Смеркалось. Над водой начал сгущаться туман, плескалась мелкая рыбешка, квакали лягушки, в воздухе висели стаи мошкары. Ботва сидел у своей будки на берегу и распутывал сети. Время от времени он вставал, заходил в будку, наливал себе настойки боярышника и медленно, смакуя, выпивал. Потом шел обратно к сетям, кропотливо выпутывал водоросли, распрямлял скрутки от попавшейся рыбы, связывал порванные ячейки. Иногда он поднимал голову, вслушивался,  не нарушает ли мирную тишину вечера звук лодочного мотора. В этом году рыбнадзор ходил на новой «Ямахе». Ботва всей душой ненавидел эту корпорацию. Раньше у рыбнадзора был «Вихрь», который предупреждал об их появлении мощным шумом, а «Ямаха» предательски выскакивала из тумана под самым носом, лишая возможности смыться.

Последнюю неделю Ботве везло. Стояла хорошая погода, давление не менялось, рыба исправно лезла в сети. Позавчера Ботва снял несколько хороших новых финских сеток у приехавших отдохнуть туристов. Они приехали на трех машинах с резиновой лодкой, собакой, девушками, допоздна куролесили, пели песни, танцевали, жарили шашлык (Ботва весь истек слюнями от ароматного запаха) и совершенно не следили за снастями, чем Ботва не преминул воспользоваться. Теперь его арсенал составлял без малого три километра.

Когда стемнело, Ботва вытащил лодку из камыша, положил в нее весла, мешки с сетями, несколько пустых пластиковых бутылок для поплавков и вышел на воду. Бесшумно отталкиваясь веслами, он поехал вдоль кромки водорослей, раскидывая сеть. Проплыв порядочное расстояние, увидев знакомый ориентир  - березовую рощу на берегу, Ботва повернул на глубину и пошел перпендикулярно берегу. Когда сеть кончилась, Ботва лег в лодку и некоторое время лежал, глядя на звезды. Потом развернулся и поплыл к будке. Сел на берегу на пустые мешки, налил боярышника, выпил, закурил, пряча огонек сигареты в ладонях, вглядываясь в чернеющую поверхность воды. Вдруг он услышал шаги, вскочил на ноги. Из темноты окликнули: «Ботва, ты?». «Я». К нему подошел человек в болотных сапогах и прорезиненном старом рыбацком плаще. Они поздоровались, присели на мешки, закурили и начали неспешный разговор. Человека звали Кум, он браконьерничал неподалеку. На реке каждый браконьер имел свою делянку, рыбачить на чужих было признаком дурного тона и грозило рукоприкладством.
Браконьеры делились последними новостями: какой перекупщик дает хорошую цену, кто ночью проверяет чужие сети, как лучше брать крупную рыбу – бить багориком или использовать подсачник и не видел ли кто «Ниву» рыбнадзора с моторкой на прицепе… «Пострелять бы волков этих, совсем страх потеряли, раньше только днем и не меньше пяти человек, а сейчас вдвоем ночью плавают». Вспомнили покойного инспектора Шепеля, геройски погибшего при исполнении (спьяну въехавшего на моторке в мостик для купания). Допили боярышник, Кум достал из кармана флягу, выпил, передал Ботве. Для них это была самая обыкновенная ночь, производственный процесс шел по накатанной схеме.

Едва начало светать, Ботва выплыл собирать сети. Подняв плавающую бутылку, к горлышку которой была привязана сеть, Ботва почувствовал сильную потяжку, сеть потащило в глубину. Ботва ударил веслами, проворно стянул сеть, и крупный карп уже бился на дне лодки. К концу сети уже почти все днище лодки закрывала бьющаяся рыба разных пород и размеров. Ботва причалил к берегу, прицепил лодку, затащил сети в будку и закрыл ее на замок. Потом взвалил мешок с рыбой на плечо и пошел в город, сдавать рыбу перекупщикам.
Перекупщики не приехали, Ботва матерился. Пришлось самому встать у рынка, разложив улов в пустые коробки. Было утро, народ не спеша ходил по рынку. Ботва валился с ног после бессонной ночи и выпитого, покупателей пока было мало, брали в основном мелочь кошкам. К рынку подъехала новенькая красная «Мазда» с московскими номерами, за рулем сидела красивая блондинка в темных очках. Припарковавшись, она не сразу вышла из машины, сперва прихорашивалась, поправляла прическу, подкрашивала губы. Ботва наблюдал за этим, и блондинка казалась ему знакомой. Он готов был поклясться, что где-то видел ее. Наконец она вышла из машины, не спеша подошла к Ботве, глядя сквозь него, заглянула в коробки. «Ой, рыбки! А сколько стоит вот эта, с красными плавничками?» Ботва открыл рот, чтобы сказать цену, но вместо этого вопросительно произнес: «Лена?». Блондинка удивилась, взглянула внимательно на Ботву, и растерянно произнесла: «Сережа?»…

Они учились в параллельных классах, Лена была одной из самых красивых девушек школы. Блондинка от природы, с большими синими глазами, стройной фигурой, Лена притягивала к себе мужчин как магнит. Ботва, тогда еще Сережа Ерохин, пытался за ней ухаживать, подарил цветы, пытался провожать из школы. Он не знал, что Лена встречается с Мишей Клеткой, квадратным бритым бандитом. Пудовые кулаки Клетки выбили из Сережи романтические чувства. Но после того, как он вышел из больницы, Сережа не раз ловил на себе взгляд Лены. В нем не было любопытства или насмешки, было что-то другое. Но Сережа не решился снова начать ухаживать, боялся опять оказаться в больнице с уже более серьезными травмами. Потом выпускной, Лена уехала в Москву поступать в институт, Сережа поступил в техникум. Он бросил его, пытался начать свое дело, начал принимать цветной металл, сначала все шло отлично, но Сережу ловко подставили конкуренты и он угодил на нары по статье «Незаконное предпринимательство». Отсидел «от звонка до звонка», вышел, болтался без дела, бухал, пока не пополнил собой  ряды браконьерской братии.

