Билеты в нагрудном кармане куртки грели сердце. Есть такое понятие, определение, которое называется «уездный городок». Без разницы что это, областной или районный центр, но город, в котором нет тупиковых вокзалов, всегда оставался, и будет оставаться уездным. Это у таких городов судьба такая. Уездный в этом контексте означает унылый. Всё такое серенькое, приземлённое, маленькое и уездное. Вот Ярославль именно такой. Не то что бы я его не любил, нет, это мой родной город, я в нём родился и вырос, окончил школу и университет. Я любил его, когда-то. Эта любовь осталась там, в прошлом.

Если смотреть с вокзала в город, что открывается вид на площадь, с которой и на которой я много раз уезжал и приезжал. Перед тем, как покинуть Ярославль насовсем, я часто ездил в командировки. Каждый раз, когда я приезжал или уезжал, я подолгу смотрел на площадь из вокзального выхода. Этакий этикет прощания. Я так привык к этому жесту прощания и встречи, что город мне казался в такие моменты очень красивым и радостным. Светлым, родным. Ждущим. Сейчас это был чужой, совершенно незнакомый унылый уездный город. Что-то вроде Новосибирска. Или Читы. Какая-нибудь, как говорят, жопа мира, из которой хочется побыстрей ухать и больше никогда не приезжать.

Совершенно не хочется смотреть на этот город. Даже с вокзала. Даже, как кажется, в последний раз. Уж если и смотреть на него, то из окна вагона отъезжающего поезда. Скоро поезд. Уж если и смотреть на город, то лучше наблюдать за ним «снаружи» - так, как на него смотрят люди проезжая в поездах мимо. Полупустая платформа, вход в старое здание вокзала, милиционеры и ожидающие с вещами. Тоска ужасная. Но более точного сравнения не найти - весь этот город есть тоска ужасная.

Скорей бы поезд, а то меня уже начинает накрывать депрессия. Вот вроде бы совсем недавно ничего не накрывало и совершенно не было никаких желаний, но как только начинаешь чувствовать вкус чего бы то ни было, то мгновенно рождается аппетит. И прихоть. И капризы. Быстрее! Быстрее! Быстрее! Надо быстрее валить! Где этот грёбаный и медленный скорый поезд?

Двери вокзала раскрылись и на платформу выбежала моя Первая Любовь. Запыхавшаяся и растрёпанная, она остановилась у дверей и стала искать меня глазами. Волнуется, дышит часто. Любит, наверное, не хочет, чтобы я уезжал. Но, как бы это грустно не было, она всё равно останется без меня. Не в плане того, что ей жутко не повезло, поскольку я такой прекрасный ей не достанусь, а совсем наоборот - она, сама того не осознавая, сейчас избавляется от своего беса. Но, если у неё это на самом деле любовь, а не всего лишь нахлынувшее было забытые чувство, то я ей не завидую. Сам прекрасно знаю, что такое отсутствие рядом любимого человека. А осознавать невозможность его видеть рядом с собой всю жизнь - это вообще за пределами понимания. Человек, который любит истинно, полно и душой, никогда не примет этого, никогда не поверит. Всю жизнь будет идти к своей любви или, если слаб, надеяться и верить в чудо.

Я помахал ей рукой, и она бросилась ко мне. В глазах ужас, страх. Но умолять не стала, даже не сказала ни слова, потому что понимала, что бесполезно. Просто обняла и прижалась к груди. Действительно, что тут скажешь? Не уезжай? Глупость какая. Если не сработало тогда, не сработает и сейчас. Такая ситуация с ней у нас повторяется не второй раз. Можно даже предположить, что она молила Судьбу дать второй шанс, и ей его дали, но ничего не сказали про условия. Ирония на высоте.

Мне было её не жаль. Совершенно. Отойдёт, как отошла и тогда. Она странная и огромное ей за эту странность спасибо, но из чувства благодарности и жалости делать что-либо для человека бесчестно. Но она ещё и умная и всё прекрасно понимает, поэтому и не говорит ничего, просто обнимает, сильно и неистово прижимаясь, и плачет.

