…русскому офицеру посвящается

- - - - - - -
 
  Так уж вышло, что своих бабушек и дедушек я, к сожалению, совсем не помню. Впечатление детства – это такие совсем старенькие, седые и очень ворчливые люди. Дедушка Грихи, моего лучшего друга, Григорий Алексеевич, никак не попадал в этот стереотип. Это, кстати, у них в семье традиция такая была – первый внук получал имя деда по отцовской линии.
  С присущей маленьким людям непосредственностью очень скоро я уже звал его деда Гриша. Выглядевший ничуть не старше моего, вечно вкалывающего на двух работах, отца, он всегда был весел, улыбчив и к нам с Грихой совсем не строг. В его огромной  пятикомнатной квартире мы проводили время не намного меньше, чем на улице. Огромные «старофондовские» коридоры манили возможностью погонять мяч или даже прокатиться на велике, но совсем не это привлекало внимание двух любознательных подростков.
  Множество книг и альбомов с репродукциями морских сражений и фотографиями судов на полках; модели кораблей на этажерках; шпаги и кортики; непонятные блестящие стеклом и металлом приборы и множество других неизвестных, но бесценных в мальчишечьих глазах, вещей. И сам дед Гриша, охотно и увлекательно рассказывающий нам  истории о далеких городах и странах, о красоте и безжалостности океана, о личностях и войнах…
  Свободного времени у него всегда было много, он был пенсионером. Я, помню, сильно был удивлен этим фактом. Много позже я узнал главную историю деда Гриши.

- - - - - - -

  Григорий Алексеевич – потомственный русский офицер. Из той вымирающей породы людей, которым китель и служба – достойные юношеских устремлений цели. Задатки вождя и инстинкты охотника они проявляют еще в раннем детстве. А честь и мужество у них попросту прописаны в генетическом коде.
  Ни для кого, наверное, не секрет, что война Востока и Запада не прекращается никогда. Только затихает время от времени. И если на суше она по большей части сводится к устрашающему бряцанию стратегическими зарядами да локальным столкновениям  марионеток в лице третьих стран, то в море все гораздо проще…
 
  И во время запланированных учений, и в ходе всевозможных тактических маневров, авианосец находится под охраной нескольких субмарин и кораблей сопровождения, предупреждающих или, в редких случаях, строго пресекающих любые попытки приблизиться. Требуется высочайшее мастерство, редкая интуиция и немалая доля везения, чтобы подводная лодка попала внутрь этого кольца оцепления. Ну а выполнить в нужный момент аварийное всплытие – уже, как говорится, дело техники.
  Если прямо по курсу совершает аварийное всплытие неопознанная субмарина, капитан корабля обязан изменить этот самый курс. И не важно, что в этот момент совершает посадку стратегический бомбардировщик. И даже не важно то, что капитан авианосца уже понимает, как его только что обыграли. Скрипя в ярости зубами или, наоборот, щедро раздавая факи окружающим, но он прикажет изменить курс – офицеры  умеют проигрывать. Да и вряд ли кто-нибудь на его месте попрет на атомный подводный ракетоносец.
  А чудо дядисэмовского авиапрома стоимостью в десятки (а то и сотни) миллионов долларов отправится пугать своими обломками глубоководных обитателей океана…
 
  Возникший конфликт быстро разрешается на уровне безликих военных консулов. У американцев нет даже формального повода для протестов – в целях усиления производимого эффекта они сами далековато забрались в нейтральные воды. Нашу «аварийную» подлодку отправляют «на ремонт». Весь экипаж поощряется: от хорошо оплачиваемых отпусков матросам до внеочередных званий офицерам. Капитан подводной лодки официально получает выговор, а полуофициально – звание Героя Советского Союза.
  Григорий Алексеевич этот подвиг совершил дважды. Второй раз, как оказалось, невовремя. А невовремя совершенный подвиг – суть преступление. Наступали смутные девяностые. За благосклонность Запада (читай, за получение и распил очередного транша) молодые правители жертвовали вещами куда большими, чем карьера капитана второго ранга Тихоокеанского военно-морского флота. Вскоре после мучительно-стыдливого, как для него, так и для непосредственного начальства, списания на берег Григорий Алексеевич уволился. Временно хранящуюся в архивах штаба Звезду Героя вернуть, видимо, забыли. А просить не позволила гордость.

- - - - - - -
 
  Последний раз Григория Алексеевича я видел уже довольно давно.
  У меня в то время были очень серьезные, как тогда казалось, отношения с Ольгой - внучкой деда Гришы и двоюродной сестрой друга моего детства Грихи. Воскресным вечером в конце июля мы позвонили и поздравили Григория Алексеевича с Днем ВМФ. Он настоял, чтобы мы немедленно приехали попить его любимого «Уссурийского бальзама». Я даже и не пробовал отказываться. К тому же мы знали, что Ольгин отец, человек в городе известный и влиятельный, похлопотал, чтобы в архивах штаба флота навели порядок к празднику и восстановили кое-где справедливость (конечно же, Григория Алексеевича в эти детали не посвящали).
 
  После нескольких традиционных, но вполне искренних, тостов дед Гриша позвал в свой кабинет и показал нам… её… награду, вернувшуюся к своему герою… Золотую Звезду Героя Советского Союза…

  Мне очень запомнились сказанные им чуть позже за столом слова:
  «…знаешь, эта страна еще только заново учиться гордиться своими героями. Но, по крайней мере,  она уже перестаёт их стыдиться….»

- - - - - - -

  Прошло почти семь лет с того дня.
  Я очень надеюсь, что Григорий Алексеевич не видит, КАК эта страна научилась гордиться своими героями…
…как безошибочно, как будто из промаркированных ниш, и адекватно ситуации она их извлекает на свет …как грамотно доводит имидж, в точности  с требованиями текущего времени – от брутально-сурового до гротескно-роскошного …с какой ювелирной точностью подает, словно блюда к столу, – ни минутой раньше и с правильными соусами…
    Очень надеюсь, что дед Гриша не видит или, в крайнем случае, не до конца понимает того, что прекрасно вижу и понимаю я…

  - - - - - - -

  Со временем как-то буднично закончилась наша дружба с Грихой, ни к чему непоправимому не привели отношения с Ольгой, да и вообще я сейчас забрался довольно далеко. Но дважды в год, в конце февраля и в конце июля, я набираю телефонный номер с кодом Владивостока.
  Одного героя я знаю лично. И горжусь. По-простому так, по-честному…