб.