(ко Дню защитника Отечества, всем служивым и просто настоящим парням)
(укороченный вариант)

    - Собирайся, завтра летишь с экипажем 930-го в Минск. У них Вовчик в отпуске по семейным, подменишь его. Заберете 30-ку с АРЗ (авиаремонтного завода) после доработок и «рэксом» домой.
        
Прилетели в Минск рано утром, высыпали на бетонку сонные и ленивые. С удобных кресел поднять-то подняли, а разбудить забыли. Пока стояли на бетонке и заразительно зевали, рискуя вывихнуть челюсти, 918-й усвистел дальше по маршруту – в соц.лагерь с почтой для советских войск Западной группы войск (ЗГВ).
    Покрутив головами в разные стороны и сориентировавшись в пространстве аэродрома Минск-1, двинули на АРЗ. Вскоре показались очертания знакомого самолета – 30-ка! Стоит родимая. Сейчас, сейчас, дружище, потерпи, скоро домой…
По мере приближения к самолету, неожиданно стала усиливаться необъяснимая нервозность?! Опаньки, с чего бы это? Предчувствие?! С какого перепугу?
А 930-й, честно говоря, как-то сразу не понравился! Не знаю чем именно?! Не могу сказать «почему»?! Просто, не понравился и все тут! Хотя вроде обычный стандартный АН-72?! А вот что-то с ним «не так», хоть тресни?!  …но что?! Стоит как-то «не совсем так»! Крылья висят как-то …ммммм…. устало, что ли?! Нет задора во внешнем виде. Готовности к полету не видно. Скукожился весь, словно старикан немощный?! Хотя, какой еще старикан, когда самолету три годика всего – юноша бодрый по авиационным меркам! Тьфу-тьфу, через левое плечо, нах все предчувствия…

Командир Витя, задорно прищурившись, выдвинул рационализаторское предложение, подкупающее своей заманчивостью.
    - Контрольный облет проводить не будем. Сделаем пару кругов над Минском и на базу. Раньше разделаемся с формальностями, раньше домой вернемся. Идет?!
    - Идет…
    
    Запустили движки, порулили на «исполнительный». По пути читаем «молитву» (специальная череда команд и отзывов о подготовке самолета и его систем к вылету, которая пишется на бортовой магнитофон, чтобы в случае …тьфу-тьфу, была зацепка у тех, кто будет разбираться в причинах катастрофы… не будем о грустном). Короче, типа: «то включил?!», отзыв: «включил!» «Топливо?» - «девять тонн». «Фары?!» - «Выпущены, режим рулежный!» «Закрылки?» - «20-ть!» и т.д. и т.п.

Встали на ВПП, греем двигатели по специальной программе, попутно используем маленькие хитрости, не предусмотренные ТУЭ (техническими условиями эксплуатации), но значительно сокращающие время подготовки борта к взлету. Нарушение? Да как сказать?! Несущественное и на безопасность не влияющее…
    
Все пробубнили, движки прогрелись, КДП-«вышка» дала «добро на взлет», закрылки выпустили, РУДы на «максимал». 30-й утробно взревел, аки дикий зверь и чуть присев на нос, прижимаясь к бетонке, начал разбег…
    
Азартно вибрируя, самолет бодренько ускорялся, стрелка указателя скорости приблизилась к отметке, когда надо было понемногу поднимать носовую стойку шасси, как в самый ответственный момент разбега «обозначила свое присутствие» долбанная Рита (РИ – речевой информатор), которая равнодушно-женским голосом начала «радовать» экипаж всевозможными гадкими неприятностями, которые посыпались на наши головы, словно бусинки из ожерелья с разорванной ниткой…
    - Пожар левого двигателя! Отказ демпфера рыскания! Опасная вибрация левого двигателя! Стружка в масле левого двигателя!
    Твою мать… На информационном табло «Газета» загорелась куча желтых и красных табло, информируя нас о приближении «жоППы» (именно с двумя «П», причем заглавными). Что может быть хуже, чем отказ двигателя в момент взлета?! (см. «Строго по списку или человеческий фактор»)
    
Самолет резко дернуло в сторону, и неведомая сила попыталась стащить его с полосы. Бортинженер Лешка Макейкин инстинктивно потянулся к крану аварийной остановки левого двигателя (строго по инструкции, чтобы остановить двигатель и включить систему пожаротушения), но командир корабля подполковник Якимов, вцепившись в штурвал аж до побелевших пальцев, грозно рыкнул.
    - Леха, не смей! Экипаж, взлетаем… выбора нет, парни! Отрыв! Систему пожаротушения не включать!!! …утопим двигатель, а мне нужна тяга… Любая!!!
    
