Случилось мне однажды  в молодёжном лагере неподалёку от Пицунды.  Местность там горная, а возле лагерного пляжа и вовсе одни скалы -  нависают над  узкой полоской земли у моря.
Однажды жарким днем я и мой закадычный дружок Шульц взяли в прокате ржавую посудину под названием водный велосипед и посиповали нахуй в море, без паруса и без весел, потому что это плавсредство ибошило по волнам путём кручения нами педалей. Ну, кто видел - тот знает.

Стоял чудесный денёк, фиолетовые волны мягко перекатывались под крыльями нашего лехко летящего велосипеда, свежий бриз дул в лицо, горы сверкали вдали. Было так ахуенно, что мы с Шульцом и не заметили как заплыли далеко в море и остановились, чтобы полюбоваться открывающимся на берег панорамным видом.
Однако не успели мы развернуть йобла в сторону берега, как увидели ебущихся на скалистом склоне людей, что и приковало наши горящие взоры. Собственно, сначала было сложно сказать, сколько народу там иблось – солнце слепило нам с Шульцом глаза, да и от возбуждения мы не могли некоторое время сосредоточится, а только вытягивали морды и били друг друга от восторга по коленкам.
Когда первоначальный экстаз прошёл, мы решили подплыть поближе, поскольку было ясно, что никто из ебущихся в море не смотрит – это вам не Крым, где прогулочные катера и контрабанда шастают туда-сюда, а там, в Абхазии, море было по большей части пустынно, кроме вечно маячащих на линии горизонта нефтяных трейлеров.

Тихо переговариваясь, мы поскользили на нашей контике к берегу -  не отрывая зачарованных взглядов от зрелища на склоне, которое с каждым всплеском педалей все больше открывало нам свою истинную сущность.
Ебущихся было по крайней мере десять-девять человек, и еблись они с энтузиазмом непривычным даже таким старожилам молодёжного лагеря как я и Шульц. Пока мы подплывали поближе, хуй, стоящий к нам спиной, пер тёлку или, может, еше кого в задницу, и за все это время не разу не остановил бешеного темпа.  С другой же стороны счастливой жертве такой жестокой ебли тоже кто-то присунул в рот. По ходу дела какая-то баба подползла и шлифовала со всей дури этому ебарую жопень и яйца.

Слева, почти на краю, тёлка отсасывала сидящему на видавшем виды матрасе мужику. Тёлка эта, с короткой стрижкой, показалась мне знакомой, но все же из-за расстояния и отблескоф воды я не могла ее хорошенько разглядеть. Одновременно с отсосом ее ебал в пизду человек восточного типа, которого в те времена было принято называть хачик. Впрочем, чем ближе мы подплывали, тем более становилось очевидным что и все мужики на скале местные -  их волосатые тела все больше контрастировали с блестящими бабскими сиськами и жопами выныривающими то в одном, то в другом конце этого ебливого месива.  

Ни я, ни Шульц не могли оторваться от созерцания этой оргии на залитой солнцем скалистой площадке, наслаждаясь неведомым чувством морских наблюдаетелей и испытывая невыносимый кайф от того, что все это было наконец так близко, но все-таки, в тоже время, - на некотором отдалении. Позабывшись, Шульц вынул свой член  и начал дрочить,  я тоже чувствовала как потекла.  Любопытство и похоть слились  в такую неперевариемую смесь желаний, что рот мой непроизвольно открылся и из него закапала слюна. Мы давно уже не крутили педали, и мягкое ритмичное покачивание велосипеда медленно приближало нас с Шульцом к тому, чтобы кончить и тихо отплыть подальше за прибрежные рифы.

Но так получилось, что ибущиеся на скале стали кончать раньше нас. Сначала забилась тёлка, которую ебли трое, потом и они сами стали заливать спермой ее и матрас. Волосатая спина ускорила свои конвульсии, а потом и дефка, которая уже отсосала корявому мужику кончила, пока ее ебал в жопу высокий хачик у самой скалы, - и так все остальные ебущиеся, включая уже хорошо отделанную мою знакомую по лагерному волейболу, рыжую Верку (а я теперь не сомневалась что это была именно она).

Шульц без всяких проблем дрочил свой хуй, потеряв, видимо, всякое представление о том, где мы находимся; я тоже пребывала в некоторой прострации от увиденного, - и поэтому мы не сразу сообразили, что делать, когда со скалы раздался страшный крик гнева и удивления, и хачи, как по команде, повернули ебла в нашу сторону -  и вобщем-то стало ясно, что мы нас прибило уже почти к самому подножию скалы, поскольку мы в упоении диким зрелищем забылись и легкомысленно отдались воле коварного прилива, как последние мудаки.  

Сообразив, наконец, что надо бы пиздовать отсюда нахуй по добру поздорову, и я и Шульц стали изо всех сил налегать на педали, и развернув велосипед, надеялись уплыть в море -  а там уж вернуться обходными путями. Вдогонку нам неслись проклятия, но мы не оборачивались, а продолжали крутить чортов велосипед, который, казалось, ни за что не желал покидать эту развратную скалистую гавань.
Не знаю, что происходило там на скале,  -  вероятно, застигнутые  врасплох хачи и их лагерные шлюхи обвиняли друг друга во всех смертных грехах, впопыхая натягивая одежду, а может и напротив, кто еще раз присунул кому под шумок, мало ли что там могло быть – но уж, действительно, тогда нам с Шульцом было не до этого, мы явно шли на рекорд, и не зря, - не прошло и двух минут как нам в спину загремели выстрелы, и раздалась пулемётная очередь.

Открыв от ужаса рты, мы с Шульцом все еще продолжали крутить педали, когда пули пробили ржавое крыло, велосипед накренился, перевернулся, а мы с Шульцем, еле успев выдернуть ноги из педалей, поплыли от него в разные стороны. Славные джигиты дали еще пару очередей по тонущей железяке, и видимо, решив, что напугали нас достаточно, или по каким другим стратегическим причинам, но пальба прекратилась, -слышно было только как булькает, погружаясь на дно, водный велосипед. А времена тогда в Абхазии были смутные, перестрелкой никого не удивишь, пожалуй – но вот такая ебля была действительно событием из рядом вон выходящим по их нравам, так что неудивительно, что им было неприятно иметь свидетелей такого падения духа и морали.

Мы с Шульцем благополучно выплыли в районе охраняемого лагерного пляжа и уныло поплелись на прокатную станцию, раздумывая об увиденном  и пережитом.  Много воды утекло  с тех времен, а вот не могу забыть этот случай, да и водные велосипеды не люблю. Ну их, думаю, вхуй. Хотя может они тут и не причом – до сих пор остается загадкой, на что же дрочил той темной ночью в атлантике капитан Титаника...