Теперь Лена стояла перед ним, излучая уверенность, успех и являла собой живое воплощение удачи. Она, улыбаясь, сказала: «Рыбачок, как жизнь?». Ботва промямлил что-то типа «нормально, хорошо.» «Чем занимаешься?» «Ну.. вот..» - Ботва смущенно показал на коробки с рыбой. «А-а, рыбкой приторговываешь! Ясно… А я вот маму проведать приехала на пару дней. Никого из нашего выпуска, кроме тебя, не видела. Я в Москве живу, работаю. Развелась недавно!» - тут Лена звонко рассмеялась – «Ну, бывай, рыбачок. Удачно поторговать!». Она развернулась, хотела отойти, но Ботва взял из мешка самого большого карпа и положил ей в пакет. «Свежий, еще утром в реке плавал. Бери так, пожарите с мамой.» Лена оглядела его с ног до головы, поцеловала в небритую щеку и пошла дальше, вглубь рынка. Ботва зачарованно глядел ей вслед, пока не услышал смех. Он обернулся и увидел, как рыжий облезлый котяра улепетывает с крупной плотвой в зубах, а стоящие рядом дети смеются и показывают на него пальцами…

Ботва вечером сидел у своей будки, ковырялся с сетями, но утренняя встреча не выходила у него из головы. Ботва не стал пить, часто задумывался, сидя с сетью в руках. Наконец он встал, занес недораспутанные сети в будку, закрыл ее и пошел в город. Он пришел домой, помылся, побрился, причесался, одел единственные приличные джинсы, рубашку, почистил туфли и зубы, чего не делал уже очень давно. Вышел на улицу, медленно пошел по тротуару. Он пытался вспомнить, где живет мама Лены, достаточно долго бродил, уже было отчаялся, но вдруг увидел припаркованную у подъезда «Мазду». Вечер был тихий, из открытого окна второго этажа был слышен веселый голос Лены, которая рассказывала что-то про пляжи, отели, море… Ботва вспомнил, что по пути видел красивые белые пионы в каком-то палисаднике. Он пошел к палисаднику, перелез через забор, сорвал несколько штук, вернулся к подъезду. Свет в квартире уже не горел. Ботва постоял немного под окнами, положил букет на капот «Мазды» и побрел восвояси…
Утром он проснулся поздно, сказались несколько бессонных ночей на речке. Ботва пожарил яичницу, сделал кофе и сел завтракать. Потом он пошел на улицу, купил газету с объявлениями, открыл раздел «Работа» и начал внимательно читать. У Ботвы не было мобильника, поэтому он купил телефонную карточку и начал звонить с городского. Он звонил в Москву, хотел устроиться куда-нибудь охранником. Некоторые его знакомые работали в охране сутками, Ботва решил поступить так же. Он обзвонил кучу мест, в некоторые его пригласили на собеседование. Довольный собой, заложив руки в карманы, он пошел к магазинам, чтобы купить себе приличные брюки.

Вечером он опять пришел к дому Лены. Опять слушал разговор из окна, дождался, пока погаснет свет, снова положил букет цветов на красный блестящий капот…
Наутро Ботва пошел в магазин за хлебом. Он не спеша шел по улице, как вдруг рядом остановилась знакомая «Мазда». Опустилось стекло, Лена знаком показала ему, чтобы он сел в машину. Он, немного волнуясь сел, «Мазда» рванула с места. Какое-то время ехали молча, потом Лена начала говорить. Спокойным голосом она рассказывала, что видела, как он стоял у ее окон, клал цветы на машину. «Сережа, у нас ничего не получится, ни-че-го, понимаешь русский язык? Я не маленькая девочка, мне не нужны цветочки и стояние под окнами, мне  нужен нормальный,  достойный, обеспеченный мужчина, который сможет дать мне то, что я хочу. А я хочу много, и отнюдь не рыбы. Да, ты мне нравился когда-то, но это было давно и неправда. Поэтому выбрось из головы, понял, Сереженька? Хорошо понял?»…

«Мазда» резко притормозила и Ботва, как в полусне, оказался на улице. Он плохо помнил, как оказался в своей квартире. Он сидел на кровати и выл в голос, как волк. Потом достал из холодильника заначку – полбутылки самогона, выпил в несколько глотков и повалился на кровать не раздеваясь. Ближе к вечеру Ботва встал и побрел на речку. Обычно он шел быстро, но сейчас он плелся как тяжело раненный, часто останавливался. Подойдя к своей будке, он увидел Кума, который на корточках сидел с сигаретой в зубах. «Здоров.»- процедил он сквозь зубы, - «Не выплывай пока, рыбоохрана плавает, за остров только недавно завернули». Ботва, не сказав ни слова, открыл будку, достал весла, пошарил в углу и вытащил тяжелый самодельный якорь. Он отцепил лодку, выплыл, не обращая внимания на крики Кума: «Эй, Ботва, ты куда, че, с дуба рухнул?!». Быстрыми гребками шел на глубину, к руслу. Краем глаза заметил приближающуюся к нему белую моторку с двумя людьми в пятнистом камуфляже на борту. Сделал петлю на якорной веревке, надел себе на шею и, сжимая якорь в руках, прыгнул за борт…