Наверное, ей хочется продлить этот момент навечно. Вот так стояла бы она и обнимала бы меня всегда. А может быть и нет, не знаю я , что хочет она на самом деле и никогда не узнаю. Да и не скажет она.

Я отстранил её о себя, поцеловал в щёку, сказал «прощай» и, нахмурившись, добавил «не плачь». Не любил я вот этого нытья. Ну, уезжаю навсегда, ну и что? Она быстренько так перестала плакать, наспех вытерев слёзы и отошла на шаг назад. Глаза ещё были влажные. Расстёгнутое пальто, которое она придерживала руками, капельки слез на ресницах, потёкшая тушь и деланное безразличие выглядели по киношному. Я улыбнулся и она, прочувствовав всю комичность своего вида, тоже.

- Вот это дело! Если бы всегда так себя вела, я бы никуда от тебя не уехал, - попытался отшутиться я, но вовремя заметил, что она сейчас такие шутки не поймёт. - Но уж раз не смогла, то теперь уезжаю.

- Я люблю тебя! - она опустила глаза.

- Я знаю. И знал всегда. Прощай.

Я прошёл в вагон в свою плацкарту. Боковая верхняя. Никогда в жизни я ещё не был так счастлив, как сейчас. Я уезжал из прошлого, из проблем, из несчастий, из своего старого я, из небытия. Уезжал от неё.

Сначала за край окна заполз её силуэт, а потом и сам город. Я помахал им рукой.

Утром так же, но только уже с другого края окна, выполз Санкт-Петербург. Город держался бодрячком. Я уже успел забыть, каким радостным и гостеприимным бывает этот город. Обычно, если в нём живёшь, то привыкаешь к его серости, потому как погодой Питер не балует, но иногда, когда приезжаешь в него, то он показывает тебе солнце. Оно скользит по крышам и последним этажам здания, кладёт свои лучи на Невский проспект, оставляя длинные тени, и щекочет золотистым светов в носу, заставляя чихать.

Я обожаю здесь всё. Я скучаю по нему всегда, даже тогда, когда я в нём жил, я по нему скучал. Если я жил на Староневском, то я скучал по Невскому, если я жил на Английском проспекте, то я скучал по Васильевскому острову, Если я жил Чёрной Речке, то скучал по Горьковской. В этом городе постоянно куда-то хочется. И постоянно есть куда пойти.

Здесь, спрыгивая на платформу из вагона, даже дышать начинаешь по-другому. Радостно. Ни одна платформа в мире не доставляет мне столько хорошего настроения, как платформа Московского вокзала в Питере. Потому что она ведёт на вокзал, пройдя через который, можно попасть на площадь Восстания. А там начинается мой любимый город. Там начинается моя любовь.

Я выбежал из вокзала на площадь. Буквально выскочил! Вот он! Зелёное здание Октябрьской гостиницы, а налево проспект, по которому я сейчас медленно пойду, рассматривая всё, что смогу рассмотреть. Это Невский!

Этот проспект начинается, когда на него поворачиваешь с Лиговского. Вроде бы ничего не меняется, но ощущение торжественного чего-то появляется. Поворачиваешь и она - широкая улица с большими, плотно прилегающими друг к другу каменными домами. И ни один не похож на другой. Они высокие, грозные, отвесные, как скалы. Стоят по разным сторонам проспекта и смотрят друг на друга. И так много-много лет. Когда-нибудь у кого-то из них не выдержат нервы, и они бросятся друг на друга. Но пока всё спокойно и кроме визуального благоговения они ничего не вызывают.

До Фонтанки от площади Восстания надо идти по левой стороне, так красивее. Пока пройдёшь это расстояние, разыграется настроение и постепенно погрузишься в город. Раньше мне казалось, что это накрывает какая-то нездоровая радость, но со временем я к этому чувству привык. Оно такое тягучее, долгое, словно тебя одолевает смех, но вместо того, чтобы смеяться, ты лишь улыбаешься уголками губ. Это такая стандартная питерская болезнь, ведь всем известно, что петербуржцы не смеются, а лишь слегка надменно и высокомерно улыбаются, над чем бы то ни было. Любая шутка, сколь угодно смешная, но всё равно, лишь уголки губ вверх.

