Чёрный какаду

Как-то в вечер окаянный я сидел, почти не пьяный,
На своей унылой кухне, и склонялся в полусне
Над нехитрою закуской, грезя о (приятно-узкой
Кое-где) своей гражданской, бросившей меня жене.
Вдруг неясный стук раздался в той вечерней тишине,
Робкий стук в окно ко мне.

Этот день я помню ясно. Был декабрь? Нет, март ненастный.
Я открыл окно. Внезапно страшный чёрный какаду
Вторгся, сел на холодильник и, как старый собутыльник,
Указал горящим глазом на бутылей череду.
Я налил, поднёс: он, верно, со спиртным давно в ладу.
Тотчас выпил какаду.

Повинуясь странной страсти (и нетрезвости отчасти),
Я сказал ему: «Похоже, птичка, ты совсем не прост.
Ну, ответь мне дерзко, чётко: что страшней вот этой водки,
От которой я недавно чуть не въехал на погост?
Что страшнее, расскажи мне, чёрный Сирин-Алконост?»
Он ответил: «Холокост».

Я не мог не удивиться. Политическая птица!
Знать, значительные лица пышный твой видали хвост.
Чья ты, вещая химера? Президента иль Премьера?
Слишком уж высокомерно распушил ты чёрный хвост.
Коли вхож ты в эти сферы, я учтиво, без угроз,
Расспрошу тебя всерьёз.

И негромко, чуть вздыхая, попугая не пугая,
Я сказал ему: «Позволь-ка, я задам такой вопрос.
Средь блядей и педерастов, стукачей и либерастов,
Толстожопого начальства, и уныния, и слёз —
Вопрошаю: было ль в мире что-то хуже? Вот вопрос!»
Он ответил: «Холокост».

«Вещий ты, как Сивка-Бурка! О, скажи: доколе чурки
Будут к нам, на Русь Святую, свой совать проклятый нос?
Сколько будут оскорблять нас, сколько будут вырезать нас,
И плясать свою лезбинку, разряжая в воздух «Борз»?
Неужели есть на свете что-то хуже? — вот вопрос!
Что же хуже?!» — «Холокост».

Я воскликнул, чуть не плача: «Птица, что всё это значит?!
Ведь так часто я за Вову с Димой поднимал свой тост!
Мы — простые роиссяне, в меру сыты, в меру пьяны.
Объясни нам, почему же власть плюёт на нацвопрос?
Что заботит Президента? — отвечай мне, Алконост!»
Каркнул попка: «Холокост».

«Демон ты иль птица злая — кто ты есть, я знать не знаю,
Убирайся, выметайся, вон отсюда, на мороз!..
Нет, постой, сперва скажи мне, да всю правду доложи мне:
Что нам делать? Что поможет, защитит от бурь и гроз?
Что нас вытащит из жопы, возведёт к Победе мост?
Что спасёт нас?»
                              — «Холокост».

Так, унынием томимы, всё сидим мы, всё сидим мы
На тоскливой тихой кухне, круглый год, в жару, в мороз…
Выпиваем, размышляем, рассуждаем, выпиваем —
День за днём, среди фантазий, сладких бесполезных грёз.
Но я всё же верю, что бы ни сказал мне Алконост.
Верю — будет Холокост.

Tweet