Считается, что южнорусская литературная школа — это нечто периферийное, переведенное в Одессе с идиш и окончательно покинувшее русскую словесность с уходом из большого секса Михаила Жванецкого. Глупости и жалкие потуги людей, далеких от беременности.
Основоположником южнорусской литературной школы был уроженец Таганрога Чехов, а вовсе не Ильф и Петров. Именно от него идет крайняя строгость к фразе, характерная для этого литературного стиля. (Гоголь, казалось бы, тоже, но… Гоголь слишком рано родился, а потому литературных приемников у него не было). И ясное понимания того, что критерий литературности текста — это ценность фразы, вырванной из контекста. Ее самодостаточность. А ценность фразы определяется тем, насколько она смешна. Эталон здесь, конечно, Бабель. Его мало читают… У Бабеля весь текст можно разбить на фразы и читать наслаждаясь. Сюжет только отвлекает. Но для тех, кто читает литературный текст как газету, все это "ни о чем" и "обкурился болезный".
На фундаменте Чехова писали чрезвычайно популярные в свое время Аверченко и Дорошевич. Почитайте "Дело о людоедстве", в инете наверняка есть, и вы, наконец, поймете, что такое уписаться от смеха. Классика южнорусской литературной школы, написанная русским дворянином тогда, когда и Ильф, и Бабель еще в хедер ходили.

А вот автор "Тихого Дона", кем бы он ни был, классическое образование получал явно не в хедере, да и идиш знал максимум на уровне ругательств. Но южнорусские терпкие фразы торчат из "Тихого Дона" как груди Аксиньи, по многу на каждой странице.
И только потом были Ильф и Петров. После их "12 стульев" и "Золотого теленка" уже все, кроме южнорусской школы стало литературной периферией, "деревенской прозой". Зато уж этот литературный стиль… Ну, понятно Олеша, в "Алмазном венце", вещице, по сути, литературоведческой, автор наслаждается фразой с явным понимаем того, о чем идет речь. А "Мастер и Маргарита" киевлянина, но отнюдь не еврея Булгакова. Вырвали из контекста фразу? Ощутили?
Даже уроженец Ростова Солженицын, уж на что трибун и публицист, а вчитайтесь в его тексты. Да даже Пикуль, этот Дюма-сын нашего времени, и в его текстах сколько фраз чудесных, написанных явно ради красного словца. Да и Василий Шукшин, казалось бы, откуда на Алтае Дерибасовская, а ведь явно.

Мастера южнорусского стиля, казалось бы, должны были стать основой социалистического пропагандистского реализма — им ведь было не важно, что писать, важно было — как. Но, в реальности, сталинские премии получали всякие Леоновы и Бабаевские, читать которых нормальный человек станет только по суровому приговору суда. Из-под пера классиков южнорусской литературной школы всегда выходили вещи пронзительно антисоветские, к чему сами они отнюдь не стремились, кстати. Потому что или пафос, или смешно. Или пропаганда, или литература. Это не вода и спирт, друг в друге они не растворяются.