Витя потянул штурвал на себя, и мы… оказались в воздухе! В принципе, командир был абсолютно прав, т.к. «точка принятия решения» осталась уже далеко за спиной и прекращать взлет было смертельно опасно, т.к. ВПП стремительно заканчивалась, а вылетать на полной скорости с бетонки в песчаный карман, а потом и в лесополосу, дабы на себе удостовериться, что крепче – самолет или деревья, что-то не радовало… Хочу – не хочу, а взлетать было НАДО!!! Иначе, в районе Минска появилась бы новая незапланированная просека!
АН-72 тяжело оторвавшись от бетонки начал активно вилять хвостом, как преданная собака при встрече любимого хозяина (демпфер рыскания не работал) и при малейшем движении рулями, машину хаотично бросало как невесомую щепочку в бушующем море.

Движки «Аннушки» молотили на «взлетном» режиме (положено очень ограниченное время, иначе перегрев и … все что угодно, вплоть до механического разрушения турбины!) А это – летящие во все стороны титановые лопатки компрессора, которые прошьют дюралюминиевый фюзеляж самолета, как раскаленный нож кусок сливочного масла. Ан-72 с кошмарным креном, едва не чиркнув кончиком крыла по ВПП, надрывно пошел в набор высоты. Тяга левого двигателя самопроизвольно падала, а глушить его – смертный приговор самим себе, ибо без тяги нет скорости! Нет скорости, нет высоты! Нет высоты – смерть и полный рот земли! Мде… Не надо! Ма-ма, мамочка…

А «Рита» разошлась не на шутку. Она выстреливала поток негативной информации, абсолютно не заботясь, о том, какие мерзопакостные новости вливает нам в уши.
- Опасная вибрация… Перегрев… Предельная высота… Критический угол атаки! ПОЖАР!!!
В кабину экипажа через систему СКВ (система кондиционирования воздуха) начал поступать густой молочный дым и почти мгновенно не стало видно даже показаний приборов, находящихся на расстоянии вытянутой руки, не говоря уже о том, что творилось за лобовым стеклом… Мы неожиданно «ослепли» и неслись в воздухе в полном неведении о нашей скорости, высоте, положении самолета в пространстве, о местонахождении земли и вообще…

Командир корабля, оказавшись в такой «раковом» положении, сохранил способность адекватно мыслить и принимать логические решения. А как иначе – все ситуации отработаны до автоматизма (честь и хвала системе подготовки личного состава в ВВС). Витя делал все возможное, чтобы удержать машину под контролем.
- Убрать шасси!
- Есть, убрать шасси…
- Убрать фары!
- Есть… фары…
- Авиагоризонт? Высота?… какая скорость?!
- Угол атаки 10 градусов, левый крен 20-25, скорость 320, высота чуть больше 400 метров! Идем по дуге с набором! Курс ХЗ?! Вариометр…
- Принято…

В это время, бортмеханик Юра, за нашими спинами, голыми руками рвал «контровку» (металлическую проволоку в 0,5 мм.) и дергал в технологической стойке блоки демпфера рыскания, пытаясь его реанимировать …

И тут, началась истерика у бортинженера Лехи Макейкина! Огромный 40-летний детина в 120 кг. весом зарыдал в полный голос и начал биться в неконтролируемых конвульсиях.
- Мне нельзя умирать! Нельзя! Выпустите меня!!! Сын, сыночек, сынуля!!! (у Лешки только недавно родился долгожданный ребенок, они с женой лечились почти 20 лет и сейчас вся наша эскадрилья «работала» фактически только на Лешкиного наследника – пеленки из Венгрии, коляска из Германии, детское питание из Чехии и т.д.) Жить! Мне надо жить… ради сына…

На трепыхающемся Лешке повисли двое, стараясь удержать бушующего слонопотама в кресле, дабы он своими хаотичными действиями не мешал командиру спасать самолет и наши жизни.
Пока я болтался на богатырской спине бортинженера, как жалкий фокстерьер на матером медведище, в мозгу быстрее молнии пронеслась мысль: «Боже, а ведь моя жена на 8-м месяце! Неужели мой ребенок родиться сиротой?! Ладно, я – законченный грешник, но еще нерожденная крошка чем провинилась, чтобы вот так… за что?!»
Перед глазами неожиданно пронеслась вся моя недолгая жизнь. Пронеслась в цвете и ослепительно ярко!

