Горбатая девочка в войлочных туфлях. Косички, как старые, грязные веники. Уже не жива, но ещё не протухла, скрюченным тельцем лежа в муравейнике. Лопнуло платье на вздувшемся лоне, пупок обнажился кургузый и бледный! Пищу, давая хорькам и воронам, и всяческим тварям безвредным. Шесть тыщь муравьёв подкожно внедрившись жёлтые жира кусочки едят,
соплями густыми мокрицы упившись, мёртвого тела, больше есть не хотят.

Из носа и в рот оттуда в желудок по дороге съедая ароматную слизь, шесть уховёрток, шесть мелких ублюдков не очень спеша, путешествуют вниз. Из некогда белых, истлевших штанишек
крыса огромная, словно атлет - так волновавшую раньше мальчишек,- прямую кишку несёт на обед. Вот и навозным жукам подфартило, перхоть жуют с пучками волос… даже беспечный дятел, мудила,  девушкин жидкий доедает понос. Солнце всё выше встаёт над опушкой. Запах разносится в чаще далёко, чёрный язык доедает кукушка, оставшийся глаз допивает сорока.

Звери сбежались еноты и вОлки, белки, мангусты, бобры и ежи! Степаныч, лесник, с огромной двустволкой  вместе со всеми к поляне бежит. Степаныч  рыгнул, улыбнувшись коронкой, распри затихли,  вражда позабыта, и тихо сказал, отвернувшись в сторонку
                                        Звери приятного вам аппетита!!!