У Фонтанки, перед мостом, где стоят кони с натёртыми яйцами, нужно перейти на правую сторону. Она светлее и по ней можно дойти до Малой Садовой улицы, где обязательно нужно посидеть у фонтана с шаром. Там на стенах домов сидят каменные коты и приученные беспризорники водят по дворам экскурсии за деньги. Там же, во дворах грабят наивных иностранцев, но это к теме, конечно, не относится.

Дальше идём по правой стороне до конца Гостиного двора и снова переходим на другую сторону, к красной башне. Там есть небольшая улочка, называется Думская. Она короткая, метров триста и в самом её конце много кабаков и забегаловок. Туда нужно обязательно заглянуть, но потом. Сейчас мы по левой стороне пойдём по проспекту до конца. Пройдём мимо Казанского Собора, “Главрыбы» и дойдём до упора. Я не люблю ходить на Дворцовую площадь через арку Главного штаба. Люблю заходить слева.

Вот она. Первый раз в жизни я её увидел ещё школьником. Она была пустынная, серая, как штормовое море, и мокрая. Настоящая каменная бухта, огромная и волнистая. С одной стороны булыжные волны бьют в Зимний дворец, а с другой в Главный штаб. Достаточно величественная картина. Конечно, со временем этот пафос из меня улетучился, поскольку на этой площади успело с того времени со мной многое произойти, но воспоминания детства всё равно останутся. Как-никак, а сердце города-мечты, о котором я мечтал в молодости столько лет.

На саму площадь заходить не надо, что там смотреть? Ну большая, ну красивая. Надо пройти вдоль дороги к Дворцовому мосту и выйти на набережную Невы, к устью, где Нева самая широкая. Это будет апофеозом, кульминацией питерских восторгов. Здесь нужно немного постоять, наслаждаясь открывшейся ширью, отдыхая от давящих домов Невского проспекта и двинуть в сторону друга, который, как я надеялся, ещё живёт там, где он жил, когда мы виделись в последний раз.

Вся прогулка заняла час, но дала мне столько эмоций, сколько не даст ни одна психотерапия и не одно переживание. Сколько жизни и энергии даёт мне этот город, сколько надежд. Почему-то только в этом городе мне хочется верить, что всё будет хорошо, что просто всё будет. Почем-то только в нём я никогда не расстраиваюсь, не переживаю, не мучаюсь. Просто живу, наслаждаясь тем, что он есть и не парюсь.

Друг меня встретил не очень радостно. Но что ему оставалось делать? «На пару дней, не дольше!» - поздоровался он со мной, а потом уже улыбнулся и добавил: «Помогу тебе найти работу и жильё. Ну и привет, дружище, сто лет не виделись!» Обнялись, конечно. Вечером посидели за столом, выпили, вернее друг выпил, а я чаю. Я ему рассказывал свою историю, а он мне свою. Было и грустно, и весело, и щемящее, и тоскливо. Давно так не было, давно. На следующий день он нашёл мне комнату. Можно было начинать жить.

Немного сложнее было с работой. Искать чего-то стоящее было бессмысленно, но у меня накопился кое-какой опыт программирования, а потому как существовало огромное количество фирм, занимающихся автоматизацией предприятий, то была возможность попробовать устроиться в одну из таких фирм. Это не очень сложно, берёшь газетку с объявлениями о работе и ходишь по собеседованиям. Если работа нужна быстро, то достаточно посетить пять-семь организаций и выбрать самую подходящую. Что я и сделал. Буквально через два дня я уже устроился в маленькую контору, которая распространяла программу 1С. Она занималась как продажами, так и поддержкой. Мне посчастливилось попасть в поддержку.

Работа заключалась в том, чтобы ездить по вызовам клиентов - в основном тёток - главных бухгалтеров и просто бухгалтеров. У этих людей, которые вообще не понятно как уживаются с другими людьми в этом мире, постоянно что-то ломалось, отваливалось и неправильно работало. Я приезжал, успокаивал и, поскольку оплата была почасовой, долго сидел, устраняя проблему. Мне нравилось это общение. Тётки, просиживающие, а некоторые уже и просидевшие, свои лучшие годы в кабинете за компьютером, легко шли на общение. Достаточно было слушать и задавать наводящие вопросы, а они рассказывали сами.