Вот мне чуть больше годика и я стою в кроватке, старательно цепляясь маленькими пальчиками за деревянные прутики, а мои молодые папа и мама смотрят на меня абсолютно счастливыми глазами… Вот стою в костюмчике и с огромным букетом ароматных пионов – Первое сентября, я - первоклашка… первая двойка… первая сигарета… первый поцелуй… огромный плац, тяжелый автомат на груди, на асфальте смешная тень некультяпистого воина с оттопыренными ушами – воинская присяга… хмельная пьянка – гуляем выпуск… крики «Горько» - моя свадьба… тихо и ласково: «у нас будет ребенок, милый»…
...а дальше?! Неужели, это все?!

Хм, оказывается, умирать совсем не страшно, да-да! Не страшно! …а просто обидно! Обидно до слез… и несправедливо! Лешка, как я тебя понимаю, но истерить не время! …надо сделать все возможное и невозможное, чтобы свидание с «костлявой», по-крайней мере сегодня, не состоялось…
В результате, Витя Якимов остался с самолетом один на один… и еще бортмеханик прапорщик Юра, услышав громкий хлопок в хвостовом отсеке, бросив блоки неисправного демпфера рыскания, побежал посмотреть что случилось.
А случилось следующее – от хаотичного болтания плохо управляемого самолета сорвало замки рампы (выдвижной пандус). И сейчас рампа болталась на кронштейнах в полуоткрытом состоянии… что в принципе было нам на руку, ибо весь дым, поступающий от горящего движка, высосало образовавшимся сквозняком и впереди за остеклением кабины показалась красивейшая панорама города-героя Минск.
Эта случайность ОЧЕНЬ нам помогла – мы прозрели!!! Офигеть, как красив город Минск с высоты птичьего полета?! Какие просторы и монументальность?! Эх, лепота!
Обидно валиться на такой замечательный город… тем более, в такой солнечный день?! Не надо! Господи, спаси и сохрани… ПОЖАЛУЙСТА!!!

Витя, мгновенно сориентировавшись в пространстве, виртуозно развернул самолет в направлении аэродрома и повел периодически взбрыкивающую машину в стороне от жилых кварталов.
Он прав, если суждено набрать полный рот земли, то хоть без «подарочка на голову и довеска тех непричастных, кто внизу, они то при чем?!»… Кстати, прыгать с парашютом не было ни малейшего шанса, т.к. у нас НЕ БЫЛО парашютов! Вообще! Ни одного! (особенность эксплуатации авиатехники по аналогии с пассажирскими самолетами «Аэрофлота» - крутись, как хочешь, а машину сажай!)

Бортинженер Леха, продолжая плакать, начал постепенно приходить в себя.
- Отпустите меня, парни! Стыдно! Я в порядке. Честно! Что делать, командир?

Командир Витя, мельком оценив адекватность бортинженера, абсолютно спокойным и ровным голосом начал давать ему приказания.
- Закрылки! Режим… давай-ка, Леша, всю механизацию выпускай на максимал…
- Есть, командир!
- Выпустить шасси! Фары, режим посадочный!
- Есть шасси! Есть фары...

Заурчали электромоторы, механизация крыла пошла на выпуск, самолет начал заметно терять скорость и как бы «вспух» - резко увеличилась подъемная сила… Командир вышел на связь с КДП.
- «Вышка», я – 930! Пожар левого двигателя! Прошу аварийную посадку!
- 930-й, полоса занята! Уходите на второй круг, сейчас разгребем и сразу вас посадим! 
- Пошли на хуй! Я сажусь! Нет времени на второй круг… Горим, бля!!!
- 930-й… полоса занята!!! АН-24 уберем…
- Пох… сажусь! У меня уже и правый движок перегрелся, молотит на взлетном режиме всю дорогу! Горит табло «стружка в масле»!!! Сейчас посыплемся! Разгоняйте всех нах…, мне пох… захожу на посадку…

Вдалеке отчетливо показалась ВПП аэродрома Минск-1 и АН-24 на исполнительном рубеже. Очевидно, с КДП ему уже передали приказ срочно освободить полосу для посадки аварийного борта, и старенький самолетик сорвался с места, словно «укушенный в задницу». Было отчетливо видно, что ребята с 24-го прилагали максимум усилий и сноровки, чтобы быстрее убраться с полосы и дать нам шанс на благоприятный исход…
А мы тем временем заходили им прямо в хвост!!! Они убегали, а мы накатывали и догоняли!!! Как разминулись и не столкнулись?! Непонятно, но спасибо Вите и поклон в ножки!!! Однозначно! Мастер! Так погасил скорость, что 30-ка фактически зависла над ВПП на манер вертолета и мягко притерла свои шасси прямо за хвостовым оперением, убегающего АН-24. Браво, Витя, брависсимо! …но давай обойдемся, без «Бис»!

