Она лениво развалилась на балконных перилах, сонным взглядом провожая проезжавшие внизу автомобили. Прохладный ветерок, приятно щекотал её розовый нос, а пушистый хвост, развевался по ветру.
  «Всё-таки минутная депрессия – это удел сопливых романтиков» - думала она. «Жизнь всё-таки очень даже неплохая. Особенно, если знать, как ею пользоваться в полной мере, невзирая на попытки некоторых людей, испортить её».
  Она перевернулась, подставив другой бок лучам солнца. Подлила еще немного красного, полусладкого, - «....которого хозяин, очень кстати купил накануне».
  В ярком небе медленно проплывал белый самолет. Солнце играло на его блестящих крыльях. «Салют европейцам! Не проспите остановку» - прищурив глаза, она следила за самолетом, пока он не скрылся из виду. Затем подлила еще немного вина и отхлебнула глоточек. Подлила еще и закурила сигарету.
  «Вообще, жизнь, очень интересная штука» - мысленно втолковывала она паре голубей, севших неподалеку на неё, и, почему-то, с неподдельным интересом её разглядывающих. – «Просто нужно себя изначально правильно поставить, в глазах других. Вот, например, я. Если смотреть правде в глаза, то я....маленькая....ммм....вонючая, прожорливая....эээ....живой, ходячий и скачущий аллерген. Короче, хуже твари в доме, не придумаешь и не создашь. Да! Еще я и мебель порчу!»
  Голуби внимательно «слушали», изредка наклоняя головы то вправо, то влево.
  «Вот! Это самое всё и есть я! Но!» - тут она значительно приподняла свой огромный, пушистый хвост, - «Я говорю это, и снова повторяю – «Но!». Напоминаю! Главное здесь, это как себя поставить в этой жизни...».
  Отхлебнула еще один глоток. Подлила. Закурила вторую сигарету. Голуби терпеливо ждали, что она подумает далее.
  «Возьмем моих старших братьев, из семейства кошачьих. Что они такое? В глазах людей, они ничто. Их держат в клетках. Их не моют, не чешут и не стригут им когти. Они всё делают сами! Они едят то, что им подадут. На них всё пялятся, целыми днями. Они не имеют права на отдых, когда захотят. Или на еду, когда захотят. Они даже не имеют права выбрать, что они захотят поесть! Это нонсенс!»
  Она долила остатки вина в бокал и, в порыве негодования, за своих старших братьев, выбросила бутылку за перила. Звон разлетевшихся осколков от бутылки и лобового стекла припаркованного у дома автомобиля, явно немного успокоил её. Голуби проследили головами за полетом бутылки и снова воззрились на кошку.
  Она дождалась, момента, когда затихнет вой сигнализации на автомобиле, глотнула из бокала и продолжила уже вслух, спокойным тоном:
  - Однако....они сами в этом виноваты. Что им мешало, за многовековую историю их самих и человечества, втолковать последним, что они – это что-то прекрасное, чистое, доброе, ласковое... - она даже зажмурилась при этих словах. – То ли дело мы, кошки! Вот венец творения, семейства кошачьих! Вот, домашний агрегат-кофемолка, потребляющий мясной фарш, дезодорирующий воздух диапазоном ароматов (в зависимости от пола особи), портящий (повторюсь) мебель и обои, а в особо извращенных пристрастиях и всю домашнюю электронику, которая имеет электрические провода, оставляющий своё натуральное шерстяное покрытие везде, где только можно....и еще много чего нехорошего и неприятного! Вот! Вот!!! А-а-а...!!! И вот они...! - здесь она выпрямилась во весь свой рост и вытянула кривую лапу, с ломаным когтем, по направлению к городу, в туманной дымке. – Они...! Эти человечки! Они поверили... – здесь она уронила свой голос до свистящего шёпота. – Они поверили... - она снова возвысила тон – Нам!!! Что мы!!! Мы!!! Домашние агрегаты-табуретки и так далее..! Вовсе не домашние агрегаты-табуретки..!
  - Агрегаты-кофемолки... - вежливо поправил один из голубей, тот, что сидел слева.
  Она смерила его взглядом. Сверху вниз. И продолжила:
  - Не агрегаты-кофемолки и так далее, а... - при этих словах, она прижала свои маленькие, беленькие ушки, широко раскрыла небесно-голубые глаз, распушила хвост и нежно замурчала. – М-р-р-р...
  Голуби забились в слезах от умиления. Сидевший на крыше дома напротив, старый, бродячий кот, медленно свалился вниз, с пятого этажа.
  Она довольно проследила за тем, какой эффект произвел на них её вид, хлебнула из бокала и затем рявкнула на весь балкон:
  - Отставить сантименты!!! – и голуби, словно очнувшись от некоего транса, снова увидели перед собой старую, как этот мир, пройдоху. Старый, бродячий кот, однако, уже не очнулся и остался лежать внизу, откинув лапы и хвост в сторону.
  Последние капли вина скатились в её разверстую пасть. Туда же отправился и недогоревший окурок сигареты.
  А она прищурила один глаз и, широко раскрыв другой, и внимательно глянув на голубей так, что у них похолодело их маленькое птичье сердце, произнесла:
  - Вот так! Учитесь, суслики летающие. Попугаев тоже любят.
  Она развернулась и зашагала по перилам к двери. Внезапно для себя, она попала одной лапой на осколок стекла, от разбитого бокала, который заскользил, и её неудержимо понесло в пятиэтажную пропасть, за перилами. Отчаянно взвыв и взмахнув всеми четырьмя лапами, она, будучи уже в воздухе, успела зацепиться за перила и вскарабкаться обратно, помогая себе лапами и зубами. Лежавший внизу старый, бродячий кот очнулся, и посмотрел одним глазом в небо.
  Она же, не спеша встряхнулась и подумала:
  «М-м-м....своей смертью я точно не умру.», - и зайдя в комнату, с грохотом закрыла балкон, так, что голуби испуганно разлетелись.
  Через полчаса, из форточки, которая вела на кухню, полетела пивная банка. Хорошее настроение продолжалось.
  Пивная банка со звоном упала на землю и покатилась по бетонной дорожке, вдоль стены. Перекатившись на парадный вход, она, подчиняясь невидимым препятствиям, повернулась и выкатилась на дорогу перед домом. Докатилась до бордюра, ударилась, снова повернулась и тихо покатилась вдоль него. Дорога плавно повернула к дому напротив, и, банка докатившись до него, снова повернула и ударила в сухой нос старого, бродячего кота. Кот медленно разлепил веки второго глаза.
  Жизнь продолжалась.