Про жизнь, про отношения, сплетни. Иногда, конечно, речь заходила и о работе, но чаще всего о жизни. Больше всего они возмущались земской несправедливости. Я тоже с ними возмущался, а что? Почему такой дисбаланс? А они всё рассказывали и рассказывали. Поскольку я выглядел достаточно скромно и по одежде и по поведению, то каждая считала своим долгом меня накормить и пригреть, так сказать, духовно. Постоянно поили чаем, угощали тортом, печеньем, иногда удавалось и полноценно поесть, если в организации была столовая.

На этой же работе у меня стали появляться новые друзья, такие же, как и я - работники службы поддержки. Простые ребята, не обделённые интеллектом, молодые и с амбициями, всем им пока где-то надо было работать. Кто-то пришёл сюда после университета или института, кто-то был сокращён на предыдущей работе, кто-то, как и я просто не нашёл себя в жизни. Мы нормально так общались, после работы пили пиво вместе, смеялись, шутили, а иногда даже ходили в клубы.

Это нормальная такая жизнь - работа, друзья, развлечения. Днём общаешься с бухгалтершами, постигая вирши сознания людей, заточённых в офисе, вечером развлекаешься с такими же, как ты - свободными от стереотипов разношёрстными хулиганами из службы поддержки. Жизнь течёт достаточно размеренно, ритмично. Во всяком случае, она действительно течёт, а не стоит на месте, как когда-то было со мной.

Деньги какие-то, пусть не очень большие, но зарабатываются, даже можно сказать, достаточно хорошие для того, чтобы снимать комнату и вкусно кушать. Можно даже купить какие-то вещи и ещё оставалось на выпивку в баре. А когда на выпивку в баре не оставалось, можно было съесть хычин и выпить пива у станции метро. Нормально так жилось.

Достаточно интересно у меня складывались отношения с алкоголем. Не то что бы я совсем не выпивал, выпивал, но каждый раз, перед тем, как отдаться во власть зелёного змия, меня накрывал ужас. Конечно, этот страх почти сразу проходил, но ощущения были не из приятных. Я понимал природу этого страха, но без того, чтобы не расслабляться при помощи алкоголя, жить было тяжеловато. Депрессия всегда витала где-то рядом, и нужно было эту депрессию чем-то гонять. Санкт-Петербург красивый и прекрасный город, в нём можно круглосуточно гулять, расслабляться и развлекаться, но даже он не в состоянии уберечь от депрессии.

Я, естественно, выпивал. Противно было по утрам, тяжело психологически, но я никогда не загонял себя в алкогольный угар. Перегорела во мне та лампочка, которая отвечала за полную отключку. Пил я теперь не до потери памяти, а лишь слегка, чтобы держаться в некотором тонусе, навеселе. Это одновременно и радовало и напрягало. Радовало тем, что психика теперь мне никогда не позволит переступить через эту грань и снова опуститься на дно. Напрягало то, что алкоголь стал повседневным моим спутником.

Себя обмануть достаточно сложно, потому что ты сам всё прекрасно о себе знаешь. Знаешь, чего ты хочешь, знаешь, какая твоя подсознательная цель, знаешь, почему ты здесь. Прекрасно видишь, чем ты подменяешь свои истинные стремления и чего ты опасаешься. Я же прекрасно понимал, что в Питер я приехал с одной единственной целью - снова увидеть её. Нет, цели были очень далеко идущие, вплоть до любви до гроба и смерти в один день в сто лет каждому, но сначала просто хотелось увидеть её. Её.

Это желание сопровождалось кучей страхов и предубеждений. Сотни предположений о плохом и лишь всего одна надежда, что всё будет хорошо. Как она сейчас? С кем? Ждёт ли меня? Но прошло уже несколько лет, возможно ли столько ждать? Любит ли она меня? А помнит ли она обо мне вообще? Я так боялся ответов на эти вопросы. Не то чтобы боялся, я просто не хотел на них знать ответы. Потому что, если бы они были не в мою пользу, то рухнуло бы вообще всё. А два раза обрушение таких масштабов судьба не прощает.