Плюхнулись на полосу, и бортинженер Леха сразу же заглушил левый движок, врубив систему пожаротушения, заливая двигатель фреоном! А правый двигатель перевел в режим реверса и погасил посадочную скорость. Уф, слава Всевышнему, дотянули!

Открыли бортовой люк и сразу же уперлись в стволы милицейского наряда?! Ничего себе?! Вокруг нашего самолета плотным кольцом стояли менты с пистолетами…
- Здрасте! Вот только вас тут и не хватало?! Какого х… члена???
- А мы чего?! Нам передали: «Аварийная посадка», угроза захвата самолета!
- Да пошли вы…
Вскоре к 30-ке подскочили «пожарка», «скорая помощь» и т.д. и т.п. Шум, гам, всплески маячков, рев сирен – весело, бля! Дискотека!
    
Бросив самолет на попечение откровенно бледных спецов, прибежавших с АРЗ, мы поехали в гостиницу, прикупив по пути ящик водки и кучу жратвы.
Сидя за импровизированным столом в гостиничном номере, мы пили водку гранеными стаканами и чайными чашками фактически не закусывая и совершенно не чувствуя обжигающей горечи 40-градусной жидкости. Все парни громогласно хохотали как умалишенные, перебирая слух особенно яркие моменты минувшего события.

Лешку Макейкина никто не корил и не стыдил… Бортинженер хохотал громче всех и, перебивая других, говорил и говорил, а по его щекам беспрестанно текли крупные слезы, которые он досадливо смахивал огромным кулачищем… и смеялся снова и снова…
А я все это время зябко кутался в два одеяла, ибо мне было ОЧЕНЬ ХОЛОДНО. Мое тело колотила непрекращающаяся противная дрожь, а по коже бегали огромные мурашки, хотя за окном стояла 35-градусная июньская жара?!


з.ы. У тех, кто не уснул на скучной писание возник законный вопрос: «А причем здесь «Молния в клочья» в названии рассказа?»


з.з.ы. В гостинице города Минска с удивлением обнаружил, что «молния» на ширинке моих брюк разорвана в клочья и ремонту не подлежит, а личные «первичные половые признаки» находятся в полной боевой готовности!!! Причем, в идеально-образцовой?! …неприлично-длительное время?!

Уже на базе, задавая вопрос доктору на обязательном мед.осмотре, посетовал на неожиданную реакцию моего организма в минуты смертельной опасности. Ответ дока был несколько неожиданным.

- В основе своей все люди делятся на два типа: - тех, кто в минуты опасности жалко скисает, превращаясь в половую тряпку, испытывая сильнейший спазм мышц, сосудов …и временную парализацию нейронов центральной нервной системы - так называемый безвольный ступор! И тех, кто непроизвольно мобилизуется, получая колоссальный выброс гормонов из желез внутренней секреции, и его сердце начинает работать в фантастически-напряженном режиме, прокачивая кровушку с немыслимой интенсивностью, болевые рецепторы отключаются, и человек творит чудеса… Вот, например, бортмеханик Юрка рвал голыми пальцами металлическую проволоку, которую и пассатижами не сразу…
Короче, еще во времена Александра Македонского уже была известна технология по распознаванию потенциальных воинов – тех, кто краснеет перед лицом опасности – в гвардию, кто бледнеет - в обоз! Поэтому, после штурма осажденного города, тот всегда отдавался на разграбление денька на три, а то и на недельку, дабы воины-победители, опьяненные боем, предавшись массовым изнасилованиям, могли привести свои нервишки в нормальное состояние и все такое... А в обозах при кочующей армии всегда находились специально обученные безотказные девицы без комплексов! Из коих была даже Императрица Российская Екатерина, которая в последствии ублажала Петра-I…
    

Поэтому, за настоящих красномордых мужиков, которые остаются таковыми при любых обстоятельствах!