Отец мой, царствие ему небесное, был человеком незаурядным. Руки были золотые, сделать мог все что угодно, и что характерно, из всего чего угодно. Сам сделал мини трактор, причем со всеми расчетами шестеренок и нагрузок (и это не имея никакого специального образования, художник он был). Арбалет боевой сделал, из рессоры – листовую сталь 4мм с 10 метров насквозь бил болтом, только отдача стрелка на метр откидывала. Много всего сделал интересного, не перевелись на Руси мастера.

    Купили мы еще в советское время домик в туляцкой области. Дом был с интересной историей – строили его во время немецкой оккупации. Строил староста, который весьма критично относился к землякам – все бревна были дубовыми и все были проложены толстой арматурой и пролиты смолой, по вертикали также сверлили дырки, лили смолу и забивали арматуру. Советская власть недолго думая старосту стрЕльнула, а дом отдала свежеизбранному председателю. И вот купили мы у состарившегося коммуняки хату, обжили ее и грянул 91 год. Колхоз быстренько развалился, повторив судьбу великой державы в которой имел несчастье находиться. Местные аборигены, селившиеся там в основной своей массе из-за приснопамятного закона о 301 километре, вспомнили шальную молодость и начали чудить так, что милиционеры не рисковали появляться в местных колхозах и поселках в количестве менее полка и без поддержки авиации.

    Деревенские жители как то в одночасье повымерли, мОлодежь свалила в город и осталась одна пьянь с уголовным прошлым. Единственным их промыслом зимой стал грабеж дачных домиков, в ту пору многие москвичи проводили там лето и оставляли дом на зиму пустым. Нормальные сельские жители реагировали на грабеж городских соседей прямо как мы на терракт в янкесляндии 11 сентября – вроде и сочувствовали и злорадствовали над нами, клятыми москвичами.

    Батя мой не мог допустить чтобы его годами собираемый инструмент и прочее добро оказались в руках ублюдков и принялся укреплять жилье. Перво-наперво он занялся дверью – обшил ее по периметру и крест накрест стальными уголками, обшил теми ж уголками косяк изнутри и все это тщательно проварил. Между уголками натянул стальной многоволоконный трос, на натягивая его сильно. Тогда еще система замка «паук» не получила распространения и он придумал ее заново – при повороте одного рычага 12 металлических штырей уходили в пол, потолок и стены. Доски двери были дубовыми и толстыми и в тоже время выглядели безобидно.

Следующими на очереди были окна – идеально подогнанные решетки с тщательно проваренной арматурой были ВРЕЗАНЫ в проемы окон, гвозди в 30 см, по 10 штук на окно держали эти решетки, причем шляпки их были приварены к решеткам, зашкурены заподлицо и покрашены. Стекла были проклеены пленкой для бронирования автомобилей.
На случай поджога он все лето пропитывал бревна и доски каким то бурым раствором,

Зимой подкоп исключался, оставалось укрепить крышу. Не особо мудрствуя был сварен каркас из тех же уголков которые в советское время мы воровали машинами со строек. На каркас натянули тросы и наварили неизвестно откуда оказавшийся швеллер. На чердаке натянул леску с рыболовными крючками, в сено покрывавшее пол чердака накидал досок с вбитыми гвоздями острием вверх.

Несколько макетов гранат висело на тросах перед дверью и под потолком, когда к нему заходили деревенские что нибудь одолжить отец впускал их не сразу а только через минуту, типа «дай чеку вставлю, а то рванет еще…» и предупреждал чтоб «только тут вот не наступай – растяжку еще не снял»
Думаю что отец получал массу удовольствия от этих военных игрищ – увлекающийся был человек. Закрывал дом он всегда сам, уходил у него на это целый день.

Зимой 99 он умер, мама тяжело заболела. В деревне я не появлялся 4 года – не было возможности. За это время деревня вымерла окончательно, из домов вынесли даже дверные ручки и обломки стекол. Остался только наш старый дом. Он стоял как старый солдат в окружении полуразваленных сараев, решетки на окнах судя по их внешнему виду выстояли против орды Мамая. Маленькие пропилы в стенах и валяющиеся рядом цепи от бензопил были доказательством практичности старосты, расстрелянного красными полвека назад. Потемневшее пятно на стене и остатки костра под ним – вот и все что осталось после попытки поджога. Треснувшие стекла держались только на бронепленке. Но все равно – в брошенной деревне оставшееся целым строение выглядело по меньшей мере странно – видимо, фокусы с муляжами гранат не остались незамеченными.

PS. Я глубоко вздохнул и отсчитал третье бревно сверху. Выдернул паклю и ключом на 17 нащупал гайку. Поворот вправо, скрип…  подождать немного, смахнуть навернувшуюся слезу. Потянуть на себя….  Я дома…