Очень опасная и сложная дилемма - я отказался от одной жизни, чтобы втянуться в достаточно ненадёжную авантюру, но сейчас сам же торможу развитие событий, в силу того, что опасаюсь, что ничего не получится. Это так странно, но почему-то это есть. Не поддаётся логике поведение людей. Это так бесит. Я ненавижу себя за это. Ты принял такое решение и сейчас боишься продолжить то, к чему шёл.

Давай, трус, решайся, начни уже делать то, зачем ты приехал в этот город. Перестань плыть по этому грёбаному течению. То, что ты сейчас делаешь, ничем не отличается оттого, как ты ползал бомжом по подвалу в поисках двери. Но там ты просто не знал где дверь, а сейчас знаешь и ползёшь на месте.

Просто сделай это. Хоть раз доведи в своей никчёмной жизни что-то до конца. Найди её, расскажи про себя, признайся в своих чувствах, спроси, как живёт она. И прими с честью, то, что должен принять. А потом будь, что будет. Ты сильный, ты сможешь. Если ничего не получится, то посвятишь свою жизнь обществу. Или другому человеку. Но об этом пока рано думать.

Найти, где она живёт, не составило труда, я просто пошёл по тому адресу, который знал, и поинтересовался у соседки, живёт ли она ещё здесь. «Да», - ответила соседка, - «Живёт. А вас я помню». Затем она подозрительно посмотрела на меня, проведя взглядом с ног до головы, и, видимо не удовлетворившись, поморщилась. «Точно помню!» - снова сказала она и, очень громко засмеявшись, захлопнула дверь. Засмеялась она как-то странно, демонически даже. Может дурная какая? Или городская сумасшедшая? В любом случаем все эти старые питерские дома навевают атмосферу таинственности и чего-то зловещего.

Я позвонил в дверь квартиры, в которой она когда-то жила и, по словам психованной соседки, должна жить и сейчас. Тишина. Позвонил ещё раз. Тишина. Вроде вечер и уже должна быть дома. Может, гуляет? Наверняка гуляет. Погода прекрасная, она молодая, красивая и свободная. Что дома сидеть? Чего высиживать? Меня что ли дожидаться? Правильно, не будет она дома сидеть, она гулять пойдёт, с ухажёром своим. Интересно, сколько времени прошло после того, как я пропал и до того момента, как она стала снова искать себе пару? Не, я здравомыслящий человек, всё понимаю, что девке пропадать? Надо дальше жить, рожать, создавать семью.

Почему я на неё злюсь? За что? Это что, защитная реакция моей психики? Какое я вообще имею право злиться? Это не она ушла из моей жизни, это я пропал, не сказав ни слова, ушёл из её жизни. Да она должна меня ненавидеть. Просто ненавидеть, не считать за человека. Я, по идее, просто должен для неё быть пустым местом. Меня не должно дня неё существовать.

Странно будет, если она вообще со мной заговорит. Интересно, а она вообще сегодня придёт? Может она ночует у этого ухажёра своего. Интересно, она с ним спит? Да какая тебе разница? Ты ревнуешь? Эгоист! Как это свойственно неудачникам - ревновать тех, кто им не принадлежит. Я любил себя подколоть. Улыбнувшись, я спустился по лестнице вниз и вышел во двор. Прогуляюсь, подумаю, что буду говорить, и время пройдёт. И не замечу как.

Во дворе никого не было. Честно говоря, питерские дворы-колодцы не особо располагают к размышлению, скорее всего они располагают к самоубийству или убийству, ну на худой конец к употреблению наркотиков, но никак не к размышлению о том, что сказать человеку, которого ты бросил несколько лет назад, но, осознав, что его любишь, вернулся, чтобы сказать ему об этом. Настоящий колодец. Со всех сторон стены, маленькая арка, и где-то высоко небо. Как всегда, когда происходит что-то важное, чистое небо. Не раз замечал, что в этом городе, когда наступает ответственный момент, яснеет небо. Или мне просто так кажется?

Что же я ей скажу? С чего начну? «Прежде всего, надо быть откровенным и давить на жалость!» - пошутил я вслух. Стены куда-то вверх понесли эхом мои слова: «Ость, ость, ость!» А, кстати, мысль. Я же в последнее время стал довольно прагматичным человеком. Воспринимаю всё цинично, действую только в своих интересах, перешагиваю через тех, кто на самом деле меня любит. Почему нет? Если рассудить здраво, то, по сути, я всего лишь нуждаюсь в этом человеке. Т.е. нуждается моё эго, которое любит. Это же не запрещает манипулировать этим человеком? Конечно, не запрещает.

Ну, так в чём же дело? Любовь любовью, а достигать желаемого надо. Иначе будет бо-бо для мозга. А столько «бо-бо» моему мозгу противопоказано. Если сработает давление на жалость, то надо давить на жалость. Рассказать, как было плохо, как страдал, как лишался. Должно помочь. Сказать, что не было сил и возможности быть вместе, что не хотел в это втягивать её. Да, был слаб, но быть слабым с благими намерениями никогда не запрещалось!

И ни слова про Первую Любовь. Тем более ни слова про то, что ты с ней спал. Надеюсь, у меня хватит ума про это не рассказывать. Звучит достаточно жестоко. Но что-то надо делать. Счастье, порой, очень дорого стоит. Иногда люди даже не догадываются о том, сколько лжи, лицемерия, жестокости и грязи стоило им счастливо существование с любимым человеком.

Из арки послышалось цоканье каблуков. Бог ты мой, да я узнаю её по звуку шагов! Такая, несколько неспешная у неё походка, основательная, неторопливая. И это через столько лет! Сейчас она выйдет из арки и всё свершится. Острые, звенящие звуки ударов каблуков по асфальту становились всё ближе, и через секунду она вошла из арки во двор. На мгновенье задержала взгляд на мне, затем сразу отвернулась и поспешила в подъезд. Я вскочил и побежал за ней.

- Не иди за мной! - крикнула она. - Не смей!

- Послушай, ну я хочу быть с тобой. Ты мне нужна, - весь мой приготовленный заранее монолог мгновенно вылетел из головы. - Я тебя люблю.

- Не иди за мной! - она повернулась ко мне лицом. - Ты понимаешь русский язык?

Я с радостью отметил, что её глаза были наполнены слезами. Но она и не старалась скрывать. Гордость её всегда была превыше страданий. Я снова начал:

- Я без тебя не смогу дальше жить.

Она улыбнулась. Я даже испугался, насколько обречённой была её ухмылка:

- Жил же до этого без меня.

- Но это была не жизнь, - я понял, что разговор бесполезен. - Это была какая-то херня. Я и жил то так, чтобы не втягивать тебя.

- Вот и не втягивай. Я не хочу тебя больше видеть. Ты для меня умер. Да я больше чем уверена. Что ты уже другой человек, а нет тот, которого я любила. Прощай. Наконец-то смогла тебе это сказать.

Она стала подниматься по лестнице, а я остался внизу. Я как бы предполагал такой исход встречи, но не думал, что делать потом, а подумать надо было. Получалось, что я пошёл на безнадёжное мероприятие, заранее зная, что ничего не получится, но втайне надеясь на лучшее. Безумие какое-то. И что дальше делать? Жить, наверное. Как всё грустно снова.

Почему я её не остановил? Почему не заставил отказаться от своих слов? Надо было её заставить меня простить и начать всё заново! Что теперь делать? Что мне теперь делать? Может быть, кто-то знает? Где искать ответ? Как вернуть всё то, что было? Я не хочу назад в прошлую жизнь, я не хочу отдавать себя кому-то, кроме неё. Но ничего уже не изменишь. Она, судья и кузнец моего счастья вынесла вердикт. Всё кончено. Всё закрыто. Всё мосты сожжены. С этого момента мой мир, мой любимый, с таким трудом восстановленный и построенный заново, начинает рушиться.

Я иду вдоль улиц по самому красивому городу в мире, и на моих глазах разворачивается трагедия. Если я выживу, если я буду жить после этого дальше, то я обязательно расскажу, как это всё происходило. Началось всё с того, что кто-то очень огромный и всесильный очень сильно ударил по небу. Небо не выдержало, треснула, просело и кое-где упало на крыши домов. От этого они стали рушиться. Кто-то огромным ластиком стал стирать то, в чём я живу.

Да сам я это всё стирал. Своей собственной рукой. Понял, что это никому не нужно. Ни мне, ни ей. Этот мир, который я так тяжело восстановил. Иду вдоль упавшего неба, дома рассыпаются, сначала падают кирпичи с крыш, засыпая осколками растрескавшийся асфальт, а затем лопаются окна. Это я стёр верхние этажи. Ещё чуть-чуть и я сотру всё до самой земли. А потом поднимусь, посмотрю вниз, и, как карту, начну стирать землю. Когда вокруг неудачливого художника ничего не останется, он опустит руки и будет думать о том, что делать дальше. Пока же он просто идёт, пусть неспешно, вдоль стираемых улиц.

Если убрать в сторону метафоры, всё это вторичное описание происходящего, то можно увидеть, что в сущности ничего не произошло. Просто я себе надумал много плохого. Разочаровался в том, что ждал, к чему шёл. Мир никто не стёр, дома стоят на месте, а небо всё такое же голубое и ясное, как обычно в Питере, когда происходит что-то важное.

Я снова пришёл к тому, от чего уходил - стал видеть то, чего хочу видеть, - плохое. Всегда, во всём, везде видеть только плохое и безысходное. Так старательно избавлялся от этого, так долго вытягивал то из себя, но так и не смог. Одно поражение и мир снова стал говном. Погода ясная, но мне кажется, что сгущаются тучи. Светит солнце, но у меня ощущение, что на город упал сумрак. Луди вокруг ходят красивые и ярко одетые, но для меня они серые и безликие существа.

А что, собственно, я сейчас хочу от своего восприятия? Оно и будет всё воспринимать таким образом. Ты только что получил под дых от судьбы. Прекрасно разыгранная постановка, которая возможно является уроком или наказанием за всё то, что я совершил. Или не совершил, хотя мог. Чёрт знает, за что там мне это всё. Хотя, я, кажется, прекрасно понимаю, за что. Хотя от этого легче не становится.

И самый главный вопрос. Что делать дальше? До этого момента было понятно, к чему идти и как. Было ясно, что мне нужно, что я хочу, как этого добиться и, что немаловажно, была ясность. Сейчас ничего этого не было. Ни цели, ни стремлений, ни любви, ни перспектив, ничего.

Я пришёл к дверям, за которыми, как мне казалось, находилось моё счастье. По логике вещей и если я всё правильно понимал, люди обычно живут для того, чтобы найти своё счастье и, став счастливыми, прожить долгую и прекрасную, полную впечатлений жизнь. Меня к моему счастью не пустили. Вернее, если быть полностью самому с собой честным, я сам от него отказался. По глупости, конечно. Сначала отказался, потом осознал и вернулся, чтобы счастье вернуть себе, но меня к нему уже не пустили. Само же счастье и не пустило. Я его, кстати, понимаю.

С этого момента мир до этих дверей не существует. Он мал. Призрачен и недалёк. Я живу в сумраке, в тумане. Не допущен до счастья. Пока двери на ту сторону мира не откроются, ничего не будет. Когда откроются двери? Никто не знает. Я точно не знаю. Может быть, они вообще никогда не откроются.

Единственное, что у меня сейчас осталось - это надежда. Делать особо нечего, буду постепенно становиться человеком, работать над собой, придумывать мнимые цели и идти к ним. Может быть, когда-нибудь двери к счастью откроются сами. Или я открою их силой. В любом случае сейчас мне очень и очень нехорошо. Никогда в жизни не был так потерян. Хорошо хоть не утратил способность себя успокаивать. Или не утратил, а приобрёл? Раньше я так не умел